Мессия (СИ) - "Пантелей"

Кстати, в этом общении и Ричард узнал немало нового о своём настоящем. Оказывается, теперь право поместить свой портрет, а тем более статую, а тем более конную, в музеум, ценилось очень дорого, очевидно, что музей в Сен-Жан-д’Акр пришла пора расширять. Культура в массы проникла, и она-то была уже личной монополией Ричарда. Которую никто пока не ценил. Дураки… К чёрту золото, к чёрту земли, дайте мне монополию на культуру и средства её распространения, и я всё равно буду вашим господином. Культура и мода, два явления, которые являются крупным бизнесом, который из нуля развивается чисто на рекламе. Реклама тоже была монополией лично Ричарда. Не совсем монополией, но контрольным пакетом, как и во всех совместных с Ицхаком Левитом предприятиях. И реклама, буквально создающая золото прямо из воздуха, тоже пока никем не ценилась. Эх, хорошо править в начале тринадцатого века. Парни рвутся на смерть и не умеют считать денег. Кстати, в Риме появились рестораны для Преторианцев, то есть, кавалеров Ордена Героев на колодке, первый номер которого носил сам Ричард, который как раз в момент учреждения знака отличия, передал цепь Магистра Спящему Леопарду, а себе взамен взял знак номер один. В рестораны преторианцев он находил время выбираться раз в две недели, но это событие всякий раз было для него настоящим праздником.

Глава 7

Южная Африка уже кормила себя сама, поэтому необходимость в организации централизованного снабжения отпала, теперь всё недостающее поставлял рынок. Королевство являлось неотъемлемой частью Принципата, и за торговлю с ним с купцов не взымался «колониальный» налог, а товаров на продажу здесь производилось уже немало. Спросом пользовались слоновые бивни, крокодиловая кожа, шкуры леопардов и зебр, ценная древесина и изделия из всего этого. Гийом де Баскервиль многому научился у своего сюзерена, поэтому старался как можно меньше продавать сырьё, и как можно больше его перерабатывать. За первоначальные вложения в Южную Африку можно было не волноваться, через пару лет они вернутся, а после пойдёт чистая прибыль, а ведь кроме золота и алмазов ещё не вскрыты богатейшие запасы угля, всех возможных металлов. Нет здесь только нефти, но это и к лучшему. Сейчас купцы завозят в основном только керосин, а если бы потребности в нём не было, пуповина бы разорвалась, и королевство из вассала, постепенно стало бы сначала Доминионом, а потом и вовсе, какой-нибудь независимой от мнения местного населения республикой. А такое вполне возможно.

Выжившие представители, спасённых Моисеем семи колен Иакова, уже подмяли в Мапуто ювелирный цех, золото в Южной Африки встречалось далеко не только в Ричардсбурге, и каждый поселенец имел шанс найти на своей делянке приличных размеров самородок. Всё это, по новому закону, являлось собственностью граждан Принципата, даже плебейского сословия. Отталкиваясь от цены исходного сырья, еврейские ювелиры Южной Африки уже через год диктовали цены на золотые изделия в масштабах всего Принципата. Закупиться их товарами, в Мапуто приходили даже купцы из Индии.

Они же, евреи, организовали переработку почти половины слоновьих бивней, ценной древесины и причудливо раскрашенных природой шкур, наладив производство мебели. Производство только стартовало, но не было никаких сомнений, что мода из Южной Африки имеет свой шанс в Принципате, несмотря на тоталитарное правление и монополию на рекламу. Талантливый народ, что и говорить. Даже самый оголтелый антисемит никогда не обвинял евреев в глупости и лени. В чём угодно обвиняли, даже в высасывании крови из христианских младенцев, а вот в лени и глупости – никогда и никто.

Ричард, через агентуру Ицхака Левита, знал, что хоть о создании Новой Иудеи ещё не объявлено, вопрос этот евреи уже вовсю обсуждают. Причём конкретно обсуждают, назначая кандидатуры переселенцев, согласовывая кандидатуры царя и его двора, способы наполнения бюджета и основные статьи его расхода. Основательно подходят, только слил им Ицхак далеко не все планы. Не европейские, азиатские и африканские евреи будут управлять Новой Иудеей, а очень даже наоборот. Новоиудейцы, которым будет законно причитаться приличная доля собранных с соплеменников налогов, больше всех будут заинтересованы, чтобы налогов собиралось как можно больше. А если нет? Если порешают между собой и договорятся?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что ж, возможно и такое, однако, в этом случае никто не сможет помешать сенату объявить Новую Иудею колонией, и получать свою законную долю уже с купцов. Царство, расположенное посреди владений Принципата, к тому-же живущее с одной торговли, экономически задушить будет совсем несложно. Это ведь не огромное шахство Хорезма, имеющее торговые пути с Индией и Китаем, обеспечивающее себя продовольствием и основными товарами широкого потребления, ему повышенный торговый налог идёт только на пользу, защищая местных производителей от демпинга, у евреев же совсем другой случай, им придётся закупать буквально всё, и всё только в Принципате, альтернатив нет.

