Двойной шантаж (СИ) - Тиган Линетт

— Как же! — фыркаю я.

— Вика, — она выпивает бокал шампанского залпом. — Это Уваров. Тимур Давидович просто посодействовал, по дружбе, видимо.

— Уваров? С чего ты взяла? — теперь я совсем недоумеваю.

— Утром курьер принес роскошный букет роз от его имени. В открытке он поздравил меня и пообещал отправить меня на заслуженный отдых. Он приложил недельный отпуск в Грецию, а вылет назначен в понедельник после полудня, — она качает головой, будто не верит в происходящее. — Он даже со временем заморочился, лишь бы я успела забрать документы из отдела кадров…

— Причем здесь курорт в Грецию и увольнение? Разве это не круто — отдохнуть в Греции? А увольнение — это точно не круто, детка.

— Просто поверь мне. Уваров хочет мне насолить, и я это полностью принимаю, — она печально улыбнулась, закусив губу. — По его мнению я заслужила на этот подарочек судьбы. Пусть так думает дальше. Теперь у меня есть возможность поехать в Берлин и не брать отпуск за свой счет, — она улыбается, словно увольнение из престижной компании и высокой должности она проживала каждый день.

— Что у тебя с Уваровым? — не выдерживаю и задаю вопрос.

— А что у тебя с Громовым? — прищурилась Оля, печально улыбнувшись. — Все сложно, не так ли?

— Ты права… — соглашаюсь я.

— Плевать на них. Сегодня — плевать. Лёву забирают родители на выходные, так что я хочу повеселиться и напиться до поросячего визга. И не из-за увольнения, а за свои двадцать пять и новую жизнь! До сих пор представить не могу, что у меня будет персональная выставка в столице Германии!

Напиться до поросячего визга за новую жизнь? Что же, это неплохой тост!

Глава 4. Кошка в клетке

Виктория:

В понедельник утром я наблюдаю за Ольгой, которая довольно легко собирает свои вещи в коробки, умудряясь перешучиваться с нашими коллегами. Я стою в стороне, нервно допивая третью чашку эспрессо, не отрывая взгляда от подруги.

Слишком противоречивые чувства. Ольга мне ясно дала понять, что выставлять претензии Громову глупо, и она начинает совершенно новую жизнь, вылетая через несколько недель в Берлин. Но её уход — это профессиональная подножка мне, ведь все рабочие процессы, которые выполняла Оля, теперь нужно возложить на свои плечи.

Как мне не злиться? Это невозможно!

Я совсем перестала понимать действия Тимура Давидовича. В этой компании люди работают не меньше пяти лет, покидая это место неохотно, только из своих уважительных на то причин. К тому же он ненавидит текучку и постоянные собеседования. Так какая ему выгода увольнять хорошего исполнителя?

Оля уверена, что Дамир Романович постарался договориться с Громовым… Но как они договорились, на чём сошлись? Если Уваров решил нагадить моей подруге и держать её на расстоянии, то Громов наоборот — должен был держать меня на коротком поводке.

Дергаюсь резко, когда догадка яркой вспышкой освещает мой мозг. Отставляю на подоконник пустую чашку и иду в свой кабинет. На краю стола лежит тот самый договор о проектировании развлекательного комплекса, который передал мне Громов в пятницу.

Читаю внимательно от строчки к строчке. Раздражаюсь, когда этот договор оказывается будто вымоченный в бочке с мёдом. Но не может быть всё так чисто, ложка дерьма где-то точно есть.

Оля заходит в мой кабинет попрощаться. Я вымученно смотрю на неё, не в силах воспринимать её хорошее настроение и энтузиазм. Она подходит ко мне и крепко обнимает за плечи, заглядывая в мой договор, который я нервно листаю.

— Это твой шанс, — шепчет подруга.

— Это ловушка, — утверждаю я.

— Какая-то слишком перспективная ловушка, — хмыкает Оля.

— Но ловушка!

Ольга заразительно смеется, и я на время откладываю бумаги в сторону.

— Не переживай за меня. Ты же сама знаешь, как сильно я хочу стать художницей. У меня всё продуманно до мелочей! — подруга целует меня в щеку. — Я устрою настоящий аукцион и на заработанные деньги мы повеселимся на Майорке. Договорились?

— Договорились, — я сдаюсь.

