Улыбка смерти - Нора Робертс

Зайдя в душевую кабину, Ева с удовольствием подставила спину под струи горячей воды, нажала на кнопку в стенке и набрала пригоршню жидкого мыла. Через несколько минут она поняла, что проснулась окончательно.

– Ты сваришься. – Рорк стоял в дверях ванной с чашкой кофе в руках.

– Это мне?

– Всегда к вашим услугам.

– Спасибо. – Ева взяла чашку, включила сушильную камеру. – Ты что, смотрел на меня, когда я была в душе?

– Я вообще люблю на тебя смотреть. Есть нечто завораживающее в стройных длинноногих женщинах, стоящих под струями воды.

Рорк зашел в кабинку и включил холодную воду. Ева никак не могла понять, почему мужчина, привыкший к роскоши, предпочитает ледяной душ. Пригладив ладонью волосы, она наложила на лицо крем, который ей настоятельно рекомендовала Мэвис.

– Тебе совершенно необязательно было вставать вместе со мной.

– Все равно я проснулся. – Сам Рорк не пользовался камерой, предпочитал вытираться полотенцем. – У тебя есть время позавтракать?

Ева взглянула на его отражение в зеркале.

– Боюсь, что нет. Я перехвачу что-нибудь попозже.

Он обмотал полотенце вокруг бедер, пригладил волосы.

– Честно?

– Знаешь, а мне тоже нравится смотреть на тебя, – призналась Ева и отправилась в спальню одеваться.

Машин в этот час на улицах почти не было, только автобусы развозили одних рабочих с ночной смены домой, а других – на утреннюю смену. Моросил дождик, но уличные торговцы уже вывезли свои тележки и готовились к новому дню.

Ева быстро мчалась по городу.

Та часть Мэдисон-авеню, куда она направлялась, вся сплошь состояла из бутиков и серебристых небоскребов, где обитали те, кто мог себе позволить эти бутики посещать.

Ева обогнала такси с одинокой пассажиркой, блондинкой в блестящем, переливавшемся всеми цветами радуги пиджаке. «Наверное, девушка по вызову, – подумала Ева. – Возвращается с ночной смены. Богатые могут покупать не только роскошную одежду, но и роскошные развлечения».

У нужного дома Ева свернула к подземному гаражу, сунула под нос охраннику свой значок, и он указал ей отсек, где она могла поставить машину.

Естественно, этот отсек оказался в самом дальнем от лифта углу гаража. «Полицейским, – подумала Ева раздраженно, – всегда отводят места похуже».

Выйдя из лифта, Ева осмотрелась. Еще год назад она бы с изумлением разглядывала роскошный холл на тридцать восьмом этаже, заставленный горшками с китайскими розами и скульптурами. Но теперь, освоившись в мире Рорка, она привыкла относиться к роскоши спокойно. Взглянув на знакомые фонтанчики, установленные вдоль стен, она подумала, что дом этот, возможно, тоже является собственностью ее мужа.

Подойдя к женщине-полицейскому, стоявшей у квартиры 3800, она показала ей свой значок.

– Лейтенант, мой коллега находится в квартире вместе с сожителем погибшего. Мистер Фокс, обнаружив тело, вызвал «Скорую помощь», но мы прибыли первыми. Врачи констатировали смерть и теперь ждут, когда вы осмотрите место происшествия. Мы не смогли почти ничего узнать от Фокса, мэм, – добавила она, взглянув на дверь. – Он впал в истерику. Не думаю, что он что-то трогал на месте происшествия. Кроме тела.

– Он переносил его?

– Нет, мэм. Тело по-прежнему в ванне. Он просто пытался оказать ему помощь, что, естественно, было совершенно бессмысленно. По-видимому, Фокс находился в шоке. Там море крови. Он перерезал себе вены, – пояснила она. – И, судя по всему, погиб по меньшей мере за час до того, как его сожитель обнаружил тело.

– Медэксперты вызваны? – спросила Ева.

– Прибудут с минуты на минуту, мэм.

– Отлично. Когда приедет сержант Пибоди, пропустите ее. А сами оставайтесь на посту.

Открыв дверь, Ева тут же услышала судорожные рыдания.

– Он все время в таком состоянии, – заметила женщина-полицейский. – Надеюсь, лейтенант, вам удастся его успокоить.

Ева, ничего не ответив, вошла в квартиру. Дверь закрылась. Прихожая была отделана белым и черным мрамором. С потолка свисала пятирожковая люстра черного стекла. За арочным проемом начиналась гостиная, выдержанная в том же стиле: черные кожаные диваны, белые полы, столы черного дерева, белые светильники. На окнах – черно-белые полосатые шторы. Они были задернуты, всюду горел свет. Стоявший посреди комнаты экран для виртуальных игр был выключен. Белая лестница вела на второй этаж.

«Деньги могут многое, – подумала Ева, – но смерть не испытывает никакого уважения к богатству».

Она пошла туда, откуда доносились рыдания, и оказалась в небольшом кабинете, заставленном шкафами со старинными книгами и глубокими креслами с темно-бордовой обивкой. В одном из них сидел светловолосый мужчина с бледным, опухшим от слез лицом. На нем был белый шелковый халат, весь перепачканный уже подсохшей кровью. Он был бос, руки его, унизанные кольцами, дрожали. На левой лодыжке виднелась татуировка – черный лебедь. На появление Евы он никак не отреагировал: очевидно, просто не заметил ее.

Полицейский, сидевший рядом, увидев Еву, хотел что-то сказать, но она дала ему знак молчать и вопросительно взглянула наверх. Он кивнул, давая понять, что тело на втором этаже.

Ева тихо вышла из кабинета: сначала надо было осмотреть тело и место происшествия.

На втором этаже было несколько комнат, но понять, куда идти, было нетрудно: на полу хорошо были видны кровавые следы. Ева заглянула в спальню с нежно-зелеными обоями, где стояла огромная кровать, застланная голубым атласным покрывалом. Эта комната напоминала подводное царство. Здесь стояло несколько статуй – копии работ античных скульпторов, шкафы были встроены в стену. Пол устилал мягчайший ковер цвета морской волны, на котором тоже виднелись свежие следы крови. Следы эти вели в ванную.

Смерть давно не пугала Еву, но каждый раз, встречаясь с ней, она ужасалась жестокости и бессмысленности происшедшего. Все кругом – и голубовато-зеленая плитка на стенах, и зеркальный пол – было залито кровью. Из ванны безжизненно свисала рука, на запястье которой зияла разверстая рана. Вода в ванне была темно-розового цвета, и в воздухе стоял тяжелый сладковатый запах свежей крови. Играла музыка, кажется, это была арфа. Толстые белые свечи, установленные в ногах и у изголовья огромной овальной ванны, все еще горели.

Голова лежавшего в ванне покоилась на подушечке, прикрепленной к бортику, его остекленевший взгляд был устремлен куда-то вверх, словно мертвец рассматривал пушистые листья папоротника, свисавшего с зеркального потолка. На лице его застыла улыбка, и казалось, что собственная смерть доставила ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

Но Еву поразило другое: она сразу узнала этого человека. В ванне лежал и улыбался собственному отражению голый и мертвый адвокат Фицхью!