Красочный пассат, или Странствия по островам Южных морей - Януш Вольневич

Во время рассказа о флоресийских диковинах Юзеф продолжал старательно ремонтировать часы старика. Его монолог, который я выслушал с жадностью, изобиловал подробностями о приключениях островитян на море, о курьезных столкновениях адата с государственной администрацией и цивилизацией, вторгающихся в жизнь острова. Он говорил и о нага — духах предков и духах, покровительствующих каждому кампунгу, в существование которых свято верят все жители Флореса.

— Большинство индонезийцев верят также в то, что дом только тогда прочный, если под его углами закопаны человеческие головы. Наши священники долго удивлялись тому, что при постройке какого-нибудь приходского здания в лесу они неизменно наталкивались на сопротивление населения. «Дом должен быть крепким, а поэтому патер ищет человеческие головы», — опасливо внушали они себе. В более цивилизованных частях Индонезии еще голландцы ввели в адат новшество — под углами новых строений закапывали головы водяных буйволов. Недавно я прочитал в одной из явайских газет, что эта традиция все еще сильна.

Часы старика затикали. Оставалось поставить правильное время. Оказалось, что через пять минут в соответствии с режимом, установленным в миссии, будет выключен движок, дающий электрический ток. Сверкнул предупредительный световой сигнал. У меня едва хватило времени, чтобы привести себя в порядок перед сном. Уже ощупью добирался я до своей постели в гостеприимном помещении миссии.

На следующий день произошло забавное недоразумение. Дело касалось места в самолете, вылетавшем на остров Тимор, в Купанг. Юзеф был личностью известной. Поэтому не оставалось никаких сомнений, что у агента местной авиалинии, продавшего нам билеты в конторе, заваленной какими-то мешками и свертками, были самые лучшие намерения. Однако самолеты прибывали в Маумере нерегулярно. Последняя информация прозвучала так: «Самолет вылетит, когда придет его время». Нужно наведываться.

Чтобы как-то утешить, Юзеф повел меня на футбольный матч. Стадион был расположен в центре Маумере. Уже издали слышались крики болельщиков.

— Сегодня наша команда играет с командой из Ларантуки.

Стадион бурлил. Контролеры, даже не спросив билетов, почтительно нас пропустили. Мы сели на малой трибуне, предназначенной для местной знати.

Узнав у соседей счет, Юзеф сообщил мне:

— Один ноль в нашу пользу.

Футболисты в сказочно ярких костюмах босиком бегали по порыжевшей от солнца траве. Обе команды играли самоотверженно. Смелые атаки, прорывы, стремительные движения спортсменов вызывали у болельщиков тем большее восхищение, что матч проходил при температуре тридцать градусов жары. Не знаю, добьются ли когда-либо индонезийские футболисты лавров на международной арене, но считаю, что среди них есть великолепные игроки, не хуже бразильских.

Над стадионом пронесся громкий стон. Команда Ларантуки сравняла счет. Реакция болельщиков на игру спортсменов достигла кульминации. Каждый захват мяча, каждый промах вызывали бурную реакцию у зрителей. Небо дышало жаром, а по футбольному полю двадцать молодых людей носились в невероятном темпе.

Наконец-то гол! Торжествующий рев зрителей, казалось, всколыхнул печально свисающие листья пальм, окружавших стадион. Вскоре свисток судьи возвестил конец матча.

Направляясь к выходу, Юзеф не преминул похвастать своим гостем:

— Вартаван дари Поландия, — говорил он.

Вдруг я остолбенел. Молодой человек, стоявший рядом с нами, абсолютно без акцента произнес:

— Томашевский! — и тут же перешел на индонезийский.

Юзеф перевел:

— Парень говорит, что польский вратарь в Мюнхене отбил два одиннадцатиметровых удара. Вы знаете, я об этом даже не слышал.

Я сказал, что действительно такое произошло, и тут же задумался. Меня отнюдь не восхищают огромные расходы, на которые идут в Польше ради рекордов. Однако если индонезийцу с Флореса, в Маумере, известно, что польскому вратарю на Олимпиаде удалось отбить два одиннадцатиметровых удара, то эти затраты, видно, не пропадают даром.

День закончился как всегда — сначала предупреждающее мерцание лампочек, а затем тишина, наступившая после того, как выключили движок.

Поездка на только что отремонтированном вездеходе обещала быть интересной. Машина шла отлично. Нам удалось подняться несколько в гору и заехать к флоресийцу, который симпатизировал полякам.

— Все здесь весьма гостеприимны, в чем, впрочем, вы убедитесь сами. Угощают, как в Польше.

Завидев Юзефа, хозяин на мгновение скрылся в хижине, а затем вновь появился с бутылкой в руке. Когда мы подошли ближе, он сидел, скрестив ноги и держа перед собой бутылку, произнес что-то — видимо, приветствовал нас.

— Сначала выпьем туаку, так требует адат. — Мой спутник коснулся ладонью бутылки. — Значит, что приветствие принимаю, — шепнул он.

Хозяин наполовину наполнил скорлупу кокосового ореха какой-то жидкостью, напоминающей разбавленное молоко, и подал напиток Юзефу. Другую «чарку» он протянул мне. Туак на вкус напоминал смесь несвежего пива со свернувшимся молоком.

— Из чего его готовят? — тихо спросил я.

— Это перебродивший сок пальмовых листьев. Стебель надрезают, подставляют кусок бамбука и ставят на некоторое время в тень.

Тут завязалась беседа, увы, без моего участия, ведь я знал всего лишь десяток-другой слов на бахаса индонезия. Кроме туака гостеприимный хозяин потчевал нас также кофе с растущего здесь же, во дворе, куста и мини-шашлыками на вертеле. Шашлыки были хорошо прожарены, поэтому я не стал допытываться, из какого мяса они приготовлены.

Когда у меня сильно затекли ноги, я присел на какое-то бревно и машинально потянулся к низкорастущим листикам. Они тут же свернулись. Я протянул руку — то же самое: листики сжимались, обнажая более светлую оборотную сторону. «Настоящая мимоза», — думал я, пугая растение и забавляясь этим занятием.

— Пойдем, увидим еще кое-что более удивительное, — сказал Юзеф, подходя ко мне с хозяином.

За находившейся поблизости оградой бродил какой-то зверь. Не то крокодил, не то… В общем, какое-то крупное животное с невероятно длинным хвостом. Я вопрошающе посмотрел на моего спутника.

— Это дракон с Комодо, — оказал он.

Я бросился фотографировать. Черно-серое туловище, раздвоенный желтый язык, высовывающийся из сплющенной головы, мощные лапы с большими когтями и змеевидно извивающийся хвост. Варан (Varanus komodensis) впервые обнаружен в 1911 году голландским летчиком, совершившим вынужденную посадку на небольшом островке. Уникальное животное, обитающее исключительно на трех небольших островках — Падаре, Риндже и Комодо, — спорадически встречается также в западной части острова Флорес. Однако родиной этого напоминающего ископаемое пресмыкающегося считается Комодо, где обитают самые крупные экземпляры варанов.