Тень - Карин Альвтеген

— Заходи, я покажу тебе кое-что.

Так и не взяв булочки, она скрылась в кухне. Он снял обувь и последовал за ней.

Алиса уже сидела на одном из стульев.

— Смотри.

Она подняла брючину до колена и с вызовом взглянула на сына. Он смотрел на ее ноги и стопы.

— Видишь?

— Что?

— Ты что, не видишь?

Он наклонился и посмотрел внимательнее:

— Что я должен увидеть?

— Опухла. Правая икра. Ты что, не видишь?

Она показала пальцем.

Уставившись на линолеум, он пытался сделать так, чтобы она не заметила, как сильно ему все это надоело. Мать опустила брючину и взяла со стола газетную вырезку. С победоносным видом протянула ее ему. Выпрямившись, он быстро пробежал глазами текст.

— Но ты же проверяла почки, и у тебя ничего не нашли.

— Это было четыре месяца назад. А сейчас я чувствую: что-то не в порядке. Все в точности так, как сказано в газете. Смотри сам. По утрам головная боль, усталость, зуд, отекающие ноги. Я знаю, что у меня что-то не в порядке.

Повернувшись к ней спиной, он положил булочки на кухонную столешницу.

— Я записалась на прием в клинику.

Не поворачиваясь, он закрыл глаза. Он знал, что означает визит в клинику. Героические попытки персонала скрыть раздражение от визита Алисы Рагнерфельдт с ее вечными требованиями провести новые анализы, ее капризы, отнимающие драгоценное время у действительно больных людей.

— Кофе поставить?

— В термосе есть. Меня записали на одиннадцатое, на восемь пятьдесят. Сможешь меня отвезти?

Он вынул из шкафа три чашки и столько же блюдец.

— Я посмотрю в ежедневнике.

Он уже собрался сказать, что в крайнем случае можно попросить Луизу, и тут же вспомнил утренний разговор. От одной мысли о жене у него резко застучало сердце.

— Если что, попросим Луизу. Но мне бы хотелось, чтобы меня отвез ты.

Он не ответил. Открыл пакет и вынул булочки.

— У тебя не найдется блюда?

Марианна Фолькесон позвонила в домофон точно в условленное время. До этого они успели обсудить кислый запах из-под ванны. Мать утверждала, что он появляется каждый раз, когда она сливает воду, и рассказала, что хотела прочистить сток, но не смогла — из-за больной ноги. Ян-Эрик в очередной раз попробовал убедить Алису пригласить помощницу по дому, но она, как обычно, отказалась. Она не хотела, чтобы кто-нибудь посторонний шастал по ее владениям. К тому же у нее есть Ян-Эрик и Луиза. Они ведь живут так близко друг от друга.

Алиса сидела на диване в гостиной, когда пришла Марианна Фолькесон. По виду она была ровесницей Яна-Эрика, может быть, чуть-чуть старше. Не сказать, чтобы совсем непригодна, просто немного старовата, на его вкус. И кроме того, он никогда не охотился в угодьях, где обитают члены его семьи.

Алиса ответила на рукопожатие, не вставая с кресла. Вид у нее был выжидающий. Ян-Эрик предложил Марианне присесть в одно из кресел и налил ей кофе. Когда он подносил термос матери, та, отказываясь, накрыла свою чашку рукой. Он с трудом уговорил Алису принять посетительницу. Мать полагала, что у них нет причин углубляться в подробности кончины Герды Персон. Ян-Эрик был не столь категоричен. Когда Марианна попросила о встрече, он, разумеется, согласился, но с тех пор никак не мог отделаться от неприятного осадка. Герда принадлежала прошлому, ворошить которое ему не хотелось. Покинутый дом, пустой, но требующий расходов и постоянного присмотра. Аксель еще жив, и решение о судьбе дома откладывалось на неопределенное время. Продать, превратить в музей или переселиться туда самим. Вариантов множество. Прекрасный дом, тысяча девятьсот шестого года постройки, девять комнат, две кухни — внизу и на втором этаже. Участок в три тысячи квадратных метров, рядом пляж.

Вернувшись из Штатов, Ян-Эрик увидел, что родители разъехались по разным этажам. Он решил, что это из-за смерти Анники, но ни об этом, ни о многом другом спрашивать не стал. После автокатастрофы комнату сестры переделали в кухню для Алисы. Родители успешно избегали встреч друг с другом. Дружной семейной парой они выглядели только на официальных мероприятиях и редких семейных ужинах с Яном-Эриком и Луизой. Но они не разводились. В семье Рагнерфельдт это не принято.

Когда Ян-Эрик был маленьким, Герда Персон была единственным человеком, с которым ему было спокойно и уютно. Она мало говорила, но ее молчание служило своего рода убежищем. Это было надежное молчание, которое никогда не разражалось грозой.

