Ось земли - Дмитрий Дивеевский

Все случилось так просто, как случается только в работе большого профессионала. Старкову показали Герду, прогуливавшуюся неподалеку от центрального телеграфа с еще одной сотрудницей делегации. Олег вышел из машины наружки, пристроился сзади к этой парочке и потом, нагнав ее, спросил по французски:

– Простите, Вы не назначали здесь свидания с молодым человеком из советского МИДа?

Подруга Герды, работавшая переводчицей делегации, увидев Олега, сомлела и на ломаном французском ответила, что вообще то, нет. При этом всем своим видом показала, что струны ее давно не знали руки мастера и нуждаются в срочной настройке. Французский язык был избран чекистами для установления контакта не случайно. Олег говорил и на французском и на немецком, но начинать с немецкого было бы слишком прямолинейно, тем более что Герда, закончившая Гейдельбергский университет, владела русским и французским языками.

Старков продолжил солировать:

– Понимаете, меня зовут Андрей. Один мой знакомый из Парижа прислал мне передачку с какой-то своей сотрудницей. Мы договорились по телефону встретиться здесь и я думал, что одна из вас – это она. Так Вы не из Парижа?

Женщины объяснили, что они из Западного Берлина и встреча пошла по разработанному сценарию.

Четыре из шести дней пребывания делегации в Москве, Герда приходила к Олегу на конспиративную квартиру, которую тот выдавал за свою собственную и они погружались, как говаривал Старков, в «чувственную метель».

Он не выдумал ничего нового в акте совращения этой измученной внутренним неблагополучием немки. В первый же вечер Олег усадил ее перед собой в кресло, налил бокал мальвазии и взмахнул смычком. В пространстве родился осторожный и чувственный звук, плававший где-то совсем низко, наверное, не выше их кресел. Звук переливался октавами мужского баритона, потрескивающими хрипотцой и следами ушедших страстей. Неспешная, скрыто-страстная мелодия стала медленно ускоряться, образуя вокруг Герды невидимый кокон, все больше и больше кружа ей голову. Затем она взмыла вверх, почти вертикально, с предельным надрывом, вырываясь в самые верхние слои эоносферы, где уже нет сущего и только болиды горящих сердец чертят траектории и свиваются в удивительные двухцветия беспамятного упоения.

Сначала расстроенная скрипка Герды вяло и недоверчиво резонировала с обвивающей ее музыкой. Потом в корпусе ее родился слабый отзвук, мотыльком перелетевший на струны. Мотылек потрогал лапками немощные канатики, и они услышали его нежнейшее прикосновение. О женская скрипка любви! Свершилось чудо! Струны сами подтянулись на колках и вдруг ответили мощным, глубоким аккордом.

Все четыре дня на конспиративной квартире Трехзначного Ателье упивались распутным озорством незримые троли – электросварщики губ и кожи. Они весело тыкали своими штоками высокого напряжения в губы влюбленных и те, соприкасаясь, обжигались голубыми искрами, падавшими на подушки, а кожа их расплавлялась и соединяла две плоти в одну. И две мелодии, оторвавшиеся от тонких, сотворенных Великим Мастером корпусов, тоже соединились в одну, и она кружила над постелью, включая в свой узор их глухие от страсти голоса. Волшебная, волшебная музыка любви!

Герда улетела из Москвы не на самолете, а на собственных крыльях. Ее поддерживали с двух сторон электрические троли и губы ее продолжали ронять в пространство горячие голубые искры. Перед разлукой они договорились встречаться в Восточном Берлине, куда «Андрей» мог прилетать сколь угодно часто, а она – беспрепятственно выезжать по своему западногерманскому паспорту. Первая встреча состоялась уже через десять дней и обеспечение работы Старкова в Восточном Берлине взял на себя Булай. Он возил Олега на своей машине, инструктировал по особенностям обстановки в городе и пытался вместе с ним найти линию по приобщению женщины к передаче советской разведке нужной информации.

«Астра» докладывала, что Герда сильно изменилась. Она нашла в Хельге и Хайнце душевных друзей и стала делиться с ними своими тайнами. И хотя бывала лаконична в таких разговорах, но того, что она говорила, было достаточно для понимания ее состояния. Сначала эти беседы передавались в письменных сообщениях, а потом Булай попросил сделать магнитофонную запись для ее анализа психологами Центра. Слушая диалог Герды и Хельги, он удивлялся той прямоте, с которой могут общаться немки. Хотя, как знать, бывают ли сдержаннее влюбленные русские женщины.

– Ты понимаешь, я себя совсем другой жизни ощущаю. Как будто это не я, а другой человек. Нет, я не то говорю. Я себя ощущаю одним большим и постоянным ЖЕЛАНИЕМ, понимаешь? У тебя с Хайнцем такое было?

– Ну, чтобы одним большим ЖЕЛАНИЕМ, наверное, нет. Хотя он очень хорош в постели. Иногда так меня пользует, что вот-вот на части развалюсь, просто отбойный молоток. Мой Хайнц – классный любовник.

