Мизерере - Жан-Кристоф Гранже

— Что-то случилось?

— Ко мне приходил другой полицейский.

— Из уголовки?

— Нет. Что-то на «з». И там было слово «несовершеннолетние».

— ОЗПН. Отдел по защите прав несовершеннолетних.

— Вот-вот.

Касдан вздрогнул. Верну получил рапорт Пюиферра, в котором упоминался отпечаток кроссовки, около девяти утра. Сейчас одиннадцать. Неужели капитан тут же связался с ОЗПН, чтобы они присутствовали при допросе малолетних хористов? Странно. Не в интересах Верну обращаться в другой отдел.

— А как выглядел легавый?

— Довольно необычно.

— В смысле?

— Молодой. Грязный. Небритый. Смазливый. Больше похож на рок-музыканта. Он даже поиграл на органе.

— Что-что?

— Клянусь. Пока ждал меня, поднялся на галерею. Желтые ленты так и не сняли. Он подлез под них и сел за клавиатуру. Включил ее и заиграл хит семидесятых…

Саркис напел своим хриплым голосом несколько нот. Касдан узнал песню:

— «Light my fire»,[4] группа «Дорс».

— Похоже на то.

Касдан попытался представить себе легавого, который затаптывает место преступления и играет музыку «Дорс» в «его» церкви. Чудеса, да и только.

— Он представился?

— Да. Я записал… Седрик Волокин.

— Не знаю такого. А удостоверение показал?

— Да, сразу.

— О чем конкретно он тебя спрашивал?

— Когда именно обнаружили тело, как оно лежало, о следах крови… Но главное, он хотел допросить мальчиков. Как и ты. Всех, на ком были кроссовки «конверс».

Ясное дело. Верну кому-то слил информацию. Но зачем? Чувствовал, что сам не справится с допросом?

— Постараюсь разузнать, — подвел итог Касдан. — Больше ничего нового?

— Еще звонил Верну, вчерашний полицейский. Тоже хочет допросить мальчишек. Вы же не собираетесь все…

Что-то тут не сходится. Раз Верну намерен сам допросить детей, значит, рок-легавый появился не с его подачи. Но как он пронюхал об этом деле?

— Ты сказал Верну, что я их уже допрашивал?

— Мне пришлось, Лионель.

— И как он это воспринял?

— Обругал тебя старым придурком.

— Я тебе перезвоню. Не бери в голову.

Касдан вернулся к своей машине. Сев за руль, набрал номер капитана первого подразделения судебной полиции. Тот даже не дал ему поздороваться:

— Проклятье! Что за игры, черт побери!

— Я продвигаюсь. Только и всего.

— Кто вам позволил? На кого вы работаете?

— Это моя церковь.

— Послушайте. Если вы хоть раз встанете у меня на пути, я вас арестую. Это остудит ваш пыл.

— Понимаю.

— Ни черта вы не понимаете, но клянусь, я так и сделаю!

Помолчав, Верну сбавил тон:

— Дети вам что-нибудь сказали?

— Нет.

— Вот черт. Ну вы мне и подгадили. Завалили расследование!

— Успокойся. Тут что-то нечисто. Я не великий психолог и не рассчитывал, что кто-то из них раскроет мне душу. Но непременно заметил бы признаки смятения у мальчика, ставшего свидетелем убийства.

— Никто из них не выглядел потрясенным?

— Нет. И этому должно быть какое-то объяснение. А сам ты до чего докопался?

— Хотите рапорт с подписью? Мне вам нечего сказать! И держитесь подальше от моего расследования! — Он снова взорвался: — Какое право вы имели допрашивать ребят без всякого разрешения? Без малейших предосторожностей?

Касдан не ответил. Он просто дожидался, пока голос в трубке поутихнет. А вместе с ним и гнев Верну. Наконец он произнес:

— Последняя деталь: ты связывался с отделом по защите прав несовершеннолетних?

— С ОЗПН? Зачем мне это?

Не ответив на вопрос, Касдан заговорил другим тоном:

— Слушай сюда. Я понимаю, почему ты дерешь глотку. Ты, верно, думаешь, что тебе ни к чему такая старая рухлядь, как я. Но не забывай: у тебя только неделя, чтобы распутать дело.

— Неделя?

— Да. Срок раскрытия «по горячим следам». Потом назначат следственного судью и обнулят счетчик. Тебе придется просить разрешение на каждый обыск. А пока ты сам себе хозяин.

Верну замолчал. Он знал закон. В течение восьми дней после обнаружения трупа служба, которой прокурор поручил расследование, располагает всеми полномочиями. Полицейские, ведущие следствие, в это время не нуждаются в ордерах и разрешениях. Обыски, допросы свидетелей, задержания — все в их руках.

