Граф Суворов. Том 14 (СИ) - Иван Шаман

из твоих сторонников. Правда тут придется тщательно выбирать именно древний род. Вроде Долгоруких.

— Имеешь ввиду Михаила? — удивленно спросила Инга. — Но он же вроде приходил с той, пигалицей.

— Они пока не женаты, только помолвлены. — возразила Мария. — Но я не настаиваю. Если будет возможность через принцессу получить часть земель, или вообще посадить ваших общих детей на престол Римской империи… Но это дело отдаленного будущего, тут не ясно останется ли сама Германия.

— Мне тоже кажется, что вы забегаете слишком далеко. Нужно в начале посмотреть, чего хочет сама девушка, какие у неё предпочтения и чувства. — ответила Ангелина, и две других супруги посмотрели на неё с искренним изумлением. — Что? Или вы хотите сказать, что вышли за Сашу не по любви?

— Мы его очень любим. — расставляя точки над и, сказала Мария. — Я так и вовсе влюбилась с первого взгляда.

— Угу, на портрет в зимнем дворце. — с усмешкой сказал я. — Прекрасно помню тот момент.

— Ну, интерес ты во мне зародил гораздо раньше. — тут же попыталась оправдаться первая супруга. — Когда показал свою силу и неукротимый характер.

— И этот момент я тоже помню, но распространятся мы о нем не станем, верно? — сказал я, и Мария, гневно стрельнув в меня глазками, замолчала.

— А я просто счастлива что мне достался такой понимающий и добрый супруг. — улыбнулась Инга. — На лучшее я и рассчитывать не могла. Как, вероятно, и эта принцесса… к слову какая именно? Сколько ей лет по словам посла?

— Шестнадцать. — ответил я.

— Значит это младшая сестра принцессы Елизаветы. — прикинула Мария. — Последнее дитя императора от пятого брака.

— Пятого? — удивленно посмотрел я на супругу.

— А как иначе? С учетом массовой бездетности одаренных, и необходимости расширения династии, выходов остается не так много. Либо менять жен, чтобы они могли родить наследника, либо заводить любовниц, и признавать бастардов законными детьми, либо… наш вариант. — улыбнулась первая супруга. — И мне он нравится больше, чем отправка в монастырь или отсечение головы по выдуманному предлогу.

— Мы могли бы решить эту проблему с точки зрения медицины, если бы орден Асклепия занимался её решением, а не задачей как можно сильнее сократить популяцию одаренных. — заметила Инга. — Возможно ученым, перешедшим на нашу сторону, удастся продвинуться в этом направлении.

— Во-первых на это уйдут годы, а во-вторых, достаточно духовных практик, чтобы решить проблему бесплодия раз и на всегда. — ответил я.

— Но вопрос династических браков это не отменяет. — вмешалась Мария. — Наследование трона и земли, то, чего нет у простых людей. Можно было бы разрешить многоженство только для правителей, а остальных постепенно свести к одному браку.

— В Японии так и делают, не осуждаемый культ гейш, дети от которых не имеют матери. — сказала Инга. — Очень удобно, когда у императрицы нет своих детей, но не для нашей культуры. Даже многоженство будет предпочтительней.

— Я говорила не об этом. — возразила первая супруга. — Если бы не угрозы со стороны внешних врагов, количество одаренных внутри страны можно было бы сократить до минимума. Оставить рождаться только детей великих древних родов, а остальных сделать простолюдинами, что обязаны трудится на наше благо.

— Дорогая, мы не варвары и не деспоты, давай не будем скатываться в средневековье. Ты ещё про крепостное право вспомни и про рабство. — оборвал я мысль первой супруги. — Нам стоит работать с тем, что есть на данный момент, а не придаваться глупым фантазиям.

— В таком случае предлагаю вопрос с заложницей отложить на более поздний этап. Когда её привезут во дворец и познакомят с нами. — произнесла Ангелина, решив прекратить бесполезный спор. — Может там девушка неземной красоты и ты падешь жертвой её очарования с первого взгляда?

— Тогда она не проживет и недели. — ответила Инга, взглянув на мою первую супругу. — И повезет если она просто отравится или сбежит домой.

— Я знаю один верный способ обезопасить всех находящихся в этой комнате, а заодно и возможных будущих невест и детей. — посерьезнев сказала Мария. — Достаточно подписать указ, о назначении моего первенца мужского пола наследником престола Российской империи.

— Ты роди в начале. — заметила Инга. — А то вдруг будет девочка?

— Значит придется довести второго ребенка. — ничуть не смущаясь ответила Мария. — И третьего, и так до тех пор, пока не родится мальчик.

