Плач льва - Лариса Райт

Лена кормила, Лена ухаживала, Лена согревала, Лена покупала соски и бегала за постоянно кончающимся молоком, Лена даже пела колыбельные своей мохнатой дочурке и никак не могла понять, почему же эта едва научившаяся ходить, неблагодарная кошка тянулась к постоянно отсутствующему Артему больше, чем к ней.

— Я спасла ей жизнь, а она… — сокрушалась она, глядя, как львенок ластится к едва переступившему порог мужчине.

— Не грусти, Ленка, ты просто не была первой, кто это сделал. — Артем почесывал плюшевое ухо в такт доверчивому мурлыканью, что вырывалось из груди довольной кошки.

— Подумаешь, ты ее домой притащил! Как бы она выжила без еды, интересно?!

— Лен, она — зверь. Она запах помнит, понимаешь? Мой запах. Она помнит, что это я ее, как ты выражаешься, «притащил» туда, где ей тепло, сытно и хорошо. По факту все это обеспечиваешь ты, а по ее понятиям — я. Я ее выбрал, я — хозяин, она так решила, а волю свободного зверя ничем не сломишь. Так что придется тебе смириться с этой несправедливостью.

— Все ясно. Даже лев, который, я думала, будет принадлежать мне, все равно оказался твоим.

— Ну, я же все-таки дрессировщик!

— И где ты ее дрессировал? — засмеялась жена. — Во сне?

Артем смутился. Лена была права. Он ничем не заслужил преданности Дианы, но разве кто-нибудь когда-нибудь откажется добровольно от дружелюбного проявления внимания и бескорыстной любви к собственной персоне? Тем более, если чувства эти проявляет такая симпатичная молодая особа, в которую уже начал превращаться маленький львенок. Благодаря неустанной, каждодневной заботе Диана действительно быстро расцвела и из несчастного, брошенного, едва дышавшего заморыша преобразилась в ухоженную, красивую пусть пока еще не королеву, но уже точно принцессу зверей. Шерсть у львенка была мягкой, густой и почему-то напоминала Артему тот пушистый ковер, на котором он любил валяться в детстве в доме своей бабушки. Волосяной покров других питомцев таких ассоциаций не вызывал, хотя не отличался ни структурой, ни окрасом. Диана вообще казалась Артему непохожей на других львов, и не потому, что была еще маленькой и росла в его доме, и не из-за того, что обладала исключительной внешностью (изумрудные глаза, стройные, мягкие лапы, любознательный взгляд, горделивая стойка и грациозная, почти женская походка). Нет, красота львенка не являлась определяющей в ее отличии от собратьев. Да и не существует, наверное, такого льва, которого можно назвать хоть сколько-нибудь несимпатичным. Уж слишком элегантны, изящны и вместе с тем невероятно внушительны все представители этого семейства. Диана представлялась Артему совершенно особенной скорее из-за того, что в характере ее, как ни старался, не мог он обнаружить ни одной действительно отрицательной черты. Да, она не терпела фривольного обращения и не подпускала к себе посторонних, но кто же назовет это недостатком и кому понравится, когда его теребят, чешут, гладят, тормошат и куда-то тащат, не спросив разрешения? Да, Диана была бойкой и шумной, любила похулиганить и испортила уже не одну штору, но такие непосредственные, в меру шалящие дети всегда вызывают больше умиления и улыбок, чем тихони, вечно сидящие в углу и что-то нечленораздельно мычащие в ответ на обращенный к ним вопрос. Да, львенок не позволял уделять больше внимания Анютке: играть непременно следовало с обеими, в противном случае Диана начинала оттеснять девочку, загораживать ее и протягивать в руки взрослых только свои мячики. Но ни одному человеку, мало-мальски знакомому с основами психологии, такое поведение не могло показаться ни странным, ни удивительным, — обычная ревность, встречающаяся в каждой нормальной семье, где растут двое малышей. При этом, несмотря на то что Диана старалась привлечь внимание всех членов семьи исключительно к своей персоне, она никому не позволяла обижать Анюту. Стоило кому-то начать ругать девочку, объяснять ей что-то недовольным или повышенным тоном, львенок подходил ближе, садился и внимательно слушал, склоняя голову набок, будто старался оценить происходящее и досконально разобраться в возникшей проблеме. Через мгновение Диана поднималась и неторопливо перемещалась в сторону ребенка, садилась возле Анюты и смотрела на, с ее точки зрения, обидчика девочки с таким презрением и чувством собственного превосходства, что взрослые сразу же забывали все, что собирались растолковать провинившейся крохе. Так что, даже несмотря на маниакальную ревность по отношению к «сестричке», Диана оставалась великолепным другом, Диана своих не бросала. Таким образом, все особенности поведения маленькой львицы, которые можно было бы признать недостатками, с другой стороны, относились к ее неоспоримым достоинствам. Но не было в ней того, что с избытком находил Артем в других львах: той единственной, негативной черты, превалирующей над всеми остальными и, в конечном счете, определяющей характер.

