Пламенный цветок (СИ) - Мира Ризман

Спешно приподнявшись и оправив грубую рубаху, Нэйдж с интересом воззрилась на приближающегося бородатого мужчину, прикидывая в уме какой ложью того можно будет накормить, чтобы он согласился ей помочь. Однако она и слова не успела промолвить, как незнакомец, одетый в строгую плотную форму, склонился перед ней в почтительном поклоне:

— Ваше Высочество Принцесса Торина, Слава Виру, мы наконец-то отыскали вас!

Настроение 2. Досада. Рениса

Рениса:

Баюкающее мерное покачивание успокаивало. Отчаянные, полные боли и ужаса голоса постепенно стихали, уступая завываниям ветра и плеску волн. Сознание плавало где-то между явью и сном в крайнем изнеможении.

«Если это какой-то кошмар, то мне давно следует проснуться!» — Пронеслось в голове у Ренисы, и она, сначала сильно зажмурившись, заставила себя резко открыть глаза.

Дощатый потолок вызвал полное замешательство уже хотя бы тем, что его слегка качало. Рениса нервно захлопала ресницами, решив, что ей всё ещё владеют остатки диковинного сна. Но незнакомый из просмолённых тёмных досок потолок никуда не исчез. Рениса осторожно перевела взгляд в сторону, и страх пронзил её сердца. Вместо светлой спальни северного имения с каменными стенами и решётчатыми окнами, в которой она и рассчитывала очнуться, её встретила совершенно незнакомая комната. Стены, как и потолок, были деревянными, круглое окно — странным и мутным. В тусклом свете Рениса различила немногочисленную мебель: ещё одну узкую койку-кровать, прикрученную к стене, тяжёлый сундук, висевшее над ним бронзовое зеркало и небольшой столик, прикреплённый к полу огромными болтами.

«Отец узнал о моих связях с демонами и решил упрятать меня в тюрьму?» — непонимающе оглядываясь, подумала она. Выпростав из-под колючего одеяла руки, Рениса внимательно осмотрела их. Вопреки дурным подозрениям, цепей и оков на них не оказалось. Вот только тонкая, льнущая к телу сорочка была ей совершенно незнакома. Рениса осторожно поднялась с кровати и едва удержалась на ногах. Пол неприятно качало. Придерживаясь за стены, она подошла к окну, и пронзительный вопль не удержался в её груди. За мутным стеклом плескалось, вздымая белоснежную пену, тёмно-синее море.

Рениса отпрянула от окна и чуть не налетела на сундук. Мысли метались в голове, не находя разумных объяснений происходящему. Как из уютной, пропахшей красками мастерской дядюшки Ре, находившейся в лесной глуши, она могла очутиться на корабле посреди моря? В поисках ответа, Рениса подбежала к двери и собиралась её толкнуть, как та внезапно отворилась сама. А затем из темноты проёма появился… Филипп Данье! Завидев его, Рениса инстинктивно попятилась, попутно краснея. Как обычно одетый с иголочки — из-под элегантного бирюзового камзола с серебристой оторочкой выглядывал накрахмаленный воротник белоснежной рубашки, узкие брюки цвета южной ночи подчёркивали натренированные икры — Филипп держал в руках небольшой закрытый поднос и приветливо улыбался.

— Как хорошо, что вы уже очнулись, сэйлини, — мягко заметил он, застывая в проходе. — Вы позволите войти?

Рениса нервно замотала головой, сгорая от стыда и неловкости. Подумать только, она снова стоит перед этим мужчиной в совершенно непотребном виде!

— О, простите мне мою небрежность, — отводя взгляд в сторону, поспешно извинился Филипп. — Я услышал ваш крик и побоялся, что с вами могло что-то случиться. Я зайду чуть позже, когда вы оденетесь. Ещё раз извините.

Данье уже шагнул назад, но Рениса его остановила.

— Подождите, — сдавленно попросила она и, схватив с кровати одеяло, торопливо завернулась в него. Сердца бились в диком необузданном ритме, горяча кровь и побуждая к неосмотрительности. Вопреки здравому смыслу и смущению, Рениса отчаянно не хотела, чтобы полукровка уходил так скоро, ничего ей не объяснив. — Скажите, что это за место?

— Это галеон лорда Торика «Эмальгион». Его Светлость любезно представил своё судно для нашего дела.

— Дела? — недоумённо переспросила Рениса, на что Филипп только кивнул и вошёл в каюту. Добравшись до столика, он поставил поднос, после чего, устремив взгляд в иллюминатор, с присущей ему любезностью спросил:

— Скажите, сэйлини, вы что-то помните из последних событий?

Рениса озадаченно уставилась на Данье. Что он имел в виду?

— Я вернулась домой, — неохотно начала она, вновь ощущая волну стыдливости. — На следующий день серьёзно поссорилась с отцом, и он сослал меня в дальнее имение…

— А потом, что-то происходило в имении?

— Я… рисовала, — конфузясь сверх меры, призналась Рениса. В памяти, как назло, всплыли бесчисленные портреты полукровки, что неосознанно выводила её рука, но об этом ему точно не следовало бы знать!

— Не сочтите мои вопросы за любопытство или дерзость. — Голос Данье стал глуше, в нём засквозила тревога. — Но, видя вашу реакцию, мне показалось, что агни Аулус не до конца прояснил вам свои пожелания…

— Я вас не понимаю… — жалобно простонала она. Причём здесь демон? Смутные обрывки воспоминаний показывали какую-то невнятицу.

— Сэйлини, на вас алая демоническая серьга! — воскликнул Филипп, заставив Ренису нервно ощупать уши.

К её удивлению, на правой мочке пальцы обнаружили гладкую бусину, которую никак не удавалось подцепить, чтобы вытащить. Витая застёжка упорно не поддавалась. Пальцы соскальзывали с прохладного металла, и Рениса с раздражением шагнула к небольшому зеркалу.

— Вы не сможете её снять, — печально заметил Филипп. — Во всяком случае, до тех пор, пока не выполните условия контракта, если таковы были вами обговорены. Вы же обговаривали условия?

Сердца Ренисы сжались от ужаса. Так, значит, разговор с демоном был вовсе не сном! Какая же она дура! Так легко попалась в его коварные лапы! Она тщетно пыталась припомнить последние слова демона, но в голове всё путалось.

— Агни только спрашивал, чего я хочу. А я так не хотела замуж! — обеспокоенно затараторила Рениса. — Ещё мне предлагали раскрыть какой-то дар, но я была уверена, что это просто глупый сон, потому и согласилась!

Она с надеждой воззрилась на Филиппа. Ей отчаянно хотелось, чтобы он улыбнулся и успокоил её, сказав, что это всего лишь нелепый розыгрыш, и Аулус скоро появится, чтобы снять свою серьгу, но красивое лицо Данье помрачнело.

— Лучше бы вы вышли замуж, сэйлини, — тихо проговорил он.

— Я так не думаю! — упрямо возразила Рениса. Данье её впервые разочаровал. Она-то рассчитывала, если не на опровержение, то хотя бы на понимание и утешение, а не упрёки. Вероятно, он просто не понимал, от чего действительно она отказалась! Усмехнувшись своим недобрым мыслям, Рениса запальчиво добавила: — Оказаться в полной неизвестности на незнакомом корабле всё же лучше, чем прозябать всю жизнь на кухне нелюбимого мужа, подтирая носы сопливым младенцам!

Брови Данье дёрнулись, а на лице появилась циничная ухмылка:

— Правда? Что ж, в таком случае, не желаете ли приступить к делу? — С этими словами он открыл крышку подноса, на