Как и было задумано изначально, Мапуто, Ричардсбург и Изабеллабург расширяли периметр своих владений, не оставляя внутри него дикарей. Земли у племён выкупались, вернее выменивались, в основном на оружие и доспехи, к большой радости дикарских вождей. Глупые белые пришельцы могли всё, что им нужно, захватить без особого труда, но вместо этого предпочитали платить за участки земли, как будто её вокруг мало, за рабов (трудармейцев, после принятия закона 1199 года) и за всякую добычу, в том числе и абсолютно никчёмную, вроде шаманских масок, копий с костяными и каменными наконечниками, или шлемов, сделанных из черепов диких зверей. По началу, такая глупость вызвала брожение в умах аборигенов, и они решили, что белые пришельцы боятся драки, а значит можно попытаться ограбить и их, но это заблуждение развеялось довольно быстро.

Сначала колонисты Ричардсбурга разбили союзное войско троих самых наглых «полевых командиров», усадив на кол единственного из них, выжившего в битве, а после захватили и их племенные стойбища. Скот и всё представляющее хоть какую-то ценность забрали себе, а стариков, женщин и детей передали вождям дружественных племён. Понятнее белые пришельцы, после этой акции, для местных не стали, но попробовать их второй раз «на слабо», никто больше не решался, всем хватало и более лёгкой добычи на севере и западе. Белых стали сравнивать со слоном, который мог бы вытаптывать в день по прайду львов, но вместо этого мирно кушает травку, пока его не разозлят.

Пустоты в природе не бывает, поэтому места откочевавших племён, заняли дикие звери. Слонов, носорогов и буйволов привлекали сельскохозяйственные угодья колонистов, львов, леопардов и гиен их беззащитный домашний скот, а всяческих обезьян возможность пакостить и находиться в центре внимания. Чем-то похожи были обезьяны на людей, тут Чарльзу Дарвину в проницательности не откажешь. Похожи. Только, по мнению Ричарда, не обезьяна эволюционировала в человека, а наоборот, совсем одичавшие люди со временем стали обезьянами. Впрочем, это были никому не интересные среди современников размышления, а вот помочь колонистам отбиться от зверья будет не лишним. И с точки зрения экономических интересов Принципата, и в плане укрепления среди колонистов мысли, что в одиночку, без поддержки Центра, им тут не выжить, и повеселиться на такой охоте очень хотелось. Это же даже не охота будет, а настоящая война. Всё равно, побывать в Южной Африке и не посетить главные кладовые Принципата было невозможно, слишком много было сюда вложено времени, денег и людей. Да, отдача уже шла полной мерой, но ограничиваться сухими цифрами отчётов, Ричард не хотел. Его взгляд, оценивающий ситуацию не только с точки зрения главы Принципата, но и как человека из двадцать первого века, мог подметить то, что пока недоступно местным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

С кораблей вояж-эскадры сняли всех воинов: оруженосцев и пажей Принцепса, его личную охрану и шесть сотен преторианцев, вооружённых огнестрелом. Ружья преторианцев хоть и не были нарезными, но это были уже далеко не мушкеты. Одноствольные переломки, заряжаемые унитарным патроном из вощёного картона, с бронзовым донцем, они были похожи на охотничьи, из конца девятнадцатого, двадцатого и двадцать первого века другой истории, отличаясь разве что более дубовым исполнением, и возможностью крепления под стволом штыка, размером с римский гладий. Быстрая перезарядка, бездымный порох и пули Майера полудюймового калибра, а, главное, огромный опыт бойцов, позволял сотне стрелков остановить даже скоординированную атаку стада слонов, если бы слоны до неё додумались. Не додумаются, конечно, но отряд всё равно поделили на сотни-центурии, так им было привычнее. От лошадей, преторианцы, тогда ещё легионеры, кавалеры знака Ордена Героев на колодке, категорически отказались ещё на этапе формирования подразделения. «Ещё и лошадь на себе тащить? Не бросишь ведь, даже если заболеет, за неё же деньги плачены. Так что спасибо, но лучше не надо».