Ангел смерти - Нора Робертс

– Ты знаешь, кажется, я видела такую же у Бреннена. Она стояла на туалетном столике у кровати. Там она была вполне уместна, и я не обратила на нее внимания. Там были эти бусы… ну, для молитвы, голографии детей, такая же статуэтка, серебряная щетка для волос, гребень, синий флакон с духами…

– Ничего себе, не обратила внимания, – пробормотал Рорк и подумал, что некоторые полицейские умеют замечать все.

– Просто запомнила, что она там была. В этом нет ничего особенного. Тяжелая, – сказала она, кладя статуэтку в еще один пластиковый пакет. – Похоже, дорогая. – Она посмотрела на клеймо на подставке. – Итальянская?

– Сделано в Риме.

– Может, удастся отследить?

Рорк покачал головой:

– Выяснишь только, что за прошлый год продали тысячи таких статуэток. В Ватикане полно лавочек с подобным товаром. Я сам с несколькими сотрудничаю.

– Все-таки проверим. – Ева взяла его под руку и вышла с ним вместе. – Тебе здесь делать нечего. А мне надо еще немного поработать, составить отчет. Через несколько часов вернусь домой.

– Я хочу позвонить его семье.

– Пока что не могу тебе этого разрешить. Подожди. Подожди! – повторила она, заметив, каким жестким и напряженным стал его взгляд. – Дай мне несколько часов, Рорк… – Она беспомощно опустила руки. – Я искренне сочувствую.

Он притянул ее к себе, обнял, прижался к ней. Она смущенно погладила его по спине.

– Впервые с того дня, как я узнал тебя, я жалею о том, что ты – полицейский.

Он разжал объятия, повернулся и зашагал прочь.

Ева стояла на ветру, вдыхая морозный воздух, и чувствовала себя виноватой, сама не зная, в чем.

…Когда она приехала домой, Рорк сидел запершись у себя в кабинете. Встретил ее только кот Галахад, который терся о ее ноги, пока она снимала куртку.

«Что ж, иногда неплохо побыть и одной», – решила Ева. Надо было работать. Раз утешительница из нее никудышная, остается одно – быть полицейским. Тут она хотя бы знает, что делать…

Галахад, карабкаясь по ступенькам, направился за ней в кабинет, где она обычно работала, а когда Рорка не бывало дома, и ночевала. По дороге Ева заглянула на кухню, налила себе кофе и сделала сэндвич с тунцом – скорее для выжидающе на нее посматривавшего Галахада, нежели для себя. Половину она тут же отдала коту, который схватил сэндвич с таким видом, будто голодал месяц, а другую захватила с собой.

Подойдя к письменному столу, Ева поглядела на запертую дверь в кабинет Рорка. Она знала, что достаточно только постучать, но делать этого не стала.

Друга его, или, вернее, знакомого, она не спасла. Не успела, не догадалась вовремя. Кроме того, ему теперь наверняка придется давать показания: расследованию без Рорка не обойтись. А к утру обо всем будут знать СМИ. Их больше не удастся держать в неведении. Ева решила, что сама позвонит Надин Ферст – журналистке с «Канала 75». Насчет нее Ева была уверена, что та, по крайней мере, не исказит события. Да, порой Надин бывала чрезмерно настойчива, но в отсутствии порядочности ее упрекнуть было нельзя.

Ева взглянула на телефон. Она договорилась с Макнабом, что вечером он будет звонить ей домой, если появится какая-нибудь важная информация. А еще она ждала звонка от этого ублюдка…

Долго ли он будет выжидать? Когда начнет новый раунд?

Ева выпила кофе и приказала себе сосредоточиться. Надо вернуться к началу. Вспомнить первый раунд.

Она вставила в компьютер диск с записью первой беседы и прослушала ее дважды. Его тембр и интонации она уже выучила наизусть. Он был нагл, тщеславен и умен – да, умен и опытен. Верил в свое высшее предназначение. Но главной его слабостью была самоуверенность. «Самоуверенность, – подумала Ева, – и ложная вера. На этом-то и надо сыграть».

Он говорил о мести. Око за око. Но месть – очень личное чувство, а оба погибших были так или иначе знакомы с Рорком. Следовательно, и их убийца – тоже? Может, это давнишняя вендетта?

Да, им с Рорком о многом надо поговорить. Возможно, главная цель – он. От этой мысли у нее кровь стыла в жилах и сердце начинало бешено колотиться.

Нет, в сторону эмоции! Их может позволить себе жена и возлюбленная. А ей сейчас следует быть прежде всего полицейским.

Ева отдала пришедшему клянчить добавки Галахаду большую часть своей половинки сэндвича и стала просматривать записи видеокамер в Лакшери Тауэрс. Не торопясь, шаг за шагом. Все пленки, со всех этажей. Утром надо будет дать все это на просмотр Рорку. Может, он кого-то узнает…

Узнала она сама – и чуть не опрокинула кружку с кофе.