– Это все не то. Андрей – он нежный. Под ним не развалишься. Но он так всю тебя одурманит, что только думаешь – я женщина, я хочу его, я хочу его, я женщина. Он, конечно, волшебник.

– А почему у него такое странное имя, он что, не немец?

– Нет, но это не важно. Я сейчас о немцах худшего мнения. Такого с ними я не испытывала, даже в студенческие годы.

– Слушай, а как же с Отто? Ведь он однажды может догадаться, что у тебя кто-то появился.

– Может… Тогда я вылечу с работы и мне придется искать другое место. Правда, при новой «восточной политике» я со своим русским языком что-нибудь подходящее подыщу.

– Так Андрей – русский?

– Ну что ты заклинилась на этом пункте! Кто бы он ни был – он настоящий мужчина.

– А как же ты будешь ложиться с Отто? Противно же, наверное?

– Пока как раньше. Он же все равно жил со мной как свинья. Не заботился о моем возбуждении. Грудь не поцелует, живот не погладит, поставит в коленно-локтевую позу как дешевую проститутку и сопит сзади минут сорок. Потом уйдет в туалет, а выходит уже одетый. Это что, любовь, по-твоему?

– А ты не начнешь испытывать к нему отвращение?

– Я его уже давно испытываю. Иногда хочется лягнуть его в пах, а когда он скорчится от боли, взять кухонные ножницы и отстричь ему его драгоценный кусок дерьма…

Анализ записи показывал, что Герда в целом готова к взятию ее в разработку на морально-психологической основе. У этой разработки будет три стороны. Первая – углубление ее любви к «Андрею». Вторая – развитие ее ненависти к Виллау с тем, чтобы однажды эта ненависть подтолкнула ее к передаче любовнику секретных документов. Внедрение этой мысли станет третьей составляющей разработки. По оценке Булая, шансы на приобретение добротного источника в Бундесхаузе были неплохими.

А как же мораль? – спросите Вы, ведь на лицо циничное злоупотребление чистейшими чувствами несчастной женщины! Да, мы согласны. На лицо. Но признаемся честно, ни Булаю, ни Старкову это не давалось легко. Они были вполне нормальными людьми и совсем не циниками. Просто законы выживания государства, за которое они боролись, несколько отличаются от наших с Вами взглядов на мораль.

Но финал разработки оказался неожиданным и печальным для обоих друзей. Заключительный аккорд Герда украсила двумя шифровками, содержание которых уже не выветрится из памяти Олега и Данилы. Иногда разведчики спрашивают сами себя, отчего у них такая хорошая память на отдельные эпизоды работы. Наверное, оттого, что с этими эпизодами связаны кое-какие эмоции.

Не будем утомлять Вас сухим бюрократическим текстом первой телеграммы. Сообщим лишь, что в ней западногерманский МИД дает Отто Вилау указание собрать информацию о том, какова может быть реакция Москвы, если присоединение ГДР к ФРГ произойдет без должного международно-правового оформления. Понять интерес западных немцев можно. Ведь каждая пядь Восточной Германии полита кровью советских солдат и отнимать это завоевание без спроса довольно рискованно.

А вот ответ Виллау достоин того, чтобы его процитировать в полном объеме.

Бонн Сов. секретно

Руководителю советского отдела

Восточного департамента МИД ФРГ Фрицу Шрайберу.

По сумме доверительных разговоров, которые нам удалось провести в правительственных и партийных структурах ГДР, восточные немцы оценивают позицию СССР по германскому вопросу следующим образом.

1. Они считают, что с момента образования тандема Горбачев-Шеварднадзе начался очевидный дрейф к пересмотру основ советской внешней политики. При этом, с их точки зрения, Шеварднадзе играет роль сознательного разрушителя всей внешнеполитической конструкции СССР, а Горбачев выступает при нем в качестве подмастерья. Никому не понятны причины столь враждебного отношения Шеварднадзе к достижениям СССР и стремлению эти достижения уничтожить. Видимо, это является на сегодня загадкой для всех. Можно предположить, что в психике Шеварднадзе имеет место какое-то тайное извращение, которое получает столь гротескные формы. Не исключено, что он является наиболее уродливым продуктом советской партноменклатуры, развивавшейся по противоестественным законам. Однако это всего лишь догадки. Фактом является то, что этот министр активно разрушает советские внешнеполитические позиции на добровольной основе. О Горбачеве ничего нового добавить не можем. Сторонники воссоединения считают его гением, а ортодоксы – неисправимым болваном. Однако очевидно, что он равнодушно относится к утрате СССР международных позиций, и возможно, не понимает, какие глобальные последствия это будет иметь. Как его сторонники, так и противники сходятся во мнении, что Горбачев весьма неустойчив в отстаивании собственной позиции и легко поддается чужому влиянию.