Бог — император Дюны - Фрэнк Герберт

Слух Лито оповестил его, что Монео не прошел еще и половины расстояния до королевской тележки. Монео двигался медленнее и медленнее, а затем резко убыстрил шаг. — Какой же дар преподнес мне Монео в своей дочери! — думал Лито. -Сиона свежа и драгоценна. Она новое, в то время, как Я, собрание обветшалого хлама, пережиток тех, кто был проклят, пережиток заблудших и затерянных. Я — нахватанные оттуда и отсюда кусочки истории, которые тонут из виду во всех наших прошлых, такой мусоросборник, которого никогда прежде и вообразить было нельзя.

Лито дал своим жизням-памятям прошествовать через свои глаза, чтобы они увидели, что произошло в подземелье.

"Все детали принадлежат мне!?

"Хотя Сиона… Сиона, как чистая табличка, на которой могут быть еще записаны великие вещи.?

"Я охраняю эту табличку с бесконечной осторожностью. Я готовлю ее, чищу ее. Что имел в виду Данкан, когда произнес ее имя??

Монео подошел к тележке с робостью, внутренне собранный, отдавая себе полный отчет, что наверняка Лито не спит.

Лито открыл глаза и посмотрел на Монео, когда тот остановился возле трупа. Лито доставило удовольствие созерцать мажордома в этот момент. На Монео был белый мундир Атридесов, без знаков отличия, тонкость, о многом говорящая. Лицо его, почти такое же известное, как лицо самого Лито, было всеми знаками отличия, которые ему были нужны. Монео терпеливо ждал. Ничто не изменилось в бесстрастном и ровном его выражении. Его густые, песочного цвета волосы были аккуратно зачесаны и разделены пополам пробором. Глубоко внутри его серых глаз видна была та прямота, которая исходила от сознания великой личной власти. Это был взгляд, который смирялся только в присутствии Бога Императора — и то не всегда. Не однажды смотрел он вот так на труп на полу подземелья.

Увидев, что Лито продолжает молчать, Монео прокашлялся и затем сказал:

— Я опечален, Владыка.

«Восхитительно!» — подумал Лито. — "Он знает, что я всегда истинно скорблю по Данканам. Монео видел их служебные досье и достаточно видел их мертвыми. Он знает, что только девятнадцать Данканов — как обычно выражаются люди — умерли естественной смертью.?

— У него был икшианский лазерный пистолет, — сказал Лито.

Монео кинул взгляд на пистолет, валявшийся на полу подземелья слева от него, показывая мимолетностью взгляда, что он уже его заметил. Затем он опять посмотрел на Лито, скользнув взглядом по всей длине огромного тела. — Ты ранен, Владыка?

— Не существенно.

— Но он в Тебя попал.

— Эти плавники для меня бесполезны. Они окончательно отомрут за следующие две сотни лет.

— Я лично прослежу за похоронами Данкана, Владыка, — сказал Монео. -Есть еще…

— Кусочек моего тела сожжен в полный пепел. Мы его просто сдуем, здесь подходящее место для пепла.

— Как скажет Владыка.

— Перед тем, как ты распорядишься телом, разряди этот лазерный пистолет и держи его там, где я смогу его продемонстрировать икшианскому послу. Что до представителя Космического Союза, который предостерег нас о покушении, вознагради его лично десятью граммами спайса. Ах, да — и пусть наши жрицы на Гиди Прайм получше поищут спрятанный там запас меланжа. Вероятнее всего, контрабанда старого Харконнена.

— Что Ты желаешь сделать с меланжем, когда он будет найден, Владыка? — Используй небольшую часть его, чтобы расплатиться с Тлейлаксом за нового гхолу. Остальное можно отправить в наше хранилище, здесь, в подземелье.

— Да, Владыка, — Монео скорее кивнул, чем поклонился, показывая, что понял все приказания. Его взгляд встретился со взглядом Лито.

Лито улыбнулся. Он подумал: «Мы оба знаем, что Монео не удалится, пока напрямую не заговорит со мною о деле, которое больше всего нас касается».

— Я видел донесение о Сионе, — сказал Монео.

Лито заулыбался еще шире. Монео был просто восхитителен в такие моменты. За его словами скрывалось многое, что не надо было обсуждать между ними прямым текстом. Его слова и действия были точно сбалансированы и опирались на взаимное знание Лито и его слуги, что конечно же, Монео за всем следит. Теперь он, естественно, заботится о своей дочери, но хочет дать понять, что его забота о Боге Императоре остается превыше всего. Сам проделав сходный путь эволюции, Монео точно понимал деликатность нынешнего положения Сионы.

— Разве я не сотворил ее, Монео? — вопросил Лито. — Разве я не контролировал условия ее рождения, ее предков и ее воспитание?

— Она моя единственная дочь, мой единственный ребенок, Владыка.

— В некоторых отношениях она напоминает мне Харк Ал Аду, сказал Лито. — В ней как-то не очень много от Гани, хотя, вроде бы, должно было быть. Может быть, она больше всего взяла от тех предков, задействованных в программе выведения Бене Джессерит.

— Почему Ты говоришь это, Владыка?

Лито задумался. Есть ли необходимость для Монео знать эту особенность своей дочери? Сиона способна исчезать временами из его провидческого кругозора. Золотая Тропа остается, но Сиона исчезает. И все же… она не провидица. Она — уникальный феномен… и если она выживет… Лито решил, что не стоит подрывать дееспособность Монео, сообщая ему ненужную информацию.

— Вспомни свое собственное прошлое, — сказал Лито.

— Разумеется, Владыка! И в ней точно такой же потенциал, только он намного больше, чем был когда-либо у меня. Но это и делает ее опасной.

— И она не будет тебя слушать, — сказал Лито.

— Нет, но у меня есть агент среди мятежников. «Наверняка, Топри», — подумал Лито.

Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что у Монео наверняка имеется там свой агент. Со времени смерти матери Сионы, Лито все глубже и увереннее постигал образ действий Монео. На Топри ему указали подозрения Найлы. И теперь Монео выставлял напоказ свои страхи и действия, предлагая их, как цену за дальнейшую безопасность своей дочери.

?Как же неудачно, что от этой матери у него был только один ребенок." — Вспомни, как я поступил с тобой в сходных обстоятельствах, — сказал Лито. — Ты знаешь требования Золотой Тропы не хуже меня.

— Но я был молод и глуп, Владыка.

— Молод и дерзок, но никогда не глуп.

Монео напряженно улыбнулся при этом комплименте, его мысли все больше и больше склонялись к вере, что теперь он понимает намерения Лито. Но, хотя, опасности…!

Подкармливая эту веру, Лито сказал:

— Ты знаешь, как сильно мне нравятся неожиданности.

«И это правда» — подумал Лито. — "Монео то уж точно это знает. Но даже когда Сиона удивляет меня, она остается для меня тем, чего я больше всего страшусь, одинаковостью и скукой, которые могут разрушить Золотую Тропу. Смотрите только, как скука на короткое время отдала меня во власть Данкана! Сиона — это тот контраст, по которому я узнаю свои глубочайшие страхи. Опасения Монео за меня хорошо обоснованы.?