Заговор небес - Анна Литвинова

– Что ты подложил в тарелку Насте?

– Ничего! – панически закричал он. – Клянусь: ничего!

– Кто это сделал?

– Я не видел! Никто!

– Что ты получишь по завещанию Насти?

– Ничего!

– Твоя должность в «Мэджик трэвел»?

– Менеджер.

– Когда тебя взяли на работу?

– В сентябре.

– Когда ты начал спать с Полевой?.. Ну?!

– На ноябрьские… мы с ней… первый раз… она меня…

– Ты жил в ее квартире?

– Н-нет… Только бывал…

– Ей кто-нибудь угрожал?

– Нет. Я не слышал. Точно – нет.

– Почему ты сказал у Лессингов, что ты – ее заместитель?

– Я этого не говорил! Это все она!

– Кто сейчас руководит фирмой?

– Иван Прокофьич…

– Это тот, с трубкой?

– Да.

– У Насти были долги?

– Я н-не знаю…

– У нее была «крыша»?

– Н-не знаю…

«До первой звезды нельзя! Пост!..» – закричал бесшабашно веселый женский голос из того офиса, где шло празднество.

«Звезду! Звезду Ритке!» – откликнулись там же хмельные мужские голоса. И снова – хохот.

Градус напряжения допроса Вовика стал ослабевать. К тому же хлопнула дверь в той стороне, где помещалась «Мэджик трэвел». По коридору в нашем направлении засеменили женские шаги.

– О нашем разговоре – молчи! – выпятив нижнюю челюсть, сказал я Вовику. – Понял?!

Подавив в себе искушение дать ему хорошую зуботычину – очень уж мне не понравился этот юный альфонс! – я оставил его у стеночки и устремился по коридору прочь из здания.

Всю возможную информацию в «Мэджик трэвел» я, кажется, получил.

Оказавшись внутри любимой «восьмерки», я первым делом снял изрядно надоевший и натерший шею галстук. Затем завел мотор.

После таких эскапад с переодеванием неплохо было бы глотнуть граммчиков сто пятьдесят, но вечер только начинался. Мне еще ездить и ездить, а гаишники в предпраздничную ночь ну очень любят тормозить легковые машины, где едут одинокие мужики.

Я отъехал по переулку метров сто пятьдесят от дверей «Волшебного путешествия», снова припарковался у тротуара и заглушил мотор.

Достал из внутреннего кармана мобильник. Включил его и набрал домашний номер Насти Полевой.

Сейчас в ее квартире временно проживала, согласно информации, предоставленной мне сегодня днем моей клиентшей, старшая сестра Насти по имени Варвара, по фамилии Задорожняя.

– Варвара Филипповна? – бархатно спросил я, когда в трубке откликнулись.

– Да, – вздохнула трубка.

– Вас потревожил некий Павел Синичкин, – сказал я, придавая голосу толику интимности. – Может быть, вы будете смеяться, но моя профессия – частный детектив…

На это мое сообщение никак не откликнулись. Лишь послышалось шуршание эфира в трубке. Я продолжил:

– Я выступаю в интересах своего клиента – извините, но я не могу назвать его имени. На него было совершено покушение. Это произошло уже после трагической гибели вашей сестры Насти, но мой клиент полагает, что это покушение могло быть как-то связано с ее гибелью.

В трубке продолжали молчать. Что за манера?!

– Варвара Филипповна! – воскликнул я. – Очень бы хотелось встретиться с вами и задать вам несколько вопросов.

– Зачем? – холодно осведомилась трубка.

Что же, ей нужно повторить все с самого начала?

– Видите ли, Варвара Филипповна, – я попытался взять собеседницу на пушку, – у меня есть некоторые основания предполагать, что определенная опасность угрожает дочери покойной Насти. А может быть, и вам лично.

Собеседница взяла очередную паузу.

Пауза была такая – любой из мхатовских стариков позавидовал бы. Чистая радость для компании сотовой связи.

– Приезжайте, – наконец решилась трубка. И сухо продиктовала мне адрес.

– Буду ровно через час.

Ровно в то самое время, когда частный детектив Павел Синичкин встречался с сестрой покойной Насти Полевой, его клиентка Екатерина Калашникова вернулась домой, в Петровско-Разумовский переулок. Запарковала «фиатик», как научил ее частный детектив, не на стоянке, а в переулке подле дома. Подняла глаза: в их квартире светилось одно окно – на кухне. «Значит, профессор Дьячков уже вернулся, – тепло подумала она о муже. – Готовит мне ужин». Нацепила на руль антиугонную клюшку. Заперла авто центральным замком. Погладила машину по эмблеме на капоте – это был ее ежевечерний ритуал прощания с нею. «Не надругались бы над «фиатиком» дворовые мальчишки, – озабоченно подумала она. – Надо будет поглядывать».