Она правда выглядит счастливой, готовой начать всё с чистого листа. Оля выходит из моего кабинета навсегда, заставляя меня ощутить полное одиночество. Я стараюсь радоваться за неё не меньше, чем она за себя, но мне безумно жаль терять её, как профессионала.

Возвращаюсь к договору, бездумно листая страницы. Договор чистый, нет даже намёка на какой-то подвох. Проект продуманный, масштабный и рентабельный, никакой проволочки. Плюнув на своё чутье, которое мешает моим личным достижениям — хватаю ручку и размашисто подписываю договор.

В конце концов, что может случиться?

После обеда, вымотанная работой, я спешу на совещание к гендиректору. Лифт не жду, который всегда переполнен сотрудниками в обеденное время, решая подняться на два этажа выше по лестничной площадке. Спешу, так как уже начинаю опаздывать.

С разбегу налетаю на охранника, Сан Саныча, который потупив взгляд в телефон не успел увернуться. Чашка горячего кофе из его рук выскальзывает, проливаясь. Защитный рефлекс срабатывает мгновенно — я вовремя прикрываюсь бумагами прежде, чем роняю их все на пол от испуга.

— О, Виктория Владимировна! Простите! — он прячет свой телефон в карман.

Я смотрю на охранника с укором. Присев, подбираю бумагу с пола, которая быстро собирает кофейную влагу и становятся уродливого коричневого цвета.

— Я, надеюсь, у вас здесь не было ничего важного? — настороженно спрашивает мужчина. Красноречиво поднимаю один из листов, с которого стекает кофе, недовольно дернув плечом.

— Какие важные документы могут быть у директора? — иронизирую я, поджимая губы. — Всего лишь договор о постройке нового развлекательного… — я замираю, обратив внимание со содержание одного из грязных листов бумаги, поднимая его с пола, внимательно пробежавшись взглядом. Какого черта?

Не может быть… Как это не может? Может!

— Я вам всё распечатаю по новой и принесу в кабинет. Виктория Владимировна, вы только не сердитесь! Я правда не ожидал здесь кого-то встретить! Никто не ходит по лестнице, когда есть лифт… Ой, это к вам не относится… Я просто… В общем извините, Виктория Владимировна.

К щекам приливает жар, когда я поднимаю взгляд на Сан Саныча. Он ойкает и отскакивает от меня. Смотрит, выпучив глаза, как мышь на удава, но сбежать не решается, ожидая моего вердикта.

— Вызовите уборщицу. Пусть всё приберет. Это — в мусор, — я указываю пальцем на пол. Наш охранник судорожно кивает, а я обхожу его, направляясь в конференц-зал только с одной целью — выпотрошить Громова.

***

Тимур:

Она влетает в конференц-зал фурией, громко хлопнув дверью. Я с извращенным удовольствием рассматриваю её пылающие щеки и сверкающие глаза от гнева, заостряя внимание на голубой блузке. Пуговка, видимо, выскользнула от её резких движений, показав край кружевного белья.

От этого зрелища можно сдохнуть!

Виктория решительно идёт ко мне. Возможно, это было бы грозно, но она на каблуках, поэтому изящно покачивает бедрами. Изящная кошка.

Я хочу её. Чертовски хочу. А она, кажется, хочет меня убить.

— Мало того, что вы уволили сотрудника в моём отделе без моего ведома, так ещё и считаете, что я полная идиотка? — она встала надо мной, как коршун, расправив свои крылья, гаркая.

В мою грудь впечатывается грязный мокрый лист, пропитывая белоснежную рубашку, видимо, кофейной семью.

— Я уволил сотрудника в своей компании с впечатляющими рекомендациями, — поправляю я Викторию, которая тяжело дышит, из-за чего её рубашка искусно натягивается на груди. Стараюсь не смотреть, не провоцировать и без того взбешенную женщину. — И я считаю вас крайне остроумной женщиной, Виктория Владимировна, — говорю спокойно, глядя в её глаза… Но они всё также норовят опуститься ниже.

Аккуратно, я буквально отклеиваю от себя грязный лист бумаги, принимая её вполне реальные обвинения. Пробегаю взглядом по грязному листу из договора. Будь ты идиоткой, Мурка, не заметила бы моей пакости в договоре. А ведь заметила же! Я сделал ставку, что она обратит внимание на всё, кроме одного, но очень важного раздела в договоре — юридические обязанности.