Дан-футболист. Начало (СИ) - Алексей Лапышев

но светится с экстернатом не стоит, больше проблем может появиться, чем выгод. Проще доучится, тем более лишний повод пообщаться с прелестной девушкой по имени Оля. И побежал.

Пробежка быстро закончилась, теперь завтрак. А я буржуй, в любых реалиях. То чем я сейчас завтракаю, деликатес для любого из миров. Царский завтрак не иначе, жареная осетринка и балычок из нее же. Вкусно, питательно и полезно. Ну а что поделаешь, если люблю и доступно конкретно для меня. Просто родители работают в поселке, который помимо прочего, при всей своей закрытости, является базой контрабандного лова осетрины и естественно какая-то часть продается прямо там в поселке, по знакомым и по ценам на ровне обычных продуктов.

Свежая осетрина стоит как мясо — два рубля за килограмм, балык копченый уже как приличная копченая колбаса — восемь рублей за килограмм, ну и третья составляющая осетрового бизнеса — икра по тридцать пять рублей за килограмм. Но вот ее я не ем, не приелась как-то, за то мама с сестрой обожают. Вот так и получилось, что с детства расту на осетрине, наверно потому и вымахал в пятнадцать лет за метр восемьдесят ростом.

Кстати, что-то я торможу, Оля то у меня уже раз пять - шесть была, а я тормоз такой, ни разу не догадался ее накормить осетриной. Не хорошо. Понимаю простительно, чувства там, эмоции, как увижу наедине, сразу тащу известно куда, до кухни как-то не доходим. Хотя там тоже интересные места есть. И придумать, что-то можно, с той же осетриной, или икрой? Я не ем. Но она то наверно ест? А это открывает интересные перспективы.

Только надо осторожно, подготовить там, а то она и так меня за развращенца держит. Вот пристало то прозвище. Анечка, понимаешь, назвала один раз еще в том мире, а уже в третий мир со мной пришло.

Хотя кого я обманываю, я же за естественность, и при всей своей открытости и не закомплексованности, я за чистое тело, нежные руки и умелый язык, что бы это не значило. Почти лозунг получился, не существовавших в этом мире комиссаров.

Так что стоп, нам хорошо и без подобных экспериментов, а осетринкой, балычком и икоркой, я ее обязательно накормлю, вот прям завтра и накормлю.

И с этими мыслями я заканчиваю завтрак, убираю недоеденное в холодильник и вперед в школу, учиться.

Промчался по улице быстрым шагом и влетаю в школу, пара пролетов лестниц остаются позади, дальше коридор с буйными младшеклассниками, от которых лучше держаться подальше, затопчут. И потому стандартная схема передвижения — ближе к стеночке. И вспоминается Алиса из Саратова, из того мира еще, которая по стеночке, и со странной улыбкой. И странная мысль - а не довести ли Олечку до подобного состояния, как интересно будет выглядеть? И как ей будет, не зря же улыбочка? Надо подумать над этим вопросом.

И захожу в класс, здороваюсь с ребятами, приветствую девчат.

И конечно же:

— Привет, Оля — произношу я и улыбка, и в ответ тоже улыбка и:

— Привет, Дан — отвечает Оленька.

А глаза говорят гораздо больше и как соскучилась, и как рада. И я соскучился, и не меньше рад.

Чуть было не поцеловал Олю, но вовремя остановился, все таки это школа. Потом поцелую, не тут, но руку погладить, мне ни кто не запретит, и ножку тоже.

Чем и занимаюсь, весь следующий урок. А что еще на нем делать, наш историк Хаджимурат Хаджимуратыч, в очередной раз рассказывает как его поймали немцы, пытали, но он ни чего не сказал. Потом они его расстреляли, сбросили в колодец, где он зацепился ногой и повис вниз головой. А ночью, подтянулся на ноге, вылез из колодца, расстрелял всех немцев и пошел пешком к нашим. Шел долго, питался в основном медведями, которых забивал кулаками. Но дошел. На этом, как обычно, закончилась и история, и урок.

А Олечка довольна, наглаженная и мысленно на целованная. Ну не только мысленно, все таки на перемене, в темном уголке успели несколько раз поцеловаться, сладкая, до сумасшествия сладкая девочка моя.

Потом было еще несколько уроков, уже более серьезных, но погладить, хоть чуть-чуть я все равно успевал. Сперва Оля возмущалась моими постоянными легкими приставаниями. Ну не принято здесь так еще и не объяснишь же ей, что для меня это норма выражения своих чувств и в моих мирах, в этом никто особо ни чего такого уж плохого не видит. Но потом ей самой понравилось нахождение в состоянии постоянного легкого возбуждения от моих прикосновений и она перестала возмущаться совсем.

Кстати, что интересно качество учебы у нее от этого не пострадало, скорее наоборот, как бы не лучше стало. Такие вот парадоксы. Может предложить переформатировать класс, посадить по парам, кто кому нравится, и пускай друг дружку по немного наглаживают. А что, тут же наверно возбуждение легкое пойдет, опять же выброс гормонов, а это вообще-то мозговую деятельность активизирует. Подумал - подумал и решил, нет пусть останется нашим секретом, рано им пока еще, не доросли, недоросли, понимаешь ли.

Ну вот, уроки и закончились. Пора по домам, и на тренировку. Да, каждый день и ничего тут не поделаешь, жизнь спортсмена такая.

Народ из школы струйками разбредается в разные стороны по разным делам. Наши одноклассники тоже разбрелись, попрощались и помчались. Ну а мы с Олей, как всегда, вместе, я провожаю ее до дома, за одно можно и пообщаться наедине. Жалко у меня сегодня не получится. Мама приехала, дома, но вроде завтра собралась по гостям и так, что до глубокого вечера квартира будет свободна, чем я непременно воспользуюсь.

Ну а пока идем, слегка обнимаемся, болтаем ни о чем. На просто хорошо вдвоем.

Ну вот и довел ее до дома, встали, как два тополя, на той самой Плющихе, ее конечно тут нет, но тополей навалом. И трудно расстаться, беру за руку и тяну к себе. Потом оглядываюсь и тащу ее за угол дома, там вроде не видно особо.

И губы, сладкие губы, и не нацеловаться. И руки привычно оглаживают аппетитные округлости, и вроде не такая уж она и фигуристая, я то знаю, все видел уже и во всех ракурсах, а все равно есть что погладить. И не оторваться, и ей чувствую и хочется и не хочется. Хочется и дальше так стоять, прижиматься и целоваться и не хочется прекращать. Но приходится.

— Мне пора, Оля — Говорю я