Антихрист и Русский царь - Алексей Сухаренко

Многие в стране считали, что приобретение плодородных, водоносных земель в Центральной России мигрирующими англичанами опасно, поскольку является скрытой оккупацией и подрывает продовольственную безопасность коренного населения. Убегая от стихии с Туманного Альбиона, где засуха чередовалась с подтоплением острова, уничтожающего урожаи, начисто лишая людей пропитания, бывшие подданные покойной королевы Елизаветы не меняли своего привычного уклада. Оставаясь в статусе иностранных граждан, они создавали английские деревни, поместья, подобные тем, что на родине, принимая на работу исключительно своих соплеменников. Повсеместно в стране стали возникать английские островки благополучия, что не нравилось местной власти. Кроме того, вокруг этих поселений стала подниматься англиканская церковь, остро конфликтующая с исконной русской, переманивая к себе прихожан. Мода на английского принца Мессию диктовала и повальную моду на религию.

Теперь, когда английский принц мог стать главой Англиканской церкви в России, многие русские собирались перейти в её лоно. Газетчики считали, что перемешавшаяся паства станет толерантной, отойдёт от православных догм. Однако в этом и крылась опасность, о которой предупреждали исключительно православные издания. Вместе с Англиканской церковью Россию в будущем ожидал запрет на ношение крестов, одобрение повальной чипизации населения, как произошло в Великобритании, терпимость, а следом и регистрация однополых браков. Правда, опасения оставались гласом «вопиющего в пустыне». Общество дурманили глянцевые издания, расписывающие прелести жизни после восстановления монархии. Ведь читать каждый день за завтраком о светских событиях при российском дворе Его Императорского Величества так здорово! Тем более что молодой английский принц — самый завидный жених на планете, не за горами его свадьба, и в семьи российских обывателей ворвутся иные события, оттесняя собственные жизненные передряги на задний план.

— И что, они в самом деле рады меня видеть или их наняли за пару фунтов, изобразить радость при моём появлении? — поинтересовался принц Харольд у Мерзавого, видя, как люди приветственно машут ему флажками и цветами.

— Что вы, ваше высочество, русские плохо умеют притворяться, — моментально отреагировал статс-секретарь. — Люди пришли приветствовать будущего монарха безплатно.

— Глупцы, они даже понятия не имеют, что их ждёт. — Принц откинулся на сиденье и, заложив руки за голову, мечтательно потянулся. — Первое, что я сделаю, когда взойду на русский трон, — издам Манифест о создании в России церкви Абсолютной Веры — официальной государственной религии. В неё вольются все основные религии мира: Христианство, Ислам, Иудаизм, Буддизм, Индуизм. Боги этих религий — всего лишь дети Бога Отца — Абсолюта, который соберёт рассорившихся «братьев» в одном доме.

— У вас на Родине он уже всех согнал в одно стойло, — угодливо улыбнулся Мерзавой.

— И православный сброд, привыкший подчиняться силе, побежит в государственную церковь, — продолжил Антихрист.

— Это точно, — поддакнул секретарь, — нашим людям всё равно, куда идти, будь то президентская партия или государственная церковь. Лишь бы пристроиться рядом с властью.

— Но в России для абсолютного контроля мне необходима абсолютная власть, — напомнил принц. — Здесь, в связи с отсталостью русских, можно ожидать наибольшее сопротивление введению Закона о персональном коде потребителя.

— Если нам удастся принять на референдуме абсолютную монархию — самодержавие, — проблем не будет.

— А Президент? Он же не захочет расстаться с властью, — нахмурился принц, — он наверняка собирается ещё один срок править этой страной?

— Думаю, мы справимся с этой проблемой, — заверил статс-секретарь.

Вскоре кортеж подъехал к губернаторскому дому приёмов, который целиком был предоставлен в расположение важного гостя и сопровождающих. Сам губернатор вышел встречать принца. После обмена любезностями он доверительно шепнул на ухо гостю на ломаном английском заученную с утра фразу:

— Президента не будет, но обещал подъехать Премьер, не говоря уже об элите.

