Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств - Ширли Сойль

В конце занятия каждый должен был описать, что он чувствует.

«Я очень тронут». «Я ощущаю острое чувство сопричастности». «На меня снизошла большая печаль». «Я установил контакт со своим внутренним ребенком».

Я тоже установил контакт. С сумасшедшими людьми, как мне казалось. Я оценил их случай как неизлечимый и, когда подошла моя очередь, рубанул правду:

– Я голоден.

– Это хороший знак, – ответила ведущая урока, никак не отреагировав на мою дерзость, и тепло посмотрела на меня.

В это мгновение я и сам понял: я голоден, потому что мне не терпится узнать правду о том, что происходит в насосе. Это то, что занимает меня уже несколько месяцев. Так частенько бывает в жизни. Изменения происходят не резко, а намекают о себе порой задолго до того, как сам человек сумеет их сформулировать. И вдруг человек все понимает. Потому что он это чувствует. Потому что о себе заявило его сердце.

Удар за ударом

Иногда достаточно сходить к зубному врачу. Или заболеть гриппом. Бактерии радостно заселяют сердечные клапаны, что часто приводит к их тяжелому воспалению. Это может до основания разрушить сердечный клапан, и тогда потребуется операция. Однако у воспаления сердечных клапанов бывают и другие причины. Одному молодому человеку сделали пирсинг на сосках, и они воспалились. Бактерии попали в кровоток и атаковали сердечный клапан. Молодой человек угодил в реанимацию.

В тот день у меня за плечами были уже две сложные операции. Искусственное сердце и шунтирование. В общем и целом эти операции рутинные, и пациент с шунтированием чувствовал себя замечательно. Но у больного, которому я имплантировал искусственную турбину, открылось сильное кровотечение. Такое случается. Операции на сердце – самые кровавые из всех, потому что у крови, чтобы она не свернулась в аппарате жизнеобеспечения, отнимают способность сворачиваться. И все же большая часть крови не пропадает зря: ее собирают, очищают и вливают обратно пациенту.

Вечером, когда я в первый раз за день присел перекусить, поступил сигнал из реанимации. Пациент с искусственным сердцем продолжал истекать кровью. Коллеги пока не поняли, из-за чего это происходит – вследствие нарушения коагуляции или из-за хирургического вмешательства. Во втором случае мне придется оперировать заново. Справиться с нарушением коагуляции можно лишь при помощи консервированной крови и антикоагулянтов. Одновременно мне позвонила интерн и сообщила, что родственники пациента, которому я имплантировал искусственное сердце, ожидают меня и что все они в расстроенных чувствах. Их пятеро, а супруга пациента на последних сроках беременности чрезвычайно взволнована и хочет знать, как прошла операция.

На тот момент я мог сообщить ей лишь одно: насос работает. Ее муж потерял много крови и делать дальнейшие прогнозы еще рано. Я бы с радостью уклонился от этого разговора, но общение с родственниками – это часть моей работы. Пока я шел к родным пациента, мне снова позвонили из реанимации. Состояние мужчины с воспалением сердечного клапана после пирсинга резко ухудшилось. Я начал опасаться, что он не переживет выходные. И решил первым делом позаботиться о нем.

– «Пирсинг сосков» лежит в пятой, – подсказала мне дорогу медсестра.

Это могло бы прозвучать очень мило, но в данной ситуации было не до смеха. Пациент чувствовал себя ужасно, у него развился сепсис, ему предстояла неизбежная и очень опасная операция. И медлить было нельзя.

Я уже упоминал о том, что это была пятница? Как обычно, в пятницу вечером в отделение сердечно-сосудистой хирургии поступило несколько больных в критическом состоянии: коллеги из других отделений опасались, что в противном случае их пациенты не переживут выходные. Они любят говорить что-то вроде: «А то у нас он умрет». Не знаю, откуда взялось это выражение, но уж точно мне не хочется быть виноватым, если это случится. Как кардиохирург я видел множество покойников; вероятно, у человека формируется какая-то особенная реакция, ведь все это приходится прорабатывать, и юмор помогает в том числе. Так или иначе. Или цинизм. Мы вступаем в борьбу за жизнь и сражаемся до конца за каждого пациента, даже если его не знаем, даже если до операции ни разу с ним не разговаривали. А с этим пациентом я познакомился лично и запомнил на всю жизнь.

Мужчина с пирсингом сосков

Жертва пирсинга, несмотря на слабость, выглядел как серфингист: длинные светлые волосы, белоснежные зубы и улыбка, которая, будь он здоров, сразила бы наповал многих медсестер, и вдобавок парочку санитаров. Но сейчас в его лице не было ни кровинки, оно посерело, глаза впали. В своем нынешнем состоянии он вызывал лишь чувство жалости. Коллега пояснил мне, что, несмотря на интенсивную терапию антибиотиками, которые сначала прописал ему семейный доктор, а потом врач из клиники, улучшения не наступило. УЗИ показало воспаление митрального клапана, на створках которого я разглядел бородавчатые отложения из поврежденной ткани клапана и бактерий. Они могли оторваться в любой момент, устремиться в мозг и вызвать инсульт. Так сердце способно навлечь беду на мозг. Клапан был частично поврежденный, неплотный, и кровь вытекала обратно в легкие. Легкое было заполнено водой. Я это слышал. Молодой человек кашлял и жадно глотал воздух, но, разговаривая со мной, отказывался надевать кислородную маску и даже пытался улыбаться.

Пациенту требовалась срочная операция. Несмотря на то, что была пятница и что я безумно устал. Работа предстояла очень трудная. Сердечная ткань часто воспаляется, и для начала нужно создать укрепления для нового клапана с перикардиальной заплатой. Ну зачем, зачем он решил сделать себе пирсинг?

К счастью, он не был молодой женщиной. Ему я мог поставить так называемый углеродно-титановый искусственный клапан. Если все получится идеально, он проходит с ним всю жизнь. Искусственный сердечный клапан – это чужеродный объект, кровь на его поверхности сворачивается, и, если оторвется тромб, случится инсульт. Чтобы этого не произошло, пациенту придется до конца жизни принимать антикоагулянты. Женщине, принимающей