Так, Артур был хитрым задирой: постоянно исподтишка подначивал других львов на драку, стараясь делать это незаметно для дрессировщика, чтобы потом досталось ответившему на вызов, а вовсе не заводиле. Кора слыла образцом мстительности: не спускала ни грубого слова, ни строгого взгляда никому из людей: всегда отвечала злобным рыком и норовила сделать какую-нибудь гадость (порвать забытую на манеже вещь или, хуже того, справить на нее свои естественные потребности), никогда не прощала она и злобного выпада в свой адрес со стороны других львов: не оставляла попыток укусить, ударить лапой и продемонстрировать, кто главней. Вулкан, несмотря на кличку, был трусишкой и подхалимом. За лишний кусок мяса готов унижаться до последнего, а чуть более, чем обычно, повышенный голос дрессировщика может заставить эту двухсоткилограммовую тушу дрожать. Полет был равнодушным: ничем не интересовался. Ни командами Артема, ни выступлениями, ни даже львицами. Его выводили на манеж для того, чтобы не пустовала тумба, на которой он спокойно сидел, всем своим видом показывая, что единственное, чего он хочет, это чтобы его наконец все оставили в покое: и люди, и звери. Артему предлагали отдать бездарного льва в зоопарк, но сначала дрессировщик не хотел верить в полное отсутствие у Полета интереса к выступлениям, потом — в то, что не в силах обнаружить в себе способность разбудить в звере хоть какой-нибудь талант, а теперь, когда он уже готов согласиться и с тем, и с другим, ни один зоопарк не желает принимать на свой баланс лишний, да еще такой немаленький рот.

В Диане Артем не видел ни подлости, ни мстительности, ни трусости, ни подобострастия, ни тем более равнодушия. Не видел ничего из того, что могло бы хоть как-то испортить его особенно высокое мнение об этой представительнице семейства кошачьих. Артему она казалась настолько совершенной, что иногда он даже начинал размышлять, не является ли тем самым слепым родителем, который упрямо не желает замечать явных огрехов собственного чада. Когда же в очередной раз убеждал себя в абсолютной добродетельности воспитанницы, не переставал беспокоиться, что все изменится, как только Диана из дома переберется в цирк.

Но этого не случилось. Львенок и здесь проявил себя с наилучшей стороны: в загоне не скулил, репетировал с явным удовольствием, с другими львами вступать в контакт пока остерегался, но смотрел на них без настороженности, скорее с вежливым, настойчивым интересом. Переезд Дианы из квартиры оказался более болезненным для домашних Артема, чем для самой львицы. Если раньше жена и дочка не баловали Артема частыми визитами, справедливо полагая, что не следует отвлекать человека от работы и пользоваться своим положением, чтобы лишний раз взглянуть на мартышек и попугайчиков, то теперь уже не заботились о том, как отнесутся цирковые к незваным гостям. Они приходили почти каждый день и часами просиживали у вольера, разговаривая со своей любимицей. То ли оттого, что благодаря этим частым свиданиям Диана не чувствовала себя брошенной, а может быть, из-за того, что была от природы необычайно любознательна и в меру покладиста, но ко всем произошедшим в ее жизни переменам отнеслась она вполне благосклонно. К манежу привыкла довольно быстро, без опаски выходила на него и с удовольствием отдавалась предложенным забавам: играла, резвилась, валялась на арене, общалась с теми, кто не боялся подойти к уже очень большой, пусть и дружелюбной, кошке.

Гораздо сложнее оказалось приучить Диану спокойно сидеть на тумбе и не спрыгивать с нее без команды. Эта наука в принципе не дается легко ни одному хищнику. Конечно, в природе лев способен на какое-то время притаиться в кустах в ожидании добычи, но тумбу для охоты он не использует. Нежелание львенка оставаться на месте не удивляло Артема. Он потратил несколько месяцев, и в конце концов Диана позволила ему свободно разгуливать по манежу одному, в то время как она продолжала со скучающим видом сидеть на постаменте, определенно, по ее мнению, не подобающем ее царственной особе.