Марианна сделала маленький глоток кофе.

— Для начала я хочу сказать, что, разумеется, прочитала все книги Акселя Рагнерфельдта, они действительно потрясающие. Пожалуйста, передайте ему привет и поблагодарите за возможность получить удовольствие от чтения.

— Мы обязательно передадим. Он будет в восторге.

Ян-Эрик выразительно посмотрел на мать и громко откашлялся, заметив красные пятна на щеках Марианны Фолькесон.

— Папа перенес обширный инсульт, и мы не уверены, понимает ли он то, что ему говорят. Мама имела в виду именно это.

— Вот как, мне жаль, очень жаль. Я ничего не знала.

Ян-Эрик надеялся, что взгляд, который он послал матери, заставит ее молчать.

Марианна вытащила из сумки блокнот и ручку.

— Я пришла к вам, поскольку занимаюсь в муниципалитете выморочным имуществом и должна прежде всего попытаться разыскать возможных наследников, а если это не удастся, то организовать похороны, которые пока отложены. Вы не знаете, были ли у Герды Персон родственники?

Ян-Эрик переадресовал вопрос матери, сам он ничего об этом не знал.

— Ну, о Герде Персон мне известно немного. Мы прервали контакты в начале восьмидесятых. Мне кажется, для ответов на эти вопросы должны найтись другие люди.

— Да, я понимаю. Но, к сожалению, близких людей удается найти не всегда. И тогда нужно максимально использовать то, что есть у тебя в распоряжении.

Марианна Фолькесон оказалась настырной. Яну-Эрику все меньше хотелось продолжать разговор. Алиса поглаживала бордовый бархат дивана. Этот гарнитур органично смотрелся на втором этаже их дома. А здесь, сколько его ни переставляй, он казался чужеродным. Словно скучал по старому дому и отказывался приспосабливаться.

— По-моему, она была родом с Эланда или, может быть, из Кальмара. У нее, насколько я помню, была сестра, которая умерла где-то в конце пятидесятых. По-крайней мере, ты тогда был еще маленький.

Ян-Эрик кивнул.

— Я помню, что ее не было неделю, потому что она уехала на похороны. Сестра, если я ничего не путаю, была тоже незамужней.

— О других братьях или сестрах вам ничего не известно?

Кончик ручки Марианны Фолькесон застыл над страницей блокнота в черной обложке.

— Нет, по крайней мере, она об этом не рассказывала.

— Детей тоже не было?

— Нет.

Марианна переменила позу и пролистала несколько страниц в блокноте.

— У меня есть ответ на объявление в газете. Некий Торгни Веннберг сообщил, что намерен прийти на похороны.

— Торгни Веннберг?

В голосе матери звучало недоверие.

— Да. Вы его знаете?

Алиса фыркнула.

— Постольку-поскольку. Отвратительный мужичонка, постоянно лип к Акселю, чтобы погреться в лучах его славы. Он когда-то опубликовал пару романов, которые никто не читал, и вечно отирался рядом с более успешными авторами. Но я понятия не имею, какое он может иметь отношение к Герде, я даже не предполагала, что они были знакомы. Конечно, они встречались в нашем доме, когда он приходил, но с тех пор прошло больше тридцати лет.

Ян-Эрик помнил Торгни Веннберга. Рыжая борода и громогласный смех этого человека казались Яну-Эрику ненатуральными. Они запирались с отцом в кабинете, и оттуда периодически доносились взрывы этого хохота. А время от времени слышался даже отцовский смех — что было странно, потому что отец редко пребывал в веселом расположении духа. И чем дольше они там сидели, тем чаще смеялись.

— По крайней мере, он хочет прийти на похороны.

Алиса снова фыркнула.

— Он, вероятно, думает, что там будет Аксель и он сможет снова к нему приставать.

— Мама!

Это было сказано мягко, но с заметным нажимом. Раньше он волновался, только если она была нетрезва. Теперь же он никогда не знал, чего от нее ждать. Поведение, которое раньше она позволяла себе только в семье, сейчас все чаще видели посторонние.

Он хотел взять на похороны Акселя. Погрузить в коляску и отвезти, сколько бы тот ни двигал мизинцем — теперь это был его единственный способ выражать свое несогласие. Но обсуждать это с матерью в присутствии сотрудника выморочного отдела он не собирался.

— Если вам нужна какая-либо помощь в связи с похоронами, мы, разумеется, готовы помочь.

Ян-Эрик дружески улыбнулся Марианне.

— Буду признательна, если вы посоветуете какую-нибудь музыку, которую она любила. Или что-то другое, что сможет сделать церемонию менее формальной. Может быть, вы, к примеру, знаете, какие она любила цветы?