Слуги паука 1. Ночь Паука - Морис Делез

Она поежилась и теснее прижалась к своему спутнику. Фабиан рассмеялся и обнял ее.

— Колдунья, а темноты боишься!

Она нахмурилась, но освободиться от его объятий не спешила, впервые обнаружив, что они приятны, заставляют замирать сердце, а тело дрожать мелкой дрожью.

Она почувствовала защиту сильного мужчины, дарившую ей ощущение безопасности, которого не давало ей еще не пробудившееся в полной мере колдовское искусство. Она улыбнулась своим мыслям, почувствовав их сладость.

— А у тебя, Фабиан, какой герб? — спросила Мелия, нагнав парочку.

— У меня? — На миг Фабиан задумался: он не ожидал такого вопроса. — Я точно не припомню, никогда особенно не интересовался геральдикой.

— А все-таки? — не унималась Мелия.

Она снова шла впереди, но теперь ее сводившее Фабиана с ума тело уже не оказывало на него столь сильного впечатления. Физическая близость Зиты действовала на него сильнее.

Он крепче прижал ее к себе, ощутил ее ответный жар, и сердце его забилось сильнее. Теперь он спокойно смотрел на старшую сестру и не чувствовал, как прежде, желания отвлечься, чтобы не сойти с ума. Он наморщил лоб, делая вид, что вспоминает.

— По-моему, там был мастаф.

— Что? — Зита подняла голову и удивленно посмотрела на него.

Заметив, что она с интересом ждет его ответа, Фабиан усмехнулся.

— Да, теперь я точно вспомнил: там было две собаки. Одна из них забралась на другую, и я помню, что момент этот был запечатлен весьма живописно!

— Фу! — В очередной раз покраснев, Зита отстранилась от него, рассерженно ударив кулачком по плечу, но руки не отпустила, а Фабиан, смеясь, продолжал:

— На алом фоне самец огромного мастафа, стоя на задних лапах, склонился над самкой, и…

— Фабиан! Ты просто невыносим! Ни о чем другом и думать не можешь! Это переходит все границы!

Он развел руками и рассмеялся.

— Прости, Мелия! Но в вашем обществе я действительно не могу думать ни о чем другом.

— Что?! — вскипела Зита. — А при чем здесь моя сестра?!

Фабиан почувствовал, что влип, и принялся изворачиваться.

— Что поделаешь? Волей-неволей я должен играть свою роль беспринципного пошляка!

Зита прищурившись посмотрела на него.

— Смотри, игрок, не перестарайся! В крысу превращу!

Ого! Фабиан не знал, что и подумать. До сих пор эта милая и манящая девочка только краснела да смущалась, и вдруг!.. Он не знал, что и думать, когда во взгляде юной колдуньи неожиданно увидел непреклонную волю, к удивлению его, вызвавшую в нем чувство сильно схожее с робостью.

Конан легко спрыгнул с постамента и беззвучно рассмеялся. Хорошая это все-таки штука — сухая вода! Фабиан явно оценил ее по достоинству — такого залихватского танца ему давно наблюдать не доводилось! Он с сожалением посмотрел вслед уходившей Мелии. Эта девушка нравилась ему все больше, и дело было вовсе не в ее умопомрачительной внешности. Прежде всего, она была умна, а это — киммериец был твердо уверен — среди женщин встречалось не часто. И у нее была душа, что — как он мог убедиться не раз — встречалось еще реже.

Хохот Фабиана отвлек его от этих мыслей. Что ж — всему свое время. Сейчас он здесь по делу, и дело это почти сделано. Осталась самая малость: подняться на два этажа выше, где окна не забраны решетками, выбраться из дома и спуститься по стене. Конан бесшумно пересек зал и скрылся в темноте.

В ожидании своих спутников Эмерик выпил уже не один бокал вина и сильно захмелел. Поначалу он слышал постепенно затихавшие шутки и смех и прислушивался к тому, о чем они говорили, но постепенно голоса звучали все слабее, пока, наконец, он не перестал их слышать вовсе.

Тогда он принялся размышлять, мечтая о том, как это славно будет — использовать девочку Зиту в качестве мальчика. Это даже добавит остроты ощущений! Но постепенно думать об этом ему стало скучно. Проклятье Сета! Ну почему ему все так быстро приедается?! Не успеешь найти что-то новое и многообещающее — глядь, а оно уже надоело настолько, что даже от мыслей тошнит!

Тут он пожалел, что не пошел с остальными — уходили они смеясь. Им и сейчас наверняка не скучно! С расстройства он налил себе кубок, потом еще один, но и этого ему показалось мало. Он выпил порядочно, опьянел, но не развеселился и, от нечего делать, принялся листать лежащий на столе фолиант.

Киммериец шел по коридору третьего этажа. Вот и окно, через которое он вошел в дом — приключение подошло к концу. Пожалуй, о нем будет приятно вспоминать — неотличимое поначалу от банальной кражи, оно превратилось в интересное дело, какие встречались нечасто. По правде говоря, подобного у него еще не было, а значит, он приобрел бесценный опыт, который наверняка пригодится ему впоследствии. Пожалуй — это было даже ценнее, чем уже полученная им немалая плата, хотя и та не была лишней.

Одним словом — Конан был доволен собой.

Он подошел к окну и толкнул раму, неожиданно почувствовав, что словно пытается сдвинуть с места гранитную скалу.

Кром! Что еще за шутки?! Он прекрасно помнил, где влезал в дом. Вот и щеколда, которую он специально не задвинул, лишь притворив створки окна. Он налег сильнее, но результат оказался тем же. Повторялась история с подвалом. Мелькнула безумная мысль, что механизм тайника значительно сложнее, а он сделал что-то не так и перекрыл все выходы из дома. Но эта мысль лишь коснулась его и была тут же отброшена. Пусть там срабатывает все что угодно, но никто не помешает ему высадить стекло!

Он схватил массивную мраморную вазу, стоявшую на высокой тумбе, и швырнул ее в окно. Раздался звон разбитого стекла, а дальше случилось нечто странное: мраморная глыба не вылетела в сад, куда Конан направил ее полет, а упала на пол, в кучу стеклянных осколков, расколовшись от удара пополам.

Конан озадаченно посмотрел на груду мусора под ногами и протянул руку к зияющей пустотой раме окна, при попытке пролететь через которую дурацкий кувшин раскололся надвое. Однако что-то остановило его, шепнув, что не стоит трогать руками это.

И все-таки он осторожно приблизил руку к проему. Сперва он ощутил слабое покалывание в кончиках пальцев, которое постепенно становилось сильнее, и когда рука его начала слабо светиться малиновым светом, он решил, что узнал все, что хотел, и убрал руку, справедливо рассудив, что хотя знания и не бывают бесполезными, но набираться опыта на собственных ошибках имеет смысл лишь в самом крайнем случае.

Как ни странно, Конан не испытывал тревоги. Он уже понял, что деньги стигийца придется отрабатывать. Жаль, что он не знал этого раньше. Тут в памяти Конана всплыл разговор той троицы, когда он стоял в нише зала на постаменте, старательно изображая восковое пугало, которыми был напичкан весь дом.