Пароль: "Директор" - Хайнц Хене

Однако тем временем многие профессиональные сотрудники полиции, воспитанные в традициях уважения правовых норм, осознали, что новые правители заинтересованы не только в привычной защите государства от агентов и диверсантов. С какой-то завистью полиция наблюдала, что военная разведка (абвер) на Тирпитцуфер, получившая от режима ресурсы для существенного расширения своих функций, тем не менее в основном держалась в стороне от идеологических причуд новых властителей. Между руководством абвера и абверполицай существовали острые разногласия по поводу методов борьбы с противниками. Военные придерживались определенного кодекса поведения в делах секретной службы, в то время как на Принц-Альбрехтштрассе лозунгом дня стал преднамеренный отказ от всяких угрызений совести. На смену старым полицейским чиновникам шла фанатичная поросль диктатуры фюрера, натасканная в нацистских военных училищах и школах выполнять как роботы любой приказ, отданный командиром, даже если тот преступен. И главное — вновь прибывшие носили черную униформу СС, лидеры которого захватили власть над полицией и хотели превратить её в касту хозяев, независимую от партии и государства.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, глава германской полиции с 1936 года, вместе со своим безжалостным помощником, группенфюрером СС (генерал-майором) Рейнхартом Гейдрихом, руководителем полиции безопасности и СД, отравили полицию ядом слепого тоталитарного мышления и развратили многих полицейских чиновников старой школы. Эсэсовское руководство полиции было одержимо безумными идеями неогерманского язычества и антисемитизма, постоянно проповедовало безжалостную ненависть защитников империи ко всем врагам государства и шпионам. И полиция нашла свое место в том мире жестокости, где любой политический оппонент считался извергом. Был он евреем или масоном, коммунистом или демократом — любой враг режима подлежал изгнанию из «народного общества».

Тем не менее, злейшими врагами оставались коммунисты, в нацистской терминологии получившие ярлык «большевиков» или «еврейских большевиков». Внутренняя инструкция гестапо 1937 года утверждала, что коммунисты — «враги народа» и «инструмент еврейства, которое таким образом нашло способ достижения своей цели — мирового господства».

В учебных курсах полиции коммунистов и их подпольные организации с каждым днем все больше представляли безличным «врагом», окарикатуренным до отвращения. Гиммлер без устали вбивал в головы своих полицейских, что в борьбе с коммунизмом «не может быть перемирия, только победители и побежденные, а поражение в этой борьбе означает гибель нации». Гейдрих провозглашал, что «годы ожесточенной борьбы в конце концов неизбежно должны отбросить врага на всех фронтах, уничтожить его и сохранить Германию от новых вражеских нашествий как с точки зрения расовой чистоты, так и духовно.»

И вот, распаленный всеми страстями новых крестоносцев, нацистский режим вступил в битву с советскими шпионами в Германии. То, что когда-то попытались сделать дилетанты из террористического аппарата, теперь гестапо и СД с тевтонской основательностью применили к своим коммунистическим врагам. Германия стала ареной сражения двух тоталитарных машин власти.

Первые нацистские выпады против коммунистической партии и её организаций оказались непродуктивными. Сразу же после захвата власти полиция и активисты нацистской партии вознамерились нанести коммунистам решительный удар. За поджогом рейхстага в ночь с 27 на 28 февраля 1933 года немедленно последовал чрезвычайный указ «О защите нации и государства», который стал сигналом для развязывания охоты на ведьм, направленной против коммунистов. Третьего марта 1933 года министр внутренних дел Пруссии Геринг сообщил своим полицейским, что «главная цель и направленность этого приказа состоит в том, чтобы данные им широкие полномочия в первую очередь следует использовать против коммунистов, а также против тех, кто работал с коммунистами, поддерживал и содействовал их преступным целям».

Под предлогом подготовки ГКП вооруженного восстания гестапо и другие полицейские силы разгромили партийные организации коммунистов. Все не успевшие скрыться депутаты рейхстага и местных выборных органов были арестованы. Тем временем полицейские отряды громили прокоммунистические организации и вламывались в местные отделения ГКП.

В конце февраля полиция наконец произвела налет на штаб-квартиру ГКП. Карл Либкнехт Хаус с его сетью тайных переходов и сложной системой сигнализации давно уже был главной целью берлинских ищеек. Тысячи коммунистов исчезли за колючей проволокой концлагерей, подвергаясь оскорблениям и издевательствам, без предъявления обвинений и официального ордера на арест. К апрелю 1933 года только в Пруссии число заключенных концлагерей достигло тридцати тысяч, и по крайней мере восемьдесят процентов из них были коммунистами.