…В очередной раз выглянув в окно, Андрей Дьячков увидел подъехавший «фиатик». «Слава богу», – выдохнул он. От сердца отлегло. Он поспешно отшатнулся от окна, чтобы жена не заметила, как он ждет ее.

Только когда Катя поднялась к себе на второй этаж, она поняла, как устала. С ума сойти, даже запыхалась! Прошла двадцать ступенек, а дышит паровозом! За ключом Катя не полезла, надавила на звонок. Пускай Андрей срочно приводит ее в чувство.

Еще с тех времен, когда у нее не было ни квартиры, ни мужа, она привыкла сама выезжать на уроки, а не приглашать учеников к себе. Катя и сейчас не изменяла существующему порядку – благо появилась машина, а с ней хоть какое-то подобие комфортного перемещения по городу. Конечно, мотаться было тяжеловато – от долгого сидения за рулем у Кати ныла спина, поврежденная еще в той, прошлой жизни. Зато она имела полное право брать со своих учеников по полной программе: включать в цену урока плату за доставку знаний на дом. К тому же оберегала свой дом от чужих. Чужих людей, чужих мыслей – чуждой ауры.

Сегодня у нее было два урока. С дочкой подружки, с которой Катя занималась по бартеру: в обмен на неограниченный кредит косметических средств (подруга работала распространителем косметики). И с новорусским сыночком Олегом.

Олег Пряденко был самым нелюбимым учеником. Гремучая смесь невежества и спеси. За невыполненные задания папаша лишал его карманных долларов – поэтому Олеженька ненавидел свою училку лютой ненавистью. В хорошие времена Катя от такого маленького монстра моментально отказалась бы – она раскусывала ленивых хамов после первого же урока. Но то было раньше. Раньше доцент Калашникова могла себе позволить заниматься только с теми, кто понимает и любит язык. Но сейчас… Сто долларов за полтора часа злого взгляда исподлобья… Можно и потерпеть. Пусть терпеть и тяжко.

Сто долларов лежали в кошельке – по соседству с дежурным стольником (рублей) для гаишников. Сто долларов… Одна сороковая часть ее долга за машину. При том условии, если ее профессор получил что-нибудь со своих учеников, и они смогут закупить недельный запас продуктов.

Катя требовательно позвонила в дверь.

– А вот и Катюша, – расплылся в улыбке Андрей, открывая.

Она вошла. Он поцеловал ее в щеку. По ее побледневшему лицу было заметно, как она устала. Андрей помог ей снять пальто. Повесил его на вешалку. Расстегнул сапожки. Подал тапочки. Это был их каждодневный ритуал.

Катя мимоходом погладила его по щеке и скрылась в спальне. Теперь, он знал, ее нельзя тревожить минут двадцать. Жена переодевается в домашнее и приходит в чувство. Так у них было заведено издавна: того, кто пришел с работы, нельзя с ходу тормошить вопросами. Вообще не надо с ним разговаривать. Нужно дать человеку время прийти в себя.

Обидно только, что в последние два года Катя почти всегда возвращалась позже Андрея. И отдыхать, и быть оберегаемой доставалось – ей, а не ему.

У Кати потеплело на сердце от ласкового мужниного: «А вот и Катюша!» Ей было приятно, когда он нагнулся и расстегнул ей сапожки. Снял пальто и аккуратно повесил его на плечики. Если Катя раздевалась сама, то небрежно вешала верхнюю одежду на крючок. Или даже просто бросала ее на кресло в кабинете.

Катя прошла в спальню. Андрей, она знала, не будет беспокоить ее минут двадцать. Даст прийти в себя. Катюша на всякий случай прикрыла дверь и, как была в костюме, повалилась на кровать. «Юбка помнется… Ну и ладно. Все равно мятая, весь день за рулем просидела…»

Настроение, испорченное ученичком Пряденко, и не думало улучшаться. Хотя обычно Кате сразу становилось легче, когда она входила в Свой Дом, чмокала профессора, укрывалась в спальне. Но сегодня все шло не по правилам.

…Вчера в нее стреляли. Сегодня с утра и до обеда они с Андреем просидели в офисе Павла Синичкина – вместо давно запланированной прогулки в Коломенское. От вопросов детектива, жестких и цепких, Катя устала, как от парочки прочитанных лекций. Но кого интересует, что она устала? Никого, кроме ее самой… Даже, наверное, Андрея не особо интересует…

Расставшись с Павлом, Катюша подбросила мужа до «Рязанского проспекта», ближайшего метро, и понеслась – дальше, быстрее. Один урок – в Бирюлеве. Второй – в Крылатском…

Она носилась весь остаток дня, весь вечер. Одна. В машине. Наедине со своими мыслями, воспоминаниями, любимой кассетой и безразличными диджеями, которые монотонно поздравляли радиослушателей с наступающим праздником, Рождеством Христовым.