Камея, или Из истории одной любви - Татьяна Гамальская

Из-под ног науки - двигателя прогресса, превратившей многие страны в самые высокоразвитые, в России вырывалась материальная основа. Казалось, в этой стране шло целенаправленное истребление науки.

Кому-то в высших эшелонах власти не терпелось превратить россиян в необразованную массу, в дешевую рабочую силу на мировых рынках труда.

Малообразованные, безнравственные люди, которых становилось все больше и больше, ради достижения единственной цели - обогащения, не колеблясь готовы были идти на любые злодеяния. В погоне за сладкой жизнью они забыли о будущем для своих же детей и отравляли среду обитания, калечили природу, лишали спокойной жизни, а то и вовсе - жизни тех, кто не желал мириться с беззаконием и произволом.

Страну накрыла волна преступности. Воровство, насилие, убийства становились столь частым явлением, что люди к этому стали привыкать. Цена жизни человеческой с каждым днем падала. Устрашающим становилось пьянство. Спившиеся, омерзительные существа, едва напоминающие людей, мотались по улицам. Работать они не могли, а болезнь постоянно требовала новой дозы алкоголя. Отсюда мелкое воровство нередко происходило на глазах людей, и те зачастую боялись препятствовать ему, не позволял страх за себя и за своих близких.

Ложь, жадность, зависть, корысть, подкупаемость и продажность, разврат и насилие, беззаконие и безнаказанность, пьянство и наркомания расправляли свои могучие плечи.

Бывшая система нравственных ценностей была разрушена, новая не создана. А одержимых властью политиков заботило лишь одно: любой ценой держаться на вершине политического олимпа, откуда, вдобавок, начиналась самая короткая, столбовая дорога к обогащению. Страна, народ, в большинстве своем оказавшийся за чертой бедности, их мало беспокоили.

Клеймя старую политическую систему, думали ли нынешние правители о том, что позорили самих себя. Ведь и в то время страной управляли они же. Отказавшись от своих идей один раз, не случится ли подобное впредь, если политический ветер поменяет направление? Очень многие люди сказали бы случится!

Камее казалось, что у руля государства стоят либо, мягко говоря, недальновидные политики, заглядывающие в рот своим западным благодетелям и не ведающие, какую игру ведут те, либо правители страны были заодно с великими мировыми державами, стремящимися любой ценой избавиться от конкурента, превратить Россию в страну третьего мира или, того хуже, - проглотить или уничтожить ее. По-другому Камея не могла объяснить то, что творилось в ее стране. А самое страшное, что чувствовала она, - это, если не вся планета, то Россия настолько больна, говоря языком аноидов, что о скором выздоровлении, а, может быть, о выздоровлении вообще думать не приходится.

В душе Камеи поселилась глубокая, порой нестерпимая тоска. Душа не могла не болеть, видя, как страдают люди, и не зная, как помочь им. Иногда на сердце становилось настолько тяжело, что Камее хотелось бежать из общества людей куда угодно, лишь бы не видеть, не знать, что там творится, лишь бы не проживать каждый день с боязнью за завтрашний, с усталостью и болью от бессилия что-либо изменить в этом мире.

Но вынужденная жить среди людей, всматриваться в их помрачневшие, позабывшие что, такое улыбка, лица, лица с печатью усталости и порой безысходности, Камея ощущала, как внутри нее растет протест против такой жизни.

Разум и душа Камеи, пытаясь поддержать друг друга, тем не менее, вели бесконечные споры. Рассудок по-прежнему советовал сопротивляться, не сдаваться, оставаться сильным человеком. "Но что я могу сделать, кроме как сострадать?" - возражало сердце. Разум не унимался: "Власти царя тьмы, одержавшего временную победу, придет конец!" - "Когда же это будет? И не наступит ли вместе с его концом наш?" - отвечала душа.

Боль за все человечество, за его неспособность принять наконец любовь и добро за основу жизни, за самую большую ценность, боль от неспособности что-либо изменить лишила Камею покоя. "Чтобы стало легче, - часто внушала себе она, - надо жить и думать только о себе, о своем благе, о своих близких." И она пыталась так жить. Но проходило какое-то время, и душа наполнялась такой нестерпимой тоской, что сердце и разум готовы были разорвать всяческие связи между собой и никогда их больше не восстанавливать. В такие минута Камея готова была согласиться с внедрением КП в биосферу Земли. "Пусть лучше КП, повторяла в такие минуты она, - чем жизнь в ожидании триумфа зла."

Наступило долгожданное лето. Камея более всего любила это время года, чарующее красотой ожившей природы, дурманящее ароматами цветов и трав, отвлекающее от тяжелых мыслей и проблем, преображающее душу.

