Яростный поход. Танковый ад 1941 года - Георгий Савицкий

Вальтер Зибер смерил его презрительным взглядом.

— А тебе лишь бы мародерствовать!

— Это право сильного.

Эти двое постоянно собачились, а все потому, что эрудированный Вальтер Зибер уязвил простоватого Кнаге, процитировав слова танкового генерала Гейнца Гудериана о том, что танк для него — это повозка с пушкой.

— Ладно, хватит вам… — прекратил перебранку интеллигентный радист. — Пойдемте лучше посмотрим на «иванов».

Даже внешне Вальтер Зибер и Кнаге отличались один от другого.

Вальтер был франтом и трепетно относился к своей черной униформе танковых войск Третьего рейха. Возможно потому, что он сменил белый пехотный кант на погонах и воротнике на розовый — цвет танкистов.

С 17 ноября 1934 года для немецких танкистов была введена новая униформа, предназначавшаяся для работы на бронетехнике. В разработке новой униформы лично принимал участие «быстроходный Гейнц» — генерал-фельдмаршал Гудериан, создатель немецких танковых войск и стратегии блицкрига.

Новая униформа была черного цвета и предназначалась исключительно для работы на бронетехнике. А во всех остальных случаях танкистам предписывалось носить обычную униформу Вермахта, которая отличалась от формы других родов войск только розовым войсковым цветом и шифровками на погонах.

Но поистине ошеломляющие успехи немецких бронетанковых войск в первые годы Второй мировой привели к тому, что черную униформу стали носить все, кто имел хоть малейшее отношение к танковым войскам, а сами танкисты, которые как черти стали гордиться своей элегантной черной формой, стали надевать ее при любом удобном случае, даже в качестве выходной и парадной.

Хотя изначально она все же проектировалась для людей, которым приходилось забираться, работать и воевать, а иногда и быстро покидать тесный танк с массой выступающих деталей, масляными пятнами и прочим. Именно поэтому цветом униформы был выбран черный, чтобы сделать ее удобной и практичной.

Куртка была короткой, с большим отложным воротником и широкими лацканами. Левый борт широко запахивался за правый, кроме того, кромка левого борта шла наискосок, по направлению к средней линии тела, таким образом куртка хорошо защищала от сквозняков, царивших в танке. Куртка застегивалась на три или четыре большие пластмассовые пуговицы, нашитые на правый борт. Дополнительно на край правого борта пришивалось еще две пуговки, которые пристегивались к петлям в подкладке и удерживали борт от выползания вверх или вниз, когда куртка была застегнута.

По уставу полагалось носить еще три небольших черных пуговки над лацканами: над и под нагрудным орлом и под правым воротником, следовательно, для этих пуговок существовали петли на левом борту куртки; полностью куртка застегивалась очень редко и только в холодную погоду, тогда она уже застегивалась и на крючок на воротнике. Многие танкисты для придания куртке большей элегантности спарывали верхние пуговки и никогда не застегивали ее полностью. Аналогично поступали военнослужащие, которые шили униформу частным порядком, в таком случае они даже не нашивали верхних пуговиц и не проделывали петель на левом лацкане.

Так же поступал и Вальтер Зибер, в отличие от простоватого Кнаге. Тому было привычнее просто следовать полевому уставу.

Брюки Вальтер Зибер всегда носил поверх стандартных маршевых сапог и никогда не заправлял брюки в сапоги, как это делали пехотинцы Вермахта.

И он никогда не надевал стандартный черный берет панцерваффе. И не только он не любил этот головной убор: ведь с беретом нельзя было надеть стандартные танковые наушники. Большинство танкистов предпочитали носить в качестве головного убора обычные пилотки цвета фельдграу с розовым уголком цвета танкистов.

Еще во время польской кампании появились пилотки черного цвета, которые делались танкистами частным порядком и по покрою были аналогичны стандартным пилоткам Вермахта. Приказом от 27 марта 1940 года отменялось ношение берета и в качестве единственного головного убора для униформы черного цвета официально вводилась пилотка черного цвета. Как уже говорилось, такая пилотка по покрою была аналогична общевойсковой, но изготовлялась из ткани черного цвета, имперский орел и трехцветная кокарда вышивались на подкладках черного цвета, на пилотке, над трехцветной кокардой носился цветной уголок войскового цвета. На офицерских пилотках по обводу донца и вырезу отворота нашивался серебристый жгутик. Новая пилотка получила широкое распространение среди танкистов и к 1941 году практически вытеснила непопулярный берет.

