Владелец - Ольга Гусейнова

Класс «А» не зря объединял пассажиров-представителей разных рас, внешне отличающихся друг от друга, но по большому счету сохраняющих главные общевидовые особенности.

Шанель невольно шарахнулась в сторону, когда проходивший мимо развязный молодой теранец — явно под градусом — приостановился, скользнул пальцами по струящемуся шелковому сафри и самодовольно усмехнулся. А девушки еще пару минут не могли успокоиться, торопливо шагая в свою каюту. Все, прогулка закончена.

Оказавшись за закрытой дверью своего люкса, сестры расслабились и решили заняться привычными делами. Ухаживать за собой и своим телом необходимо и важно. Эту науку с рождения вкладывали в головы шейтинкам. Ведь какой будет твоя жизнь, долгой и счастливой или мучительной и короткой, зависит только от тебя самой… в основном.

Айсель и Шанель расстелили покрывало на полу, разделись до нижнего белья и занялись разминкой. Затем включили музыку и закружились по комнате. Словно бабочки, выбравшись из кокона закрытой одежды, они превратились в двух красивых женщин.

Шанель отключила все мысли, кроме одной, расслабляя мышцу за мышцей, она творила волшебство. Совсем не невинно ласкала свою грудь, бедра, скользила пальцами по коже и играла своим телом. Если бы сейчас их с сестрой увидел мужчина, загорелся бы вожделением — только мертвый не оценил бы этого чувственного, страстного танца.

Через полчаса тренировки девушки отправились в душ, прибрав за собой и выключив музыку. А затем занялись массажем, стали втирать увлажняющие благоухающие средства для ухода за кожей, делающие ее шелковистой и нежной, как у младенца.

Шанель, лежа на животе и млея под умелыми руками сестры, лениво поинтересовалась:

— Ты — искусница, каких Шейт не видывал! Когда это ты успела новую методику массажа освоить?

— Пока ты в своей мастерской витаешь в облаках и рисуешь, я учусь, чтобы стать самой лучшей женой, — ехидно ответила Айсель. Вместе с тем в ее голосе прозвучали нотки удовольствия от комплимента.

— Научишь меня, а? — попросила Шанель.

— Попробую, конечно… — Айсель пару мгновений помолчала, а потом замерла и тихо добавила: — Я должна тебе кое в чем признаться.

— Да? Я слушаю, — ответила Шанель, усевшись на кровати и запахнув на себе халат.

Айсель собралась с силами и, словно извиняясь, поделилась:

— Пока ты на Шейте в порту билеты оформляла, я послала сообщение Эдеризу. Написала, что согласна войти в его дом хозяйкой и стать ему любящей женой. Думаю, что он уже в курсе нашего побега, но все равно призналась ему и в этом.

Шанель заткнула серебристую прядь волос за ухо, облизнула неожиданно пересохшие губы и поинтересовалась:

— Айсель, ты испугалась Уаро? Что он сделает тебя наложницей?

Сестра убито кивнула, а потом резко замотала головой, отрицая.

— Я люблю Эдериза, просто была дурой тщеславной. Кичилась своим древним родом, положением нашего Высокого Дома. А он… ты же сама все понимаешь. И дядя Корин сказал, если я приму предложение Эдериза — это будет мезальянс. А сейчас…

— Ты думаешь, он сможет тебя простить после того, как ты публично отказала ему? Да еще в некорректной форме? Кинув в него сафином его Дома?

Айсель заплакала, вздрагивая всем телом:

— Ты не поверишь, перед тем как мы уничтожили наши коммуникаторы, от него пришло ответное сообщение. Он сказал, что никому меня не отдаст и любит по-прежнему. А еще пошутил, что закажет тонну сафинов своего Дома и завалит меня ими, чтобы замучилась отказываться.

— Тогда отчего ты ревешь, сестричка? — Недоумению Шанель не было границ.

— Я очень обидела его, а он… самый лучший! И пойдет ради меня наперекор Совету.

— А было время, когда ты боялась его. Считала слишком сильным и гордым, сетовала, что таким невозможно управлять…

— Шанель, не напоминай о моей глупости. Я наслушалась подружек еще в школе. Сама знаешь, там часто рассуждают о том, что муж — это голова, а жена — шея, куда хочет, туда и повернет голову. Говорили о том, чего не знали или не понимали. А на самом деле сильный духом мужчина — это, оказывается, жизненная необходимость, а не обременительная для женщины данность.

— Айсель… он еще что-нибудь сообщил? — неуверенно и со страхом в голосе спросила Шанель.

— Эдериз написал, что перехватит Керима, и они вдвоем будут нас встречать на Перептуне. Не поверишь, но он так и написал в конце сообщения: «Умоляю, береги себя, хотя бы ради меня».

— Почему ты молчала? — не выдержав, взвилась Шанель.

— Я отвела опасность от себя, но ведь ты до сих пор под угрозой, — виновато понурив плечи и вытирая слезы, оправдывалась Айсель, — мне стыдно, а как тебе об этом сказать, я не знала. Как помочь — тоже… Может… ты решишься выбрать себе другого хозяина…

— Айсель, ну что ты такое говоришь? Нам повезло, что у тебя есть Эдериз. А в моем случае… где гарантия, что некий другой окажется лучшей долей, чем Уаро? Я уверена, что папа прежде всего подумал об этом варианте. Все так неожиданно произошло, что найти мне достойную надежную партию за короткий срок было нереально. И он дал мне шанс самой выбрать свою судьбу. Но уверена, они все решат. Папа побеспокоился о средствах, чтобы обеспечить нашу безопасность при перелете на Озерис. Керим перехватит нас по пути туда, так что все будет хорошо!

— Ты меня успокаиваешь? — в очередной раз хлюпнув носом, усмехнулась Айсель. — Или себя убеждаешь?

Обе девушки рассмеялись. Шанель ласково пожала руку сестры, поддерживая ее.

— На ужин пойдем? — хитро спросила она.

— Уже соскучилась по обществу жутковатого фен Драма? — криво ухмыльнулась Айсель.

Шанель, хмыкнув, грациозно улеглась на спину, с удовольствием ощутив кожей прохладную парчу яркого покрывала. Рисуя на нем кончиками пальцев круги, устремила в серый потолок задумчивый взгляд своих фиалковых глаз.

Айсель невольно залюбовалась сестрой. Что ни говори, но тело Шанель очень красивое: с изящными руками и линией плеч, высокой полной грудью, сейчас обрисованной синей тканью халата, тонкой талией и округлыми бедрами, которые переходят в длинные стройные ножки.

Сестра, раскинувшись в позе звезды, ответила неожиданно:

— Он странный и очень загадочный. У Кайрена цепкий взгляд, и знаешь, он на всех смотрит так бесстрастно, что кажется неживым — биороботом.

— Судя по количеству посуды, которую убрали от него, он вполне себе живой и прожорливый! — с ехидцей заметила Айсель.

— Эдериз тоже поесть любит, только почему-то для тебя это скорее достоинство. А в чужом мужчине видишь лишь недостатки… — парировала Шанель.