Рыцарь Орлиной долины - Ольга Вешнева

– вплоть до конюхов и прачек со всею их родней. Иначе не был бы я приставлен ко двору в роли защитника.

– Да, вы умны, – королева изящно спорхнула со стола, подобрав пышные нижние юбки. – Люблю я беседовать с мудрецами, но только с теми, кто пока не убелен сединами, и немощами возрастными не измучен. О чем со стариками ни толкуй – одно ворчание в ответ услышишь. Все не по нраву им – на них не угодишь. У молодых еще играет кровь, горят глаза, и мысли интересные резвятся в их уме… Вот как у вас.

– Прошу нижайше вашего прощения, милостивая государыня… Виновен, – полушепотом извинился Эйлинан и вдруг воскликнул в чувстве. – Вот так чудо! Никто и никогда не мог меня прочесть до нашей с вами встречи. Ни опытный прославленный волшебник из человеческого знаменитого рода, способный повернуть вспять реку и передвинуть гору, ни ваш венценосный супруг.

– Вы сами, Эйлинан, передо мной раскрылись, – королева жарко улыбнулась. – Как видно, вы влюбились.

– Я все забуду! Обещаю!

– Не надо забывать. Вам стоит лишь закрытыми держать почаще ум и рот, – королева сорвала ягоду реклию и метко закинула ее в приоткрытый рот повара. – Ах если бы знал мой глупый муж, какой он мне подарок славный преподнес, он повелел бы и меня, и вас немедленно казнить.

– По словам величайших мудрецов, король Антейнин – наиумнейший из правителей Немейростэна за многовековую историю государства. Так почему же вы глупцом его зовете, ваше величество? Неужто вам не мил почтеннейший супруг?

– Будь мой супруг хоть чуточку разумнее, не пропадал бы он годами в военных походах, столь разорительных для государственной казны. А коли не сидится ему в замке, взял бы хоть разок меня с собой в дальние земли, населенные свирепыми дикарями, не оставлял бы молодую жену коротать дни и ночи в обществе нудных старцев и невежественных служанок. Вот и вчера муж снова заявил, что скоро поведет войско на Север, чтобы потеснить орков, совершающих набеги на окраинные поселения. Я поручаю вам, Эйлинан, развлекать меня до осени, а может быть, и до зимы, если поход затянется, чтобы не было мне так невыносимо скучно и одиноко.

– Простите, ваше величество, я не умею быть шутом, – смутился Эйлинан. – Я, впрочем, знаю уморительно смешные человечьи байки, но все они непристойны для вашего слуха, им прилично звучать в придорожных трактирах.

– Мой славный герой, не томите! Рассказывайте ваши байки из трактира. Я готова слушать, – королева изящно опустилась на белый стул с высоким изголовьем, обшитый бархатом…

– Я рассказывал королеве шутки, которые слышал от друзей-разбойников, и сам за нее краснел, – прервав мысленную картину, Эйлинан заговорил с дочерью. – Ее белоснежные щеки только чуть порозовели, и то от смеха. Она нисколько не смущалась, просила рассказать еще. Я был настолько изумлен, что пропадала речь, слова терялись. Я был влюблен, и понимал мельчайшей дальней мыслью, насколько это страшно – любить вот так, без оговорок, в нарушение всех правил и законов. Неведомое прежде пугающее чувство скреблось в моей душе, как крыса в подполе.

Эйлинан прервал повествование, глубоко вздохнул, достал из буфета бутылку тимасского вина, наполнил граненый стакан и осушил его одним махом.

Ошеломленная Ниллин таращила глаза, не роняя ни слова.

– День спустя король отправился в военный поход, – промокнув губы батистовым носовым платком, Эйлинан вернулся к дочери. – Мы с королевой стали чаще видеться, нас связала умопомрачительная страсть. Я применял полученные от наемных убийц знания, чтобы сохранить нашу запретную любовь в невидимости от любопытных глаз. Ловил все слухи, россказни клеветников, стараясь уберечь любимую от заговорщиков, жаждущих взойти на престол окольными путями. Таких сперва немало было, но постепенно поубавилось. Не без моего участия, но не моими руками. Помнишь? – я всегда был лишь посредником. Как зверь в лесу, я рыскал по базарам. Лично выбирал наилучшую снедь для королевского стола и попутно производил разведку. Без тени страха я наведывался в людские города, заходил в трущобы, подглядывая, подслушивая, читая мысли жителей, и всякий вор или разбойник, встретившийся на темной узкой улочке, снимал передо мной шляпу и говорил с почтением: “Здравствуй, старина Эйлан”. Вот что значит – иметь нужные знакомства.

Эйлинан улыбнулся, искоса взглянув на дочь. Его привычная лукавая улыбка преобразилась на глазах Ниллин, показав неизгладимую душевную тяжесть.

– Обладая острым умом и изобильной фантазией, нетрудно уберечься от губительной клеветы, но как легко разрушить ложь, так же тяжело скрыть опасную правду, – медленно продолжил он. – Пока король Антейнин со своим войском гонял кочевые племена орков по степям, его жена родила дочь, и замок, словно улей, загудел о том, что отец ребенка – не кто иной, как главный повар, подозрительно часто сопровождавший королеву во время прогулок по тайному саду.

Эйлинан взял Ниллин за руку и показал ей новую картину:

Растрепанная королева бегом спустилась по узкой витой лестнице на кухню, бережно неся сверток с младенцем.

– Эйлан! – сдавленно прокричала она, – Мой муж вернулся раньше срока! Беги из замка! Спаси нашу дочь!

Она вручила ему тонко пискнувший сверток.

– Бежим вместе, Тиллена! – призвал повар. – Мы укроемся у надежных людей там, где нас не найдет королевская гвардия.

– Нет! Я останусь! Отвлеку Антейнина! Вызову его гнев на себя.

– Это безумие! Ты же знаешь, что по законам Анлары супружеская измена в королевской семье приравнивается к государственной измене и карается смертью! Муж сам тебя убьет или приговорит к казни.

– Я не сдамся без боя! Буду защищаться! Использую все приемы борьбы, которым ты меня научил. Я дам вам время на побег. Муж страшен в гневе. Не пощадит малютку, если вас найдет. Стражники обыскивают замок. Выходи не через черный ход, а через ворота для слуг. Открылась ярмарка на Хлебном Дворе. Затеряйся в толпе, и уходи через город в лес.

Королева приоткрыла личико младенца, поцеловала дочь в румяную щечку и произнесла как заклинание:

– Ниллин, мой звонкий лесной колокольчик, живи счастливо и не повторяй моих ошибок.

Видение размылось. По щеке Ниллин скатилась слеза…

Глава 8. Пожиратель орков должен умереть?

Ниллин

Эйлинан продолжил разъяснительную беседу с дочерью, сопровождая показ воспоминаний словесным повествованием.

– Я не успел подарить Тиллене прощальный поцелуй, – тяжко вздохнул он. – Одевшись неприметно, как слуга, я спрятал под накидкой меч и длинный боевой нож. Тебя, моя радость, я усыпил внушением и спрятал в большой корзине для горячего хлеба. Спешившие на ярмарку королевские слуги помогли нам остаться незамеченными.

Из города я вышел в лес и стал