— Но тебе нужна помощь, — продолжал Касдан. — Убийство совершено на армянской территории. И оно затрагивает другую общину — чилийскую. Такой старый иммигрант, как я, может тебе пригодиться. А все лавры достанутся тебе.

— Я тут о вас порасспрашивал, — признался Верну. — Вы были отличным полицейским.

— Вот именно что был. Вы закончили опрос соседей?

— Да, по всему кварталу. Никто ничего не видел. Улица Гужона — просто пустыня какая-то.

— А вскрытие?

Верну пересказал ему то, что он уже и так знал. Зато он мог убедиться в его откровенности. Легавый с ним не хитрил. Просто молод и честолюбив.

— Твоя версия? — спросил он.

— Я склоняюсь к политическому следу. Стараюсь разузнать, кем был Гетц в Чили.

— В посольство звонил?

— А то. Но единственный атташе, который мог мне помочь, парень по имени Веласко, куда-то свалил на два дня. А чилийского офицера связи в Париже нет. На всякий случай попробую обратиться к аргентинскому. Еще я позвонил в подразделение международных связей и в Интерпол. Хочу быть уверен, что не было выдано международных постановлений об аресте.

— Гетца?

— Почему Гетца? Нет. Я имею в виду палачей, прихвостней Пиночета, которые имели на него зуб. Я также связался с отделом розыска беглых подозреваемых. Они мне уже перезвонили. У них на крючке ни одного чилийца. Кроме того, я передал отпечатки Гетца для проверки по международным базам данных. Результаты будут завтра.

— Отличная работа. А что еще?

— Начал поиски в «Салваке», чтобы проверить, не было ли во Франции или Европе других убийств, совершенных таким же способом. То есть через барабанные перепонки.

«Салвак», аналитическая система поиска связей между насильственными преступлениями, хранила в своей компьютерной памяти сведения обо всех убийствах, совершенных на французской земле. Новинка наподобие американских аналогов, о которой Касдан имел лишь смутное представление. Ничего не скажешь, Верну даром времени не теряет.

— А вы?

Касдан повернул ключ зажигания и тронулся с места.

— Я только проснулся, — солгал он.

— Что собираетесь делать?

— Сначала пробежка. Потом пороюсь в архивах наших прихожан. Как знать, может, среди армян есть рецидивисты…

— Только без глупостей, Касдан. Если снова перебежите мне дорогу, я…

— Я понял. Но будь так добр: держи меня в курсе.

Он отключился. Разговор окончился ничем. Доверия не возникло, и трудно было решить, кто кого перехитрил в этой игре. Все же Касдану казалось, что начало сотрудничеству положено.

Спускаясь вниз по улице Фоссе-Сен-Бернар, мимо здания Института математики Жюсье, Касдан вспомнил о неряшливом полицейском, который явился в церковь Иоанна Крестителя поиграть на органе. Он находил этому визиту только одно объяснение: утечка в Генеральном штабе. Отчет о дом важном расследовании отправляют телексом на площадь Бово, в МВД. Вероятно, Верну вчера вечером послал туда рапорт. Каким-то образом Волокин оказался в курсе его содержания. От кого он получал сведения? Отдел работал круглосуточно и состоял из двух-трех женщин, дежуривших посменно.

Касдан предположил, что одна из девиц неравнодушна к этому парню. Даже Саркис заметил, что он красив. Но откуда Волокин узнал про отпечаток?

Касдан позвонил Пюиферра. Криминалист возмутился:

— Черт подери, Касдан, ты меня достал, я…

— Тебе утром звонили из ОЗПН, насчет Гетца?

— Сразу после твоего звонка. Еще и девяти не было.

По предплечьям Касдана пробежала дрожь. Он словно ощутил быстроту и энергию молодого полицейского.

— Ты сказал ему про отпечаток?

— Уже и не помню. Кажется, да. Да он ведь и так знал? Сам заговорил со мной о ребятишках…

Произошло недоразумение. Волокин позвонил в службу судебной идентификации наудачу, чтобы хоть что-нибудь разнюхать. Он упомянул мальчиков из хора. Вот Пюиферра и решил, что ему уже известно о «конверсах». И выдал все подробности.

— А ты не подумал, откуда ему знать? — буркнул Касдан. — Ты тогда еще не отослал Верну свой рапорт.

— Черт, ты прав, не сообразил. Это важно?

— Проехали. Перезвони мне, когда получишь результаты анализа.

Касдан посмотрел на часы: одиннадцать. Он доехал до конца Аустерлицкой набережной, перекрытой надземным метро. Слева, на другом берегу Сены, возвышалась огромная пирамида с плоской крышей — Дворец спорта «Берси».

Армянин повернул руль. Пора было поговорить с экспертом-отоларингологом в больнице Труссо. Вероятно, она уже получила результаты исследования органа слуха Вильгельма Гетца.