Черные розы - Саманта Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лицо Трик расплывается в широкой улыбке. Наверное, с пирсингом это ужасно неудобно. Кажется, что кольцо так сильно натянуло ей губу, что кожа сейчас порвется.
– Да неужели?
Трик идет дальше, и я следую за ней. Ее плечи двигаются вверх и вниз так, словно она смеется, но на этот раз она не издает ни звука.
Мы приходим в раздевалку, где она выделяет мне шкафчик, и я кладу туда свою сумку.
– Я так понимаю, ты раньше бегала? Какое у тебя время?
Кажется, мои квалификационные времена ее немного впечатляют.
– А где ты тренировалась? – спрашивает она.
– Нигде. Я просто люблю бегать.
Она мягко дотрагивается до меня рукой:
– Ты хочешь мне сказать, что никогда специально не тренировалась? Ты добилась такого времени тем, что «просто бегала»?
Я пожимаю плечами:
– Ну и еще я люблю бокс.
– Бокс, – повторяет Трик таким тоном, словно я только что сказала ей, что небо не голубое. – Ты бегаешь и занимаешься боксом.
Она снова оглядывает меня сверху вниз, потом обходит вокруг и щупает мои икры и бедра, сильно проминая их пальцами. Завершив обход, она поворачивается ко мне лицом. Наши глаза находятся почти на одном уровне – ее лишь чуть-чуть ниже, чем мои.
– Если ты будешь тренироваться со мной по три часа в день пять дней в неделю, то я сокращу твое время на десять минут.
Я улыбаюсь. Я знала, что она мне понравится!
– Договорились!
Я иду следом за ней к силовым тренажерам, замечая, как изгибаются ее накачанные икры при каждом шаге. Я вспоминаю слова Мейсона о том, что люди вроде меня не могут быть спортсменами. Трик – явно спортсменка, а она выглядит гораздо эксцентричнее, чем я. Зачем Мейсон вообще это сказал? Просто чтобы меня позлить?
Когда Трик доводит меня до предела моих возможностей – о которых я даже не подозревала, – я забываю обо всем на свете. Я уверена, что завтра у меня будут чудовищно болеть все мышцы, но раз уж я уже согласилась на продолжение, то придется с этим смириться.
Я уже начинаю сомневаться в своем рассудке, когда Трик наконец объявляет, что с силовыми тренировками на сегодня покончено. И указывает на беговые дорожки, выстроенные вдоль стены, с рядом телевизоров над ними.
– Я уже запрограммировала тебе девятую дорожку. Просто нажми на кнопку «Старт». Сегодня не больше пяти километров! Я не хочу, чтобы ты чересчур переусердствовала.
Я приподнимаю брови, а она смеется:
– Не волнуйся, здесь классные массажисты. Боссы сказали, что у тебя есть доступ ко всему, что захочешь. Бонус от знакомства с владельцами, наверное.
Трик подмигивает мне и легонько подталкивает к беговым дорожкам.
Я ругаю себя за то, что оставила плеер в сумке, но к этому моменту у меня уже нет сил на лишние шаги. Я даже не уверена, что смогу пробежать пять километров – хотя в любой другой день это для меня пара пустяков.
Хорошо, что тут есть телевизоры, но кажется, один телевизор рассчитан на четыре дорожки. Надеюсь, какой-нибудь идиот не успел включить канал о погоде или что-нибудь в таком духе.
Пока я ищу девятую дорожку, я обнаруживаю, что почти все дорожки уже заняты – хотя их не меньше двадцати. Интересно, кем работают все эти люди, которые могут уйти с работы в разгар рабочего дня? Большинство клиентов – мужчины. Они, наверное, топ-менеджеры или специалисты по продажам – судя по тому, что все они разговаривают по телефону через беспроводные гарнитуры. Какое облегчение, что все они слишком заняты, чтобы на меня глазеть.
Я подхожу к нужной дорожке: это большая элегантная беговая дорожка, которая выглядит более замысловатой, чем остальные. Я встаю на дорожку и нажимаю на большую зеленую кнопку «Старт». Дорожка приходит в движение, медленно разгоняясь до пяти километров в час. Для меня это комфортная скорость ходьбы, что дает возможность осмотреться.
Слева от меня пожилая женщина с большим трудом бежит со скоростью шесть километров в час, пот ручьем течет у нее со лба, а тяжелый живот колышется при каждом вдохе. Надо отдать ей должное за то, что она вообще сюда пришла. Уверена, что если она не бросит заниматься, то очень скоро избавится от своего живота.
Передо мной расположен огромный телевизор – предназначенный для моего комплекта дорожек. Когда я вижу выбранный канал, я закатываю глаза. Включен спортивный канал. Впрочем, для спортзала это типично. Я рукой нащупываю кнопки управления телевизором на пульте своей дорожки. Я переключаю каналы, пока не нахожу что-то стоящее. Это программа про средневековые замки в Шотландии, но у меня нет наушников, поэтому я просто восхищаюсь их красотой и с нетерпением жду, когда снова смогу вернуться к своей вольной жизни вместе с Чарли.
– Извини, – справа раздается низкий, запыхавшийся, очень мужественный голос, от которого я вздрагиваю, – но вообще-то я смотрел ESPN[5]. Кто первый пришел, тот и выбирает, что смотреть, знаешь ли.
При звуке его голоса я ненадолго прикрываю глаза. И чуть не спотыкаюсь, потому что скорость моей дорожки постепенно увеличивается, пока не достигает стабильной скорости бега. Мне не надо оборачиваться. Даже хотя он запыхался, я узнаю его голос повсюду.
Я заставляю себя не оборачиваться и не смотреть на него. В зеркале я вижу, что он без футболки. И весь вспотел. И он очень, очень накачанный.
Я ругаю себя. Почему меня вообще это волнует?
Я уступаю и возвращаю предыдущий канал, надеясь, что это его успокоит и он снова переключит внимание на телевизор, а не решит со мной поговорить.
– Спасибо, Пайпер.
Мейсон прикасается к пульту управления своей дорожки и замедляет свою головокружительную скорость до моей.
Я киваю и делаю вид, что меня интересует спортивная передача, в то же время страстно желая, чтобы время ускорилось и я наконец смогла добраться до душа и подставить свои ноющие от напряжения мышцы под горячую воду.
Несколько минут мы сохраняем молчание. Мейсон больше не смотрит ESPN. Он смотрит на меня. Я чувствую, как его взгляд прожигает мою кожу, и больше не могу это выдерживать.
– Что?! – рявкаю я, бросая на него быстрый взгляд.
– Ничего… Господи! – Он вытягивает руки ладонями вверх и пожимает своими широкими плечами, на одном из которых теперь висят его наушники. – Я просто подумал, что ты могла бы меня поблагодарить, только и всего. Трик просто обалденная, правда ведь?
– И что,
