Канадские поселенцы - Фредерик Марриет

Майор принял все меры, и когда Понтиак со своими вождями явился в форт, то встретил его вполне дружелюбно, выслушал речь вождя, и когда стал отвечать, то сказал ему, что его предательский замысел ему известен, и он принял против него все меры; он просил Понтиака и его вождей немедленно покинуть форт, Конечно, майор мог задержать вождя и его сподвижников или приказать умертвить их тут же, но Глэдвин был человек чрезвычайно благородный, и так как еще до открытия предательского замысла дал Понтиаку обещание, что и он, и его вожди войдут и выйдут из форта беспрепятственно, то счел долгом, вопреки всему, сдержать данное слово. Но результаты его великодушного и благородного поведения оказались весьма печальные, так как на другой же день Понтиак повел отчаянную атаку на форт, и хотя атака эта была отбита, Понтиак обложил форт со всех сторон, отрезал всякое сообщение с ним, прекратил подвоз провианта и решил принудить гарнизон сдаться путем голода и всевозможных лишений. … А вот и «Три Реки», где мы должны ночевать сегодня. Наши баркасы уже пристают к берегу; вы позволите мне прервать на этом мой рассказ и позаботиться о вашем ужине и ночлеге! — проговорил капитан Сенклер и первым выскочил на берег.

ГЛАВА VIII

На другой день, по словам капитана Сенклера, предстоял более долгий путь, а потому следовало покинуть укрепленную деревушку «Три Реки» как можно раньше, т. е. с рассветом.

— А сколько пути должны мы пройти сегодня? спросила г-жа Кемпбель.

— По возможности около пятидесяти миль; за первые двое суток мы прошли 15 миль, но отсюда до Монреаля всего 90 миль, и нам важно сегодня отложить большую половину всего пути, чтобы можно было провести ночь на открытом месте, где мы будем в безопасности, а не среди леса. Теперь нам придется ночевать под открытым небом, так как нигде поблизости нет жилья. Для вас мы приспособим палатку! — добавил любезно Сенклер.

— А остальные где же будут спать?

— О, об остальных не беспокойтесь! Мы расположимся вокруг костров или в тех же баркасах, вытащенных на берег.

Когда в этот вечер все поужинали и успокоились, Мэри Персиваль обратилась к капитану Сенклеру с просьбой рассказать, что было дальше с блокированным фортом и с осаждавшим его Понтиаком.

— Освободить форт было чрезвычайно трудно, так как он был совершенно отрезан. Но после целого ряда неудачных попыток адъютанту губернатора, молодому Дельеллю, удалось пробраться в форт с 200 солдат и сделать вылазку против Понтиака. Но тот был настороже: вылазка не удалась, и все участники ее погибли до последнего. Положение форта было отчаянное; все суда, посланные с провиантом и припасами для осажденных, попадали в руки Понтиака. Наконец, один шунер с припасами, пробираясь к форту, подвергшись нападению индейцев, окруживших его в своих каноэ со всех сторон, был взят неприятелем на абордаж. Но в тот момент, когда индейцы сотнями повисли на вантах, карабкались на шкафуты и наводняли палубу, капитан шунера, человек чрезвычайно решительный и находчивый, решившийся не отдаться живым в руки индейцев, крикнул канониру взорвать пороховой погреб. Это приказание было услышано и принято одним из вождей Понтиака, который в ту же минуту предупредил своих об опасности, и все они бежали с обреченного на гибель судна. Тогда капитан, воспользовавшись попутным ветром, благополучно добрался до форта.

— Как мы слышали, Понтиак теперь уже умер, — заметила г-жа Кемпбель. — Не можете ли вы сказать, как он умер?

— Он был убит одним из своих; но трудно сказать, что подвинуло этого индейца на убийство великого вождя, личная ли месть или опасение новых кровопролитных войн с англичанами. Во всяком случае, жгучее чувство ненависти к англичанам схоронено вместе с этим непримиримым борцом за свободу и независимость родных племен!

— Несомненно, что этот Понтиак был удивительный человек, и все, что в нем было дурного, коварного и жестокого с нашей точки зрения, с точки зрения индейца было хорошо и похвально и вполне сообразно характеру индейцев! — сказал Альфред.

— Остается только пожалеть, что он не был христианином! Если бы индейцы были христианами, это внесло бы много доброго в их взгляды и понятия! — отозвалась г-жа Кемпбель.

— Может быть, но их вера так ясна, так проста, что обратить их в новую веру чрезвычайно трудно! — возразил Сенклер — Я однажды беседовал по этому поводу с одним старым индейцем, и в заключение он сказал мне: «Вы верите в Единого Бога, и мы также; вы называете его одним именем, а мы другим; но это происходит оттого, что мы говорим на различных языках; вы говорите, что кто поступает в своей жизни хорошо, тот идет в страну блаженства, в страну Великого Духа, после своей смерти; то же самое говорим и мы. Значит, и индейцы, и янки (так они зовут англичан) стремятся к одной и той же цели, но только и те, и другие стараются по-своему достигнуть ее. И потому я думаю, что так как мы все плывем по одному пути, то всего лучше, чтобы каждый человек плыл сам по себе; вот что я вам скажу! «

За два часа до заката наши путешественники прибыли на то место, где предполагался ночлег. Солдаты разбили палатку для дам на небольшом песчаном пригорке, а Мартын Сепер принес туда постели. Затем разведены были два громадных костра, и на них готовили ужин и чай. Поужинав и напившись чаю, дамы удалились в палатку, у которой были расставлены часовые, а все остальные разлеглись вокруг костров под охраной других часовых, сменявшихся каждые два часа.

На другой день рано утром тронулись в путь и к вечеру прибыли в Монреаль, где решено было провести целые сутки. Имея рекомендательные письма к губернатору и властям, мистер Кемпбель и его семья были приняты здесь с распростертыми объятиями; для них было отведено прекрасное помещение в губернаторском доме, и все местное общество, почти сплошь французское, было чрезвычайно мило и любезно к ним. После парадного, веселого и оживленного ужина семейство Кемпбель рассталось с капитаном Сенклером, который предложил, если они пожелают, пробыть здесь еще одни сутки; но наши путешественники отказались, спеша скорее прибыть к месту своего назначения. Итак, поутру все снова разместились по своим баркасам и тронулись в путь. Теперь им оставалось еще проплыть вверх по реке против течения 360 миль; местами встречались стремнины и пороги, представлявшие большие затруднения. Однако после 16 дней трудного пути все баркасы с их пассажирами прибыли благополучно в форт Фронтиньяк, где поселенцы были очень ласково и сердечно встречены комендантом полковником Форстером, успевшим, благодаря заблаговременно полученному им письму губернатора Квебека, приготовить все для приема гостей.