Поступь Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Промышленный банк обслуживал интересы развития производств, сельскохозяйственный — выращивание всякого, транспортный — дороги с кораблестроением и соответствующим хозяйством, ну и торговый, которому всучили управление профильного сегмента. А потом и правил им придумали всяких, чтобы оградить от спекуляций и сосредоточить на инвестициях и контроле за ними…

Эта история с банками была крайней мерой. Алексей оказался вынужден пойти на большую степень делегирования, чтобы не сходить с ума от перегрузок. Экономика-то России росла как на дрожжах. И вручную всем этим управлять становилось все труднее и труднее.

Косвенно это можно было оценить по бюджету страны, который достиг каких-то немыслимых ранее размеров. Подушная подать за минувший год принесла 5,8 миллиона рублей, земель налог — 3,5, еще патенты разные 4,2 и таможенные сборы 2,8. Совокупно 16,3 миллиона полновесных рублей прямых государственных доходов. Колоссально! А ведь еще в 1700 году, каких-то полтора десятилетия назад, совокупно все сборы едва перебивали жалкий один миллион. Но на этом поступления не заканчивались. Так, от долевого участия во внешнеторговых операциях в бюджет «капало» еще 12,8 миллиона. А доли в предприятиях внутри страны, включая колхозы, подкидывали еще порядка 14,7 миллиона.

В сухом остатке общие поступления в бюджет за 1713 год составили аж 43,8 миллиона полновесных рублей[1]. Не все поступления, правда, шли деньгами, многие — товарами. Но 22,8 миллиона звонкой монетой приходило, что было эквивалентно 592 тоннам серебра. В основном из внутреннего оборота. Но чуть за пять миллионов приехало и из-за границы.

Денег было много.

Просто хоть залейся.

Из-за чего у царя голова кружилась. Поэтому он сам старался не лезть в эти дела, доверяя хладнокровному и расчетливому сыну. Ибо он как-то умудрялся не только сдерживать взрывной рост инфляции, но и продолжать наращивать поступления.

Особняком стоял оборот бумажных денег. Формально-то и не денег вовсе. Но… В 1709 году Россия выпустила 52,5 миллиона рублей бумажными векселями под нулевой процент для обеспечения покупки 35% акций Голландской Ост-Индской компании. В 1711 году был осуществлен выпуск еще 38 миллионов для покрытия покупки такой же доли Вест-Индской компании. И понеслось. Как несложно догадаться эти векселя сразу стали проникать на мировой рынок просто в силу удобства. То есть, заработав как вполне обычные фиатные деньги, обеспеченные только «честным словом» и репутацией державы.

На этом их выпуск не прекратился, в первую очередь для приобретения акций указанных двух торговых компаний. Осторожно. По чуть-чуть. В частном порядке, стремясь перебить отметку в 50% по каждой. Этакая тягучая экспансия. Так что, к лету 1714 года их в обороте уже находилось чуть за 120 миллионов. В основном за рубежом. Но и в России шестая их часть оборачивалась.

А еще была кубышка.

Очень большая кубышка.

Ведь поступления в бюджет не получалось все тратить. Просто в силу стратегии. Алексей не давал никому денег просто так. Только под конкретные прикладные проекты.

Вот и решили этот процесс как-то упорядочить и вывести из рабочей текучки канцлера. Очень уж он утомлял. Особенно вопрос контроля.

Учредили центральный банк, который «рулили» всеми бюджетными средствами, и четыре отраслевых банка, которым он давал в долг. Опираясь на механизм ключевой ставки, то есть, процент, под который он давал взаймы, установив ее покамест на нулевой отметке. Что позволило обеспечить очень дешевый проектный кредит на хозяйственные цели под скромные 1,5%. Для особо важных же дел вводилось понятие «нулевых проектов», в которых обслуживание долга осуществлялось за счет государства. То есть, заемщик должен был возвращать только взятую им сумму и не копейкой больше.

