Кто ищет – найдет - Ливия Элиот

Сцена снова развернулась перед ним во всех ее деталях. Вот она выходит из ванной, останавливается, увидев его, смотрит с этой лукавой полуулыбкой, а полотенце медленно, будто в кино, соскальзывает с плеч…

Хант стиснул зубы. Да, о такой женщине, как Тина Дефранж, можно только мечтать. Он видел в ней и доброжелательность, и искренность, и лукавство, и невероятную сексуальность – все вместе давало ту гремучую смесь, отказаться от которой невозможно и, попробовав которую, недолго потерять остатки благоразумия. Она была женщиной, с которой мужчине легко и приятно, ей можно излить душу, с ней можно посмеяться и поплакать, на нее можно опереться. А ее глаза, глаза прячущейся за внешней невинностью грешницы, обещали исполнение самых дерзких желаний, самых необузданных фантазий. Ради таких мужчины готовы перевернуть мир и продать душу дьяволу.

За окном, в просвете между шторами мелькнула фигура. Хант отвел глаза – ну уж нет, до такой низости, как подсматривать за женщиной, он не опустится. Пусть подглядывают слабаки – настоящий же мужчина просто приходит и берет свое. Так по крайней мере говорил полковник Ридли Мэтисон. Эх, Ридли, во что ты меня втянул…

С полковником Ридли Мэтисоном Хант познакомился в Афганистане и под его началом прослужил семь месяцев. Наверное, они так и остались бы друг для друга командиром и подчиненным, если бы не один случай в ноябре 2002 года.

Рота Хантера получила приказ срочно передислоцироваться в горный район неподалеку от границы с Пакистаном. По данным разведки там проходил старый караванный путь, по которому боевиков «Талибана» снабжали оружием. Очередную партию груза ждали со дня на день. Они вылетели из Кандагара на четырех вертолетах и уже приближались к цели, когда с земли открыли огонь из крупнокалиберного пулемета. Три вертолета успешно преодолели огненный заслон. Четвертому не повезло – пули пробили бензобак и машина загорелась. Те страшные минуты остались в памяти Ханта навсегда. Пилот еще протянул около мили и попытался совершить посадку у края леса, но двигатель отказал и вертолет рухнул с двадцатиметровой высоты. Хант сидел у открытой дверцы, и при ударе его выбросило из кабины. Кусты смягчили падение. Он не знал, сколько времени пролежал без сознания, а когда очнулся, машину уже заволокло черным дымом, в котором проскакивали оранжевые языки пламени. Хромая Хант добежал до вертолета и стал вытаскивать товарищей. Вытащить успел только троих. Одним из них был полковник Мэтисон. Путь до ближайшего населенного пункта занял четыре дня. Двое их товарищей погибли в стычке с моджахедами. Ханту повезло. Он не только остался жив, но и вынес полковника, у которого была сломана нога.

Через три месяца Хантер Локсмит получил боевую награду, а еще через пять вернулся в Штаты. Из газет он знал, что Мэтисон вышел в отставку и живет где-то во Флориде. Они не встречались больше и даже не перезванивались. Молчание полковника поначалу задевало, но в конце концов обида прошла. Что такого он сделал? Ничего особенного, просто поступил по уставу. Получил за это награду. Что еще надо? Спасибо?

Время шло, проблем хватало, и эпизод стал забываться – воспоминаниям, как известно, предаются обычно неудачники. Вот почему звонок из Майами стал для Ханта полной неожиданностью. Звонила женщина.

– Мистер Локсмит?

– Да.

– Мистер Хантер Локсмит?

– Он самый.

– Позвольте представиться. Меня зовут Айрис Шенкер, и я работаю в адвокатской фирме «Берджин гэрантис», штат Флорида. Мы очень долго вас искали, мистер Локсмит, почти три недели. Очевидно, первоначальные данные о вашем местожительстве не соответствовали действительности.

– Я переезжал, – коротко объяснил Хант. – А в чем, собственно, дело? Грехов за мной, конечно, числится немало, но до Флориды я еще не добрался.

Она рассмеялась.

– Ваши грехи не наша проблема, мистер Локсмит. Вы знали Ридли Мэтисона? Полковника Ридли Мэтисона?

– Да, знал. Я служил под его командой в Афганистане.

– И спасли ему жизнь, ведь так?

– Ну, это слишком громко сказано. Я всего лишь исполнял свой долг.

– За что и были отмечены правительством, – добавила женщина на другом конце провода. – Но мы разыскиваем вас по другому поводу, мистер Локсмит.

– Слушаю, хотя и не понимаю, в чем, собственно…

Договорить она ему не позволила.

– Полковник Ридли Мэтисон скончался в прошлом месяце.

У него перехватило дыхание.

– Вы меня слышите, мистер Локсмит?

– Да, – пробормотал Хант. – Как… как это случилось?

– Рак легких. Полковник болел последние два года. Операция, к сожалению, не помогла. Мистер Мэтисон был нашим клиентом, и наша фирма распоряжается его делами. В отношении вас есть некое распоряжение, огласить которое я имею право только при личной встрече. Либо наш человек приезжает к вам, либо вы приезжаете в Майами. Разумеется, все расходы за наш счет.

– Я приеду, – без раздумий сказал Хант. – Буду у вас через два дня.

Через два дня в офисе «Берджин гэрантис» ему вручили запечатанный конверт из плотной манильской бумаги. В нем лежали всего два документа: письмо Ридли Мэтисона и дарственная на имя Хантера Локсмита, по которой он становился собственником двухэтажного особняка на побережье Мексиканского залива, неподалеку от Сарасоты.

– Все налоги выплачены, мистер Локсмит, – объяснила Айрис Шенкер. – Вам нужно лишь расписаться на нескольких бумагах и можете вступать во владение.

Так Хантер стал собственником особняка, построенного дедом Ридли Мэтисона и оцененного в два миллиона долларов.

Свалившееся с неба богатство нередко накрывает человека как снежная лавина. Деньги – опасная вещь для того, кто их не заработал. Они подобны наркотику; сильный, попробовав их вкус, способен отказаться, слабый становится их рабом.

Хантер не стал спешить с решением, хотя предложения о продаже особняка поступили уже через три дня, когда он был еще в Майами. Суммы назывались большие. Даже фантастические. И соблазн был велик. Мысли не давали спать. От планов кружилась голова. Мечты уносили в поднебесье. С такими деньгами он мог начать новую жизнь. С чистого листа. Выбрать любое место на карте мира, купить уютную квартиру или дом, начать свой бизнес, жениться или вообще ничего не делать. Но ведь Ридли Мэтисон имел в виду другое, верно? У полковника не было детей. Не было близких родственников. При желании он мог продать дом и просто отдать Ханту деньги. Но Мэтисон поступил иначе. Почему? Не потому ли, что старый солдат знал его лучше, чем он сам? Не потому ли, что хотел передать спасшему его человеку нечто большее, чем бумажки? Не потому ли, что семейный особняк был слишком дорог ему, чтобы пускать с молотка?