Неподкупные - Владимир Колычев

Он не собирался развивать эту тему, но Ковальков сам навязал ее продолжение.

– А ты, лейтенант, где служил?

– Я и сейчас служу.

– А в армии где?.. У вас же без армии в милицию не берут.

– В спецназе я служил. В спецназе МВД.

– Тоже ничего…

– Теперь я у тебя спрошу. У кого ты, Дима, карате занимался? Кто вас тренировал?

– Были учителя…

– Ты говорил, что у тебя кооператив, куртки шьете, джинсы…

– Есть кооператив. В школьной мастерской. Мы там цех арендуем. На законных основаниях.

– И за обучение карате плату берешь?

– Ну, есть такое. С этим у меня все в порядке – состою на учете в налоговой, плачу налоги…

– А когда сам карате учился, Шуринов плату с тебя брал?

– Первое время – да… А разве я тебе говорил, что меня Шуринов тренировал? – спохватился Ковальков.

– Нет. Просто подумал, что тебя Шуринов мог тренировать. Он человек в городе известный…

– Да, председатель городского общества традиционных восточных единоборств.

– А что, бывают нетрадиционные?

– Ну, наверное…

– Рэкет, например.

– Какой рэкет? – встрепенулся Ковальков. – О чем ты, лейтенант?

– А чего ты так всполошился, Дима? – усмехнулся Богдан. – За живое задело?.. Или ты действительно не знаешь, что такое рэкет?

– Ну как не знаю… Знаю. Мы же свой товар на рынке продаем, а там всякое бывает. Приходят ребята, давайте, говорят, делиться, мы вежливо их посылаем. Команда у нас солидная, сам видел, четырнадцать бойцов, мы сами кому хочешь наваляем…

– А сами не подходите, нет?

– В смысле рэкет?.. Нет, мы только отбиваемся… А ты чего интересуешься? Если ты для этого пришел, так и скажи…

– Да нет, я из-за драки пришел. Просто увидел тебя, и вопросы появились.

– Какие вопросы?

– Когда мы задерживали Журавлева и Несмеянова, ты не стал ждать, смылся. Вот я и подумал, что ты мог знать этих ребят. Они ведь тоже карате занимаются.

– Где?

– Не знаю.

На самом деле Богдан все знал. Журавлев и Несмеянов занимались в городском Дворце спорта, причем под руководством самого Шуринова. Там находилась штаб-квартира группировки, а секция Ковалькова могла быть ее филиалом.

– Но точно знаю, что они занимались карате.

– Да, ногами они машут знатно, – кивнул Ковальков.

– А кто лучше?

– Кто лучше?.. Ты что, на словах подловить меня хочешь?.. Ну, знаю я этих ребят, видел во Дворце спорта. Потому и уехал, чтобы они меня не увидели. А то получается, я их сдал… Слушай, лейтенант, я не понял, это что, допрос? Если допросить меня хочешь, то давай повесткой вызывай.

– Нельзя тебя повесткой вызывать.

– Это почему?

– Вдруг на Рычага нарвешься. Он сейчас у нас в КПЗ, но его в любой момент могут выпустить…

На самом деле Рычагова освободили еще позавчера. Но Богдану понадобился мостик, чтобы с одной темы плавно съехать на другую. Потому он и соврал.

А еще Ковальков мог проявить свою осведомленность насчет Рычага и сказать, что его давно выпустили. На этом и попасться. Но нет, не проявил. И не попался.

– А чего он в КПЗ делает?

– Оказал сопротивление сотруднику милиции. То есть мне. Из-за Нины.

– Из-за Нины? – заметно разволновался Ковальков.

– Говорю же, когда я тебя увидел, вопросы появились. Может, ты ответишь, куда делась Нина?

– В каком смысле «куда делась»?

– Я знаю, с кем она уехала. Вернее, Рычаг думает, что я знаю. Я был у Нины, я с ней разговаривал, значит, я должен знать, кто спрыгнул с ее балкона.

– А он знает?

– Пока нет. Во всяком случае, я на это надеюсь. Жалко будет, если с девчонкой что-то случится… Надеюсь, ты хорошо ее спрятал?

– Ты думаешь, что Нина у меня?

– Если ты не хочешь говорить, не надо. Заявление о пропаже не поступало, а без этого я разыскивать твою Нину не могу. И не буду. Мне лишняя головная боль ни к чему…

– Головная боль ни к чему, а с Рычагом сцепился…

– Он со мной сцепился. Потому что Нину ищет. И может ее найти. Вместе с тобой… А ты знаешь, кто такой Рычаг.

– И что ты предлагаешь? – озадаченно спросил Ковальков.

– Я предлагаю?.. Ну да, я должен предложить, – кивнул Богдан. – Я предлагаю тебе спрятаться вместе с Ниной. Чтобы тебя случайно не пристрелили на улице. А то нам лишние трупы ни к чему…

– Да ладно! Ты же будешь знать, кто меня пристрелил.

– Да, но Рычага голыми руками не возьмешь. А следов он не оставит… Зачем нам «глухарь», Дима?

– А если меня в