— Ага, а нам значит придется этого замечательного момента ждать? — спросила Инга. — А если так выйдет что я тоже забеременею?

— Хватит. — оборвал я спор. — Иначе нам и в самом деле придется вводить аналоги гаремов, с отдельным зданием, строгим распорядком и убийством неугодных в ночи. Я этого не потерплю. Мы уже договаривались, и я своего решения менять не собираюсь. Наш сын от Марии займет трон. Сын от Инги станет владетелем Ляпинского княжества. А наши с Ангелиной дети будут владеть Арылахом.

— Меня такой расклад вполне устроит. — через несколько секунд молчания ответила Инга. — Конечно, раньше это были просто земли, которые невозможно использовать. В крайнем случае богатая ресурсами, но крайне опасная зона. Сейчас же это центр мировой добычи всего что связано с измененными материалами.

— Пока оба княжества входят в Российскую империю, не вижу ничего дурного. — пожала плечами Мария. — Пусть это и проблема, но позже её можно будет решить подписанием соглашения между домами. По которому император не покушается на княжеские земли, а князья не претендуют на престол и вовремя платят налоги ресурсами и одаренными.

— Звучит разумно. — улыбнувшись ответила Ангелина. — Кроме того что мы решаем судьбу империи лёжа в кровати, за тонкой марлей за которой на нас смотрит несколько миллионов человек.

— Пусть смотрят, они ничего толком не увидят из-за искажающей сферы. — ответил я. — Но это приближает нас ко второй проблеме. Что делать с обвинениями от европейского сообщества и лиги наций?

— А мы что-то можем с этим сделать? — пожала плечами Инга.

— Работать с международной аудиторией тяжелее чем с нашей, «тутовой», но это не значит, что на неё можно полностью наплевать. Наоборот, мы должны учитывать их мнение и интересы, завлекать. — проговорила Ангелина, водя в воздухе рукой. — В конце концов, ен зря же умные люди придумали новояз. Когда мы теряем мирных жителей и солдат, можно говорить, что их убили, когда проблемы у наших противников — они погибли. Заодно и зверства можно им приписать, и освещать текущие действия как военные преступления.

— А экономическую блокаду — уничтожением всех договоренностей и попранием верховенства закона и права. — кивнула Мария. — Вопрос лишь в том, кто нам в этом поверит? Люди же не идиоты.

— О, вот тут ты не права, дорогая сестра. Люди как раз те ещё идиоты. — усмехнувшись ответила Ангелина. — За два года я выучила много приемов, работающих безотказно, на уровне примитивных инстинктов. Так что, в случае войны мы просто используем их на полную программу. Отрезанные головы младенцев, расстрел случайных прохожих — ненависть, которая оправдает стирание в порошок мирных городов с миллионами населения, и сотнями тысяч детей, вызвать не так сложно.

— Отвратительно. — морщась проговорила Инга.

— Да уж… лучше прямое столкновение лицом к лицу. — сказал я. — Но и пренебрегать таким оружием не стоит. Мы должны быть готовы к тому, чтобы встретить врага всем что есть, в том числе и в медийном ключе.

— До этого ещё дожить надо. — проговорила Мария, зевая. — А они, пока, нападать не собираются. Да и зона никуда не делась.

— И мы переходим ко второй проблеме, что с ней делать? — проговорил я. — Вполне возможно, что в ближайшее время мы не сумеем её закрыть. Продолжат гибнуть тысячи людей… а возможно мы закроем её, и объединим свои флота с армией Германии. Но тогда впереди будет большая война.

— Если вопрос в том, чтобы закрывать или не закрывать, я за первое. — сказала Ангелина. — Война с людьми идет не первую сотню лет, хоть и становится ожесточённее и кровопролитней. А с тварями… никто не знает, что выползет оттуда завтра и справимся ли мы с такой напастью. Что если родится монстр, который окажется совершенно невосприимчив к резонансу, и при этом будет отражать артиллерийские удары?

— Это далеко не самый худший вариант. — возразил я. — В конце концов человечество изобрело множество инструментов умерщвления, от ядов до напалма и электричества. Куда хуже будет если монстры окончательно приобретут самосознание и начнут вести массовые подрывные операции, проникая глубоко за линию фронта. Или ещё хуже — научатся открывать врата самостоятельно, без участия людей.

— Это будет конец. — сказала Мария, и мы надолго замолчали. Пока твари не умели открывать стабильные врата диссонанса. Такой вот оксюморон. Не знаю, может сама наша реальность