К обеду, как и обещал губернатор, подъехал Премьер. Столы в зале приёма блистали самыми изысканными блюдами и коллекционными винами. На торжественный обед, посвящённый предстоящему историческому событию, собралась вся столичная элита, оттеснив «региональных» во второй дополнительный зал с фуршетным столом. Одновременно с Премьером и принцем в обеденный зал вошёл Патриарх в сопровождении епископа Дармидонта. Гости в сотни глаз уставились на основных участников действа. Наконец первым, согласно закону гостеприимства, выступил Председатель правительства, подойдя к английскому гостю, он пожал ему руку. Защёлкали затворы фотокамер. Сменщик с трудом сдерживал эмоции. Ведь он пожимал руку любовнику Даратэи. Ему хотелось ударить в это красивое и порочное лицо, но по его лицу расплылась улыбка гостеприимства. Принц Харольд попытался поскорее вытянуть свою руку из маленькой потной ладошки главы российского правительства. Его больше интересовала встреча с главой Русской Православной Церкви. Боковым зрением он заметил, как старый Патриарх занял место за приготовленным для него столом. Фотообъективы и камеры журналистов не могли не отразить этот момент и ждали развязки, ловя необходимые планы. «Выскользнув» от Премьера, принц решительным шагом направился к Патриарху за благословением. Так положено у «этих русских». Он запланировал благословение Святейшим будущего российского императора на глазах у всего мира. Подойдя к столу Патриарха, он молитвенно сложил руки, но Патриарх даже не поднял на него глаза. Повисла пауза. Фотокамеры в ожидании назревающего скандала застрекотали, как сороки. Выручил архиепископ Дармидонт, который вместо Святейшего благословил принца на глазах публики, вздохнувшей с облегчением. На подобную инициативу Патриарх ответил испепеляющим взглядом и бросил через плечо какую-то фразу в адрес чёрного монаха.

— Патриарх просит прощения, ему нужно готовиться к службе, — сообщил журналистам его помощник, — тем более он сейчас держит строгий пост и ему не пристало сидеть за таким скоромным столом.

Вслед за этим Патриарх и сопровождающий его монах вышли из обеденной залы.

— Что это значит? — бросил принц Харольд своему статс-секретарю, вернувшись за свой стол.

— Думаю, что Патриарх с Президентом заодно — не хотят отдавать свою власть, — уверенно заявил Мерзавой.

Принц Харольд окинул взглядом большой зал и где-то среди журналистской братии увидел знакомое лицо. Сначала подумал, показалось, но потом снова выхватил это лицо. Алёна Рощина! Та самая русская журналистка, из-за которой он потерпел фиаско. Желание реванша с новой силой закипело в нём.

— Поймать эту русскую и в мой самолёт. После провозглашения я хочу увезти её с собой в Лондон, — тоном, не терпящим возражений, заявил молодой англичанин.

— Может случиться скандал! — предостерёг Мерзавой, узнав, о ком говорит хозяин.

— Во избежание этого займись сам, у тебя служба безопасности под контролем, — усмехнулся принц, напоминая ему про Иванова.

Патриарх Московский и всея Руси вёл службу необычно торжественно. Ему помогали архиереи, ближе всех к Святейшеству был архиепископ Дармидонт и новый дьякон, которого местный архиерей ввёл за час до начала службы. Старый дьякон, прослуживший в храме тридцать лет, тщательно скрывал свою обиду, молясь с другими верующими, но периодически вытекающие из глаз слёзы красноречиво говорили о его отношении к подмене. В храме лишь несколько человек знали истинную причину этого. В их числе архиепископ Дармидонт, майор Дроздов, генерал Иванов и новый дьякон — переодетый агент ФСБ. Лжедьякону предстояло подменить шар. В чаше для жребия, подаваемой после молитвы, должны были оказаться два шара и в каждом записки с одним и тем же именем — принца Харольда Даньелза Виндзора Мессии. Закончив молитву, Патриарх испросил его благоволения и помощи в святом жребии. Затем подал знак архиепископу. Дармидонт получил от подставного церковного клирика чашу с двумя пасхальными сферами и торжественно поднёс её к главе Русской Православной Церкви. Патриарх трижды перекрестился и достал один шар. Раскрутив, открыл и извлёк записку. В храме наступила гробовая тишина. Казалось, слышно, как стучат сердца присутствующих. Патриарх изменился в лице. Все видели охватившее его волнение. Наконец его лицо просветлело, словно от прозрения, он огласил Божественный жребий.

— Волею Господа нашего, мы призываем на царствование в Россию Богом избранного… — Он развернул листок бумаги, и по храму, в ожидании оглашения, прошелестело дыхание паствы, — Романова Михаила Георгиевича!