Также за все время существования немецких танковых войск не было введено специального головного убора для ношения в танке, танкисты обходились пилотками, кепи, фуражками, которые мало защищали голову. Использовали и обычные каски, но и они не пользовались популярностью, так как под них нельзя было надеть стандартные танковые наушники.

Знаки различия для черной униформы были довольно уникальным явлением, и ничего подобного до этого в немецкой армии не было.

На правой стороне груди Вальтер Зибер, как и все военнослужащие, вне зависимости от звания, носил имперского орла, вышитого на подкладке черного цвета. Для рядовых и унтер-офицеров орел вышивался белой нитью, офицерский же орел в большинстве случаев вышивался толстой алюминиевой нитью. Край воротника черной куртки всех военнослужащих, от рядового до генерала, обшивался розовым кантом войскового цвета.

На углах воротника носились черные прямоугольные петлицы, которые окантовывались войсковым цветом, посреди петлиц крепилась посеребренная металлическая эмблема танковых войск — «мертвая голова».

Кроме собственно танкистов, черную униформу получили экипажи бронеавтомобилей, бронетранспортеров и бронепоездов. Их униформа отличалась от униформы танкистов тем, что вместо розового цвета края воротника, петлиц, погон, цветной уголок на пилотке, канты на фуражке отделывались войсковым цветом соответствующего подразделения.

Бронеразведывательные части, сформированные до сентября 1939 года на базе кавалерийских частей, получили в качестве войскового золотисто-желтый цвет, в то время как все вновь формирующиеся разведывательные части получали медно-желтый войсковой цвет, военнослужащие всех разведывательных частей носили на погонах шифровку — букву «А». Экипажи бронеавтомобилей связи имели традиционный, лимонно-желтый войсковой цвет.

Личный состав бронепоездов также получил розовый войсковой цвет с буквой «Е» на погонах.

Но вот расхлябанного разгильдяя Алекса «Аржмайстера» Кнаге все эти перипетии с формой волновали мало. Он вечно ходил в засаленной куртке и такого же вида брюках, справедливо полагая, что главное — исправность ходовой части вверенного ему танка. А вот для обеспечения этого Кнаге и ползал по уши в машинном масле. Он считал, что доблесть воина должна проявляться на поле брани или же в беспрекословном подчинении Уставу Германской армии, а не блестящей, вылизанной форме.

И франтоватого Вальтера Зибера недолюбливал и за это тоже. Но сейчас мысли, что бывало редко, совпали у обоих.

Предложение всем понравилось, и они, оставив заряжающего Макса Вогеля дежурить возле танка, направились к разгромленным русским позициям.

Один из русских танков так и не смог стрелять — видимо, заклинило пушку. Другой попал под прямое попадание 15-сантиметровой гаубицы и превратился в развороченную консервную банку.

Свою первую жертву panzer-oberschutze Вальтер Зибер нашел сразу. Советский танк стоял, неестественно задав ствол орудия, словно салютуя победителям. Он был весь черный от копоти. Пробоина обнаружилась чуть сбоку под башней — в самом уязвимом для боевой машины месте. Воняло горелым порохом, металлом и сладковато тянуло жареным человечьим мясом. Впрочем, вони хватало, но воюющие уже три года танкисты успели насмотреться подобного в Польше и во Франции. Картина погрома их не слишком-то и впечатлила.

Вальтер удовлетворенно хмыкнул — он взял точный прицел и подбил этого русского с первого же выстрела. Das ist gut treffen! — Хорошее попадание.

— Черт возьми, Зибер! А ты его насадил на свой «вертел»! — прокомментировал по своему обыкновению Алекс Кнаге, — сейчас он со всей присущей прямолинейностью выражал радость за товарища.

Макс Вогель молча указал на распластанные вокруг танка тела экипажа в черных обугленных комбинезонах.

— Неизбежная плата за победу, — бесстрастно констатировал бывший когда-то студентом Вальтер Зибер. — Vae victus![17]

Страдания врага больше не трогали его душу. А показной «книжный» героизм выбил из него удар польского палаша. С тех пор panzer-oberschutze больше доверял своему артиллерийскому длинноствольному «Парабеллуму», с которым никогда не расставался. Как говорит старая немецкая пословица, «Versuch macht klug». — «Опыт делает умным». На войне это грустный опыт, но он помогает распроститься с пустыми переживаниями.