Не забыли и про всякие фондовые дела. В России действовало уже семь товарных и одна фондовая биржа. Но за этой деятельностью велся внимательный надзор, чтобы максимально уменьшить спекулятивную компоненту. Для этого же и правил всяких навыдумывали. Например, для всех крупных участников рынка было введено требование «1 к 5», то есть, на каждый рубль, вовлеченный в фондовые спекуляции, требовалось держать не менее пяти рублей в качестве инвестиций в реальном секторе.

Грубо?

Сурово?

Может быть. Но мыльные пузыри и пустые спекуляции Алексею были не нужны. Ибо они разгоняли не экономику, а ее виртуальную имитацию, формируя иллюзию успеха, не подкрепленную конкретным товарами и услугами.

Кроме того, он и с неправомерным завышением цен боролся. Не только введя довольно сложную таблицу из системы максимальных наценок, но и постоянно ее дорабатывая. Просто для того, чтобы никто не мог от балды заломить цены или начать их разгонять, пользуясь моментом.

Да, баланс спроса и предложения это хорошо.

Да, перекосы сильно влияли на ценообразование, и редкие вещи невольно становились дороже. Но где-то незримо стоял финансовый контроль с ВОТ такой дубинкой, способный направить группу лейб-кирасиров любому, чтобы вдумчиво поговорить с шалуном. А еще была создана отдельная спецслужба, которая занималась экономическими преступлениями. Тот самый ОБЭП. Причем с ВОТ такими полномочиями и личным подчинением царевичу. Им даже собственный спецназ начали готовить, профильный…

Российское правительство в лице своего канцлера все своих резко «вспухшие» доходы вливала в экономику страны через промышленные и инфраструктурные проекты. В основном. Вкладываясь в заводы, дороги, порты, жилую застройку, сельское хозяйство и так далее. Через что удавалось удерживать здоровый баланс между ростом объема товаров с услугами и денежной массой.

Но не все поступления удавалось так потратить. Частью они уходили в кубышку. А частью пускались на всякого рода гранд-проекты. Статусные. Не только пирамиды с храмами, но и имеющие хозяйственное значение. Среди последних и был строящийся мост через Ботнический залив. Сначала от Або между островов, а потом к побережью Швеции.

Не так чтобы этот мост был остро нужен.

Вот вообще ни разу. Но, памятуя о том, какой эффект производили сначала советские, а потом и китайские гранд-проекты царевич на него решился. Деньги были, промышленность российскую он нагружал, прогревая, а остродефицитных в царстве рабочих выставили шведы.

Технология выглядела достаточно простой и бесхитростной. В Павловске изготавливали здоровенный железобетонный понтон и буксировали его к месту размещения. Сначала отливали тонкую скорлупу внешнего защитного контура. Прокладывали ее изнутри в пять слоев грубой ткани, пропитанной битумом. На горячую, чтобы сплавить их. И заливали основной корпус. Вот и все. И на выходе получался вполне себе нормальный понтон. Крепкий. Долговечный и относительно дешевый. Во всяком случае альтернативы ему попросту не было.

Понтон этот выводили на место, где фиксировали системой якорей и монтировали на него всякое, включая металлоконструкции пролетов. Здоровенные такие клепаные железные фермы, спроектированные с многократным запасом прочности. Ну и дополнительно крепили массивной цепью, идущей в подвесе под фермой…

Основание Ботнического залива было выбрано не случайно. Шторма здесь почти не случаются — в основном они гремят на юге Балтики. А тут, максимум сильный ветер. Отчего и волнения воды весьма умеренное. Ледовое давление тоже терпимое. Все ж таки это не река, где грандиозный столб льда, двигающийся по узкой «дорожке», может создавать порой колоссальное давление.

Ну и логистика.

Мост из Або в Стокгольм позволяла кратно поднять товарооборот между Россией и Швецией. И сделать его в целом независимой от погоды. Ведь по мосту пойдет чугунка. Хотя, учитывая ситуацию, Алексей планировал именно тут положить стальные рельсы, несмотря на дороговизну. От греха подальше.