Одновременно полиция заняла помещения германо-советских фирм и агентств, подозреваемых в укрывательстве советских шпионов. В конце марта во многих городах полиция произвела обыски в офисах нефтяного синдиката «Дероп», в начале апреля совершила налет на лейпцигское отделение советского торгпредства, а также произвела обыски в транспортных фирмах «Дерупра» и «Совторгфлот».

Однако с точки зрения контрразведки результаты этой обширной и энергичной программы оказались скудными: едва ли удалось выявить хоть одного шпиона. Сотрудник полиции сообщил историку Даллину: «Мы даже не могли установить личности этих субъектов. Сегодня она Клара, завтра Фрида, а в другом квартале города её зовут Миззи. Зачастую мы просто теряли след». В частной беседе даже Гиммлер признавал, что «долгие месяцы, если не годы, нам приходилось выполнять самую утомительную и скрупулезную работу, пока мы постепенно не сумели ликвидировать коммунистические подпольные организации, ряды которых постоянно пополнялись».

Агентов компартии было так трудно обнаружить, что нацисты стали выдумывать тайные организации коммунистов и подвергать репрессиям совершенно невинных людей. Полицейский инспектор Лотар Хаймбах, помощник начальника отделения гестапо в Дортмунде, вспоминает о деятельности в его антикоммунистическом отделе троих партийных фанатиков, которые постоянно фабриковали дела о «красных заговорах».

«Однажды вечером в ресторане, — сообщает Хаймбах, — у этих людей возникла идея раздуть до небес дело о некоем „аппарате“ и затем арестовать просто наугад несколько „врагов государства“. Впоследствии, когда они и в самом деле не смогут найти ни одного агента коммунистов или даже члена партии, в ход пойдут агенты-провокаторы, лишь бы придумать „аппарат“, чтобы потом его разрушить и обеспечить убедительную статистику для рапорта высокому начальству».

Подобное усердие вознаграждалось Гиммлером до тех пор, пока даже он не понял, что так называемые разоблачения секретных организаций были чистым вымыслом. В гестапо понимали, что сеть московских шпионов и информаторов они упустили. В секретных рапортах приходилось признавать, что полиция о тайных организациях ГКП полиция располагает весьма скудной информацией.

На самом деле силы красных провели тщательную подготовку к противостоянию наступлению нацистов. В начале лета 1932 года глава ББ Бурде и его преемник Вильгельм Бахник получили из Москвы указание готовить свои организации к захвату фашистами власти. Часть сети информаторов была законсервирована, подготовлены запасные явки, а самые ценные кадры снабжены фальшивыми документами. Руководителям приказали собрать документы и отправить все ненужные бумаги в Москву. Киппенбергер, глава АМ,[5] отобрал надежных людей, с которыми мог продолжать работу даже при нацистском режиме. Партия разбила свои кадры на группы из трех-пяти человек, способные выжить в атмосфере вражеского террора.

Жестокая и беспощадная кампания фашистского режима не смогла нанести коммунистической партии смертельного удара. Когда председатель партии Эрнст Тельман и его преемник Иоганн Шеер были арестованы, Вильгельм Пик и Вальтер Ульбрихт с руководством переехали в Прагу, где сформировали новый Центральный комитет и возобновили подпольную борьбу с нацистами. Так называемые «старшие советники» снова проникли в рейх для реорганизации нарушенной системы партийных организаций. К концу 1933 года лидеры партии считали ситуацию в гитлеровской Германии настолько спокойной, что позволили старшим товарищам в Берлине (Рембте, Маддалене и Штамму) сформировать «штаб-квартиру ГКП в национальном масштабе».

Киппенбергер также продолжил свою работу. В эмиграции в Праге он быстро создал курьерскую сеть для оставшихся в Германии членов АМ и ББ, снова приведя свою разрозненную организацию в действие. Глава ББ Бахник, также бежавший в Прагу, разместил своих информаторов главным образом в западных индустриальных областях Германии: одна организация ББ под руководством Генриха Формера занималась заводами Круппа в Эссене, вторая Германа Глогглера — заводами ИГ Фарбен в Хохсте, а третья под руководством Ганса Израеля базировалась в районе Дюссельдорфа.