Революционная Россия и военный вопрос: от Севастополя до Цусимы - Игорь Николаевич Гребенкин

становилось причиной крайне слабой дисциплины, массовых грабежей и разорения захваченных территорий и, как следствие, неприязни между повстанцами и населением.

Схожие оценки даются и неаполитанским правительственным войскам образца 1860 г. Британский журналист отмечает в первую очередь недостатки управления неаполитанской армией и низкий уровень дисциплины. «Сами неаполитанские генералы начали над своим войском то дело, которое Гарибальди только довершил»[166]. Участие в войне против собственного народа становилось фактором разложения вооруженных сил государства. В сентябрьском номере «Современника» за 1860 г. Н.Г. Чернышевский детально и ярко описывает случай жестокой расправы неаполитанских солдат над своим же генералом Бриганти. Этот факт, по мнению автора, дает основания к самым пессимистическим выводам о перспективах неаполитанского войска в борьбе с инсургентами[167].

Внимание Н.Г. Чернышевского привлекает разбор политических пристрастий неаполитанских офицеров, сделанный английским корреспондентом. Он утверждает, что характерной чертой командного состава неаполитанской армии 1860-х гг. стал низкий уровень образования. Правительство стремилось иметь верную армию, в которой были бы сильны консервативные взгляды, поэтому во главе войска стояли люди, далекие от передовых философских или политических идей. По этой причине среди прогрессивно мыслящих неаполитанцев авторитет армии был весьма низок. Неаполитанские офицеры были пригодны лишь для пышных парадов и казарменного быта, а не военных действий[168]. Подобные представления были близки Н.Г. Чернышевскому. Во-первых, он решительно выступал против использования армии для подавления народных протестов. Во-вторых, консерватизм офицерства Н.Г. Чернышевский полагал прямым следствием низкого уровня образования. Неслучайно в период деятельности в качестве редактора журнала «Военный сборник» в 1858 г. он видел своей целью работу для «умножения числа образованных офицеров», что послужило бы в свою очередь распространению в обществе демократических идей. Наконец, Н.Г. Чернышевский отрицательно относился к парадной составляющей военной службы, считая ее излишней.

Положительную оценку давал Н.Г. Чернышевский мерам, предпринятым Гарибальди по реорганизации отрядов повстанческой армии. Создавались команды (повстанцев; вставьте) возрастом от 17 до 30 лет для ведения основных военных действий и возрастом от 30 до 40 лет, призванные «защищать каждый свою провинцию в случае нападения на нее»[169]. Принцип набора был добровольческий. Отряды отличались дисциплиной и согласованностью действий. Особо подчеркивал Н.Г. Чернышевский значение поддержки и помощи повстанческому движению со стороны мирного населения как важнейшего условия успешной революционной борьбы. В итоге «каждый сицилиец знал, когда Гарибальди придет в Мисильмери; все говорили об этом, а между тем неаполитанцы не знали ничего»[170].

Важной чертой итальянского национально-освободительного движения Н.Г. Чернышевский считал его массовый, народный характер. Разнородный состав борцов за независимость Италии, объединенных одной целью, он противопоставлял «плац-парадной формалистике неаполитанского войска»[171]. При этом он отмечал и слабые стороны итальянского освободительного движения, которые видел в недостатке военной подготовки и неопытности повстанцев[172], поэтому высока была вероятность тактических ошибок. Решающая роль отводилась малой группе опытных военных. Ограниченность политической программы Гарибальди, которая привела к свертыванию движения, также была предметом критики Н.Г. Чернышевского. По этой причине образ Гарибальди и его сподвижников к середине 1860-х гг. в российской революционно-демократической среде уже не вызывал такого энтузиазма, как ранее.

Внимание Н.Г. Чернышевского к развитию освободительной борьбы в Италии способствовало росту интереса российской общественности к этим событиям. В 1860 г. было распространено 6600 экземпляров журнала «Современник», что составляло выдающийся результат[173]. Для российских революционно-демократических кругов итальянские повстанческие отряды частично стали прообразом боевого союза восставшего народа и армии для совместной борьбы против самодержавия. Опыт военной деятельности итальянских революционеров во многом повлиял на направления активности общества «Земля и воля». Его участники в своей конспиративной деятельности стремились заручиться поддержкой в военных кругах.

Весьма интересовала Н.Г. Чернышевского общественно-политическая жизнь во Франции до и после революции 1848 г. В частности, взгляды мыслителя на проблемы армии, общества и политической борьбы раскрываются им при анализе деятельности французских национальных мастерских. Он с сожалением отмечал их военизированную основу, вследствие чего они стали «армией против социалистов»[174]. Ячейками были взвод и бригада во главе с капралом и поручиком соответственно. Неотъемлемой составляющей их порядка являлись церемониальные марши и знамена. По мнению Н.Г. Чернышевского, данное устройство противоречило первоначально поставленной цели «прокормления людей, не находящих себе работы»[175]. В итоге национальные мастерские стали орудием для подавления протестных настроений в обществе - «этому назначению совершенно соответствовала их военная организация»[176]. Однако, поскольку их содержание для правительства было затруднительным, национальные мастерские вскоре были закрыты. Начался мятеж уволенных работников, подавленный силами армии. Н.Г. Чернышевский описывает это как противоборство «отчаянных юношей парижской бездомной жизни» и «страшной артиллерии тяжелого калибра»[177]. На примере этого события российские демократы должны были оценить опасность усиления милитаристских тенденций в обществе, а также бесперспективность восстания, которому противостоит профессиональная армия.

Н.Г. Чернышевский высоко оценивал организацию французских вооруженных сил до прихода Наполеона III к власти: «Прежде устройство французской армии стремилось к тому, чтобы воины ее были не казарменные солдаты, с первой молодости до старости не знающие ничего, кроме ружья и дисциплины»[178]. Это повышало качество войск, но не исключало свободомыслия среди солдат и офицеров. Такое положение не устраивало Наполеона III - ему требовалось войско, беспрекословно подчинявшееся любым указам, всегда готовое к участию в завоевательных войнах и подавлению народных протестов. Для решения этой задачи французский правитель стал привлекать на командные должности в армии лиц, отличавшихся реакционностью взглядов и лояльностью властям. Наполеон III играл на чувствах масс, пробуждая воспоминания «о славных временах своего дяди и таким образом увлек малообразованных людей, думавших, что они исполняют свой долг»[179]. Чтобы заручиться поддержкой офицеров и солдат, он увеличил расходы на содержание войска, организовывал пышные празднества, парады. Н.Г. Чернышевский подчеркивал также, что, желая иметь надежную вооруженную опору, Наполеон III особое внимание уделял положению гвардии. Щедрая раздача наград и привилегий воспитывала преданность монарху, гвардия превратилась в «особенную касту, не имеющую ничего общего с нациею»[180]. В итоге французской армии, отуманенной «славными воспоминаниями, лестью, дозволением своевольства и материальными льготами»[181], «кроме образа политических мнений», с сожалением заключал Н.Г. Чернышевский, «не с чем бороться»[182].

Военные мероприятия Наполеона III для Н.Г. Чернышевского стали характерным примером реакционной политики -«ослабление умственной силы нации уменьшением числа мыслящих людей и стеснением круга предметов, суждение о которых дозволительно»[183]. По мнению мыслителя, это вело к разобщению народа, а шовинистические настроения должны были отвлечь от проблем повседневности.

Н.Г. Чернышевский отмечал,