Сердце Короля Теней - Сильвия Мерседес

отделано по кайме самоцветами, горящими живым огнем. В моем мире такое стоило бы целое состояние. Я надеваю его и как раз заканчиваю закреплять шнуровку под мышкой, как вдруг раздается стук в дверь.

– Войдите, – говорю я, оборачиваясь.

Дверь открывается. Входит Хэйл, держа в руках накрытое блюдо, совсем как то, что Фор приносил прошлым вечером.

– От короля, – говорит она, голос у нее глухой и глубокий. – Он распорядился, что вы должны сегодня поесть, иначе полетят головы.

– Ох. Спасибо. – Я сажусь у небольшого стола в центре комнаты. Его поверхность покрыта выбоинами от камней, обвалившихся в прошлые толчки, но он все еще вполне пригоден. Хэйл ставит передо мной блюдо и поднимает крышку, под которой обнаруживается еще одна порция человеческой еды, приготовленной специально для меня. Я открываю рот, собираясь спросить Хэйл о Йирт, моей горничной. Однако что-то в ее лице заставляет меня передумать. Я по привычке пытаюсь дотянуться до нее, коснуться ее чувств, но лишь затем, чтобы вспомнить, что больше этого не могу. Прошлой ночью, когда мы с Фором лежали в объятиях друг друга под светом мерцания, я начала было верить, что мой божественный дар возвращается. Но похоже, что я ошибалась. Ничего нет.

Я закусываю нижнюю губу и разглядываю стоящую передо мной еду: фрукты и выпечку, мягкий хлеб и сливочное масло. Пусть из вчерашней порции я и съела совсем немного, да и в животе пусто, как в пещере, но мне сложно разыскать в себе большой аппетит. Я сейчас должна быть мертва, в конце концов. Мертва, как и родной брат Хэйл, Йок. Он больше никогда не сможет насладиться такой простой радостью, как завтрак. Так с чего бы это делать мне?

Я качаю головой. Наказывая себя против воли богов, я Йоку своего почтения не выражу. Собравшись с духом, я кидаю ягоду на язык, катаю ее во рту и давлю зубами, а затем позволяю соку стечь вниз по горлу. Каждое впечатление – вкус, прикосновение, запах – ощущается гораздо полнее, чем мне запомнилось до смерти. Я даже не могу назвать это удовольствием – настолько я ошеломлена.

– Где сегодня король? – спрашиваю я, проглотив.

– Занимается нуждами города, – Хэйл бесстрастно стоит по стойке «смирно», словно находится на поле боя и ждет от меня каких-то приказов. Я киваю, пусть ее ответ и расплывчат. Хотелось бы мне быть сейчас с Фором, хотелось бы помогать ему чем-нибудь. Но я мало знаю о Мифанаре и его жителях, поэтому только путалась бы под ногами.

В животе завязывается противный узел никчемности. Пока Фор был со мной, пока обнимала его, я могла игнорировать подобные ощущения. Теперь же чувствую странную пустоту внутри. Зачем боги послали меня обратно в этот мир, если я снова должна вернуться в эту похожую на тюрьму комнату и ждать, пока кто-то разрешит мне действовать, жить? Мне это ненавистно – эта несостоятельность, которая определяла большую часть моей жизни.

Но какой Фору прок от сломанной королевы?

– Будут ли другие распоряжения? – спрашивает Хэйл, возвращая мое внимание к ней. Ее позвоночник прямой, как древко копья, лицо высечено из гранитной глыбы.

– Нет, Хэйл, – мягко говорю я. – Ты можешь идти. – Она разворачивается, чтобы уйти, но прежде, чем добирается до двери, я окликаю ее: – Погоди.

Она останавливается и оглядывается на меня немигающими глазами.

– Я… Я знаю, что ты сейчас чувствуешь.

Что-то в ее лице почти неуловимо напрягается. Она не говорит, лишь ждет, застыв на месте. У меня нет иного выбора, кроме как продолжать, пусть я и проклинаю себя за то, что вовремя не прикусила язык.

– Я потеряла обеих сестер, – говорю я, мой голос лишь чуть громче шепота. – Они были… они были убиты, а меня не было рядом. Я всегда приглядывала за ними, всегда защищала их. Но в конце меня рядом не было. Их забрали у меня. – Слеза скатывается с моей щеки, разбиваясь о стол. Я поспешно вытираю лицо ладонью. – Я знаю, каково тебе сейчас. Ты думаешь, что если бы была там, то наверняка смогла бы ему помочь, каким-то образом пустить волны судьбы вспять…

– Вы к чему-то ведете, принцесса?

Я замолкаю; слова, что были готовы слететь с языка, резко обрываются. Затем я опускаю взгляд на свои руки, скромно сложенные на коленях.

– Я лишь хочу, чтобы ты знала, что ты не одна.

Хэйл стоит передо мной – не воин, а мощная стена. Нерушимая, недвижимая. Представить, чтобы эта женщина оказалась на коленях, открыто рыдая, – невозможно, я почти уверена, что тот миг слабости сама выдумала. Долгое время спустя она делает глубокий вдох через нос.

– Мы все – одни. Единственный вопрос в том, будем ли мы мягкими и слабыми, подверженными ударам боли, страданий и смерти. Или же будем камнем.

С этими словами она разворачивается, выходит из комнаты и плотно закрывает за собой дверь.

* * *

Когда Фор наконец возвращается, на Подземное Королевство уже начинает опускаться сумрачье. Я стою у окна, гляжу на то, как кристаллы в потолке каверны один за другим меркнут, и бездумно кручу пальцами свой кулон. За моей спиной открывается дверь. Я разворачиваюсь на месте. Впиваюсь глазами в его прекрасное лицо.

В следующий миг я оказываюсь уже на другом конце комнаты, на губах – радостный возглас. Фор окутывает меня крепкими объятиями и целует в макушку, затем в висок, пока его губы наконец не прокладывают дорогу вниз, к моим. Я плотно прижимаюсь к нему, упиваюсь его теплом и присутствием. Когда он, закрыв глаза, отстраняется, чтобы отдышаться, то испускает тяжелый вздох.

– Ах, Фэрейн! Наконец-то я снова могу дышать.

Я улыбаюсь, глядя на него. Голова немного гудит; наш поцелуй раскрыл остатки моего божественного дара, и прямо в меня потекли его боль с печалью, вся тяжесть бремени, что он нес в течение дня. Это больно. Но для меня облегчение – знать, что мой дар не покинул меня полностью, потому что это значит, что я в свою очередь смогу помочь ему, смогу хоть частично унять его смятение.

– Пойдем, Фор, – говорю я, беря его за руку и пытаясь утянуть его в глубь комнаты, прочь от двери.

Но Фор качает головой. Когда я хмурюсь, он вновь прижимает меня к груди, обхватывает руками и кладет щеку мне на голову.

– Ох, женушка! – бормочет он. – Ты даже не представляешь, как сильно мне хочется остаться здесь, с тобой, в этом сумрачье.

– А ты не можешь? – мое сердце огорченно поникает.

– Мой двор собирается сегодня, чтобы почтить память тех,