Весь год преследуемая желанием бежать из мира суеты, серости, несправедливости и ненависти куда-нибудь в лесную глушь или на необитаемый остров, Камея взяла отпуск и уехала в далекую, заброшенную деревеньку, в четырех полуразваленных домишках которой доживали свой век старик да три старушки. Остановившись у одной из них, Камея почувствовала, что одно из ее желаний, наконец, сбывается.

Целый месяц Камея жила практически в одиночестве, наслаждаясь тишиной, красотой природы, не думая о недавно волновавших ее проблемах. С ощущением, что она - всего лишь маленькая частичка могучей природы, ее дитя, и, в то же время, она - это весь мир, Камея бродила по лесам, по лугам, раскинувшимся вдоль реки. Душа ее отдыхала и наполнялась мелодией еще не тронутой человеком природы тех мест. Звучание усиливалось мыслями о любви - любви с Тироном. Уже бессильная прогнать их, Камея носила в сердце мечту быть рядом с ним, стать его любимой.

Уезжать из этих мест не хотелось, но отпуск близился к концу и, гонимая какой-то силой, Камея засобиралась в дорогу. Пообещав себе вернуться сюда, как только станет возможно, она отправилась в путь.

Добравшись до города, Камея ощутила в душе непонятное беспокойство. Войдя в подъезд своего дома и, особенно, при подъеме в лифте на свой этаж, она почувствовала, как волнение резко усилилось. Подойдя к двери своей квартиры, Камея обнаружила ее незапертой на ключ. Первая мысль, которая пришла в голову Камеи - ограбление.

Какое-то время она стояла перед дверью, обдумывая свой следующий шаг. Наконец, взяв себя в руки, молодая женщина осторожно приоткрыла дверь и тихонько вошла в прихожую. Ожидая увидеть помещение перевернутым вверх дном и, может быть, увидеть грабителей, Камея осмотрительно заглянула в комнату и от неожиданности вскрикнула. В кресле, пронзая ее лучезарным взглядом, сидел Тирон.

Хорошо помня, для чего она нужна была аноидам, но удерживаемая любовью к Тирону, Камея стояла на одном месте и не знала, что ей дальше делать. Полными любви и молящими о пощаде глазами она смотрела на Тирона.

- Я за тобой, Камея, - наконец, негромко произнес он, протянул ей руку, и Камея, как когда-то при их первой встрече, потеряла волю над собой и покорно подошла к аноиду. Он взял ее за плечи, и негромкий хлопок сомкнул пространство, которое занимали Камея и Тирон.

Глава 4

Открыв глаза, Камея увидела, что лежит на диване в комнате, принадлежащей кораблю аноидов. Рядом сидел Тирон. Его взор был устремлен на нее, глаза светились и говорили. И сердце Камеи услышало то, о чем в последнее время так мечтало.

"Не может быть! - не отрывая взгляд от глаз Тирона и страшась поверить своему сердцу, мысленно повторяла она. - Ведь он - не человек. Он не может... . Сердце меня обманывает." Но оно упрямо и уверенно твердило, что причина настоящего похищения совсем иная, чем в первый раз.

- Не бойся поверить ему, - вполголоса произнес Тирон. Слезы невольно навернулись на глаза Камеи.

"Неужели аноид смог... !?!" - мысленно произнесла она. Взгляд ее стал вопросительным.

- Воплотившись в твою мечту, я, наконец, стал ею, ответил Тирон.

"Наконец!" - сказала про себя Камея, и несколько слезинок скатились с уголков ее глаз. "Неужели я дождалась своего счастья?! Неужели судьба берегла меня для этого звездного человека?!" - продолжая смотреть в глаза Тирона, думала она, и на душе становилось невероятно хорошо. И хотя оставалось много непонятного в происходящем на этот раз, всем плохим мыслям и сомнениям Камея не позволяла даже приблизиться к себе, опасаясь потревожить охватившее ее состояние блаженства. Весь мир сейчас был у ее ног. Повинуясь воле своего нового чувства и желанию Камеи, Тирон коснулся губами ее губ, и стук нового сердца, родившегося из двух половинок, двух сердец, сотряс всю Вселенную.

Когда по возвращении из мира безумства и блаженства рассудку позволено было приступить к своим функциям, Камея вернулась в воспоминаниях на корабль аноидов и попыталась найти мгновения, когда поведение Тирона можно было бы объяснить рождающимся в нем чувством земной любви. Задача оказалась сложной. Тогда землянка не удержалась и спросила:

- Тирон, когда с тобой это случилось?