Гула Камакри. Легенда о проклятом таборе - Юлия Владимировна Линде

но не потому, что она ревнует. Я для неё нечто среднее между домашним животным и личным психологом. Как это я надумал тратить время на кого-то ещё? Неважно, девушка это или парень. (Например, Никита, с которым мы в игровой зоне рядом с фуд-кортом часами можем тупить в одну игру.) У Анны, кроме меня, близких друзей не наблюдается. Иногда она болтает на переменах с Ясминой, но за стены школы эта дружба не просачивается. Миллион раз говорил Анне, что пора вылезать из кокона и начинать общаться с миром. Василия нашего она наверняка выбрала потому, что он идеальный объект для созерцания. Никакие романы с ним в принципе невозможны. Любовь на расстоянии – отличный вариант для интроверта и социофоба.

Про Василия мы мало что знаем. Четыре года назад, когда мы пришли в секцию, он был студентом-первокурсником, а сейчас вроде бы заканчивает Лесгафта. Мастер спорта. В каморке у него стоят какие-то кубки и висит связка медалей. Анна пыталась за ним следить и выяснила, что Василий живёт в коммуналке на Литейном, где-то возле метро «Чернышевская». Питается водой Aquarium и яблоками, а также варёной курой с гречей. Всё это он приносит с собой в прозрачных контейнерах. Иногда покупает на улице мороженое. Всё.

Зачем он из центра мотается к нам на край земли в Купчино, неясно. Возможно, именно Купчино – истинный центр Питера.

Вчера было Восьмое марта. Праздник выпал на понедельник, мы получили три выходных подряд – отлично! – и поехали с родителями на нашу дачу в Вырицу. На шашлыки. Вернулась зима, намело снега, но открытию шашлычного сезона снег и мороз не помешали. В этом году на Восьмое марта началась Масленица, так что праздник два в одном, и шашлыки мы заворачивали в блины.

Анна терпеть не может Восьмое марта, хотя в детстве любила. Последние года два на неё в этот день что-то накатывает, она начинает зудеть про Розу Люксембург и права женщин, просит не дарить ей подарки и не поздравлять, сама никого не поздравляет, требует установить вместо Двадцать третьего февраля и Восьмого марта какой-то День человека, даже в соцсетях постит свои мрачные картинки про этот день. В этом году всё то же самое. Анна сидела на чердаке (там тепло и вполне можно жить на раскладушке) и рисовала чёрной и белой гуашью очередной плакат Дня человека. Потом записала зловещий танец с этим плакатом под зловещую песню и выложила в соцсети.

«Ещё десять плакатов нарисует», – подумал я.

Всё это раздражало. Неужели сложно посидеть нормально за столом и никому не портить настроение?

А я ещё три недели назад пригласил на дачу свою новую подругу – Олесю. Мои родители всем рады, Олесины не очень общительные, но решили в итоге Олесю отправить к нам, а сами внезапно полетели в Сочи. Видимо, встречать весну. У нас-то первая попытка весны провалилась. Из-за Олеси Анна вообще все три дня просидела на чердаке со своим котом Энди, даже поесть выходила только раз в день и то в чёрной маске с белыми буквами «ДЧБ» (замазкой написала). Как в пятницу приехала, сразу попросила раскладушку и утащила на чердак.

Анна всегда чувствовала себя здесь как дома. На её причуды никто не обращал внимания. Не хочет общаться – не надо.

Иногда я побаивался: вдруг Анна превратится в Олесю. Но Анна и не собиралась. Ей вообще было плевать на Олесю. Анну бесило, что я не обсуждаю с ней Василия и грандиозные планы вселения в Василия. Но от него меня уже тошнит.

8 марта Анна рано утром вынесла с чердака самодельное чучело из старых веников, облила его жидкостью для розжига и в одиночку спалила на мангале во дворе, пока все спали.

Я потом это видео с чучелом в соцсетях увидел.

Олесе я подарил красные гиацинты в горшке и винтажную пластинку «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». Кто это такой, без понятия. Олеся коллекционирует древний винил и кассеты из девяностых. Считает себя антикварщицей.

У всех свои крайности.

Олеся вот взяла с собой на три дня гигантский чемодан и по пять раз в день переодевалась. В чём смысл, я не понял.

Операция «Василий» была назначена на девятое марта.

Мы нарочно задержались после тренировки. После нашей группы ни у кого уже занятий не было, и Василий отдыхал, то есть гонял по седьмой дорожке в одиночестве. Он всегда делает получасовой заплыв после тренировок. Не знаю, что Анна в нём нашла. Самый обыкновенный парень среднего роста и среднерусской внешности. Разве что мышечная масса внушает уважение, но когда Анна думала о мышечной массе? Василий гонял со скоростью торпеды и нас, конечно, не замечал. В общем, он был неплохим парнем, весёлым, беситься даже разрешал, но после занятий. Ещё у него была странная привычка напевать, когда задумается. Судя по всему, больше всего он любил рэпера Йоу-Ж и Лану дель Рей. Я представил, как сейчас Анна превратится в Василия. Смешно. Хотя, если честно, смешного тут было мало. Жутко как-то – Анна в теле Василия.

– Ты только долго в виде Василия не торчи, – шепнул я Анне. – Как я буду выкручиваться, когда ты не придёшь домой? А если тебя вообще три дня не будет?

– Я незаметно. Схожу к нему домой – и назад. Если всё нормально пойдёт, повторим потом ещё раз.

– Это ты сейчас на «Чернышевскую», забежишь в квартиру и назад? – я прикинул. – Час на метро, полчаса в квартире. Сейчас семь двадцать. Я пока на фуд-корте поторчу, до девяти. А то приду домой один, и спросят, куда ты подевалась. Если что, мы делали уроки на фуд-корте.

– Ладно. Бери мои часы. Отдашь, когда я превращусь. Лучше свою вещь держать под рукой на случай, если надо будет быстро превратиться обратно в себя.

Анна дотронулась до ласта и пропала. Я наблюдал за Василием. Он остановился, замер на пару секунд, потом вылез из бассейна. Я подошёл к нему и молча протянул часы Анны. Честно? Я побаивался это существо два в одном. Часы Анны, белые в красный горошек, на руке Василия выглядели странно. Василий-Анна кивнул и ушёл в каморку. А я двинулся в душевую, и почему-то мне показалось, что ласт, который держала Анна, шевелится. Ещё не хватало, чтоб он стал одушевлённым.

Одушевлённым душой Василия?! Я старался об этом не думать. Взял сумки, свою и Анны, позвонил Олесе и Никите и долго торчал с ними на фуд-корте.

Мне впервые казалось, что время на фуд-корте тащится жутко медленно.

Было почти десять. Нас с Никитой уже выгонял из ТЦ охранник, всем названивали родители, отец Олеси в полдесятого сам приехал в Galaxy и молча её увёз. Странная у него привычка везде ездить на машине. Вообще-то, мы все живём недалеко, минут пятнадцать пешком.

На Никиту по телефону орала бабушка. Каждые пять минут спрашивала: «Ты где?