– Стоп! – вслух сказала Ева и остановила запись. – Боже правый!

Она увеличила сектор и пустила запись в замедленном темпе. Вот человек в элегантном черном костюме и пальто нараспашку вошел в вестибюль. Взглянул на дорогие часы на запястье, пригладил волосы…

Она посмотрела, как Соммерсет зашел в лифт, и снова остановила запись.

В углу экрана было указано время. Двенадцать часов дня. Того дня, когда был убит Томас Бреннен…

Ева снова просмотрела записи камеры в вестибюле. Но как он вышел, не увидела.

5

Она не дала себе труда постучаться, а просто распахнула дверь. Кровь вскипала в жилах, но разум был холоден. Рорк прочел это по ее глазам. Спокойно и неторопливо он отключил изображение на экране компьютера.

– Ты, по-моему, опять переработала, – сказал он невозмутимо, а Ева ринулась к его столу – разъяренная тигрица, готовая впиться в глотку. – Ты от усталости всегда бледнеешь. А мне нравится, когда у тебя на щеках румянец.

– А мне плевать, нравится это тебе или нет! – Ей действительно на все было наплевать. Она думала только о том, что человек, которого она любит, которому доверяет, знает что-то – и не говорит ей. – Ты сказал, что не имел контактов ни с Бренненом, ни с Конроем. Никаких, Рорк? Даже через посредников?

Он пристально посмотрел на нее, и опять в его глазах ничего невозможно было прочесть.

– Никаких. С Томми – потому что он предпочел обрубить концы, а с Шоном – потому что… – Он посмотрел на свои руки и сжал их в кулаки. – Просто как-то не думал о том, что старые связи надо поддерживать. И очень об этом сожалею.

– Посмотри на меня, – сказала Ева резко, почти зло. – Посмотри мне в глаза, черт возьми! – Он поднял голову, встретился с ней взглядом. – Я тебе верю, – сказала она, отворачиваясь. – Не знаю только – то ли потому, что это правда, то ли потому, что я хочу, чтобы это было правдой.

Даже намек на ее недоверие был для него болезнен.

– Тут уж я тебе ничем не могу помочь. Предпочитаешь беседовать со мной здесь или в участке?

– Я бы предпочла вообще этого не делать. Только не вставай в позу оскорбленной добродетели, Рорк!

Он открыл японскую лаковую шкатулку, достал сигарету.

– Добродетелью похвастать не могу, лейтенант.

Ева сжала кулаки, призвала себя к сдержанности и снова повернулась к нему:

– Что делал Соммерсет в Лакшери Тауэрс в день убийства Бреннена?

Пожалуй, впервые она видела Рорка совершенно обескураженным. Рука его, потянувшаяся за зажигалкой, замерла в воздухе. Он медленно покачал головой и отложил незажженную сигарету.

– Что? – выговорил он через силу.

– Ты не знал? – У нее подкашивались ноги. Она отлично знала, что порой очень трудно угадать его истинные чувства. Рорк всегда умел держать себя в руках. Но на сей раз его изумление было неподдельным. – Ладно, к этому ты не был готов и ничего не подозревал. – Она шагнула к нему. – А к чему ты был готов? Какого вопроса ждал?

– Давай не будем уходить от того, с чего начали. – Он уже взял себя в руки и казался абсолютно спокойным. – Ты считаешь, что Соммерсет виделся с Томми в день его гибели? Это просто невозможно.

– Почему?

– Да потому, что он сказал бы мне об этом.

– Ты уверен, что он обо всем тебе рассказывает? – Ева сунула руки в карманы, прошлась по комнате. – Хорошо ли он знал Бреннена?

– Не слишком. А почему ты решила, что он был там?

– Потому что есть видеозапись. – Она замерла около его стола. – В полдень Соммерсет вошел в вестибюль Лакшери Тауэрс. Зашел в лифт. Когда он вышел из здания – неизвестно. Экспертиза установила, что Бреннен умер в четыре пятьдесят. Но первая рана была нанесена между двенадцатью пятнадцатью и двенадцатью тридцатью.

Рорк, не зная, чем занять руки, подошел к бару, налил себе бренди и несколько мгновений стоял, вертя стакан в ладонях.

– Я знаю, он тебя раздражает, Ева. Вероятно, ты считаешь его малоприятным человеком. – Ева презрительно хмыкнула, но Рорк не стал обращать на это внимания. – Но неужели ты считаешь, что Соммерсет способен на убийство? Что он способен в течение нескольких часов мучить другого человека? – Рорк отхлебнул бренди. – Так вот, лично я абсолютно уверен в том, что Соммерсет на это не способен.

Ева покачала головой. Для нее чувства никогда не являлись доказательством.

– В таком случае скажи мне, Рорк, где был твой дворецкий с двенадцати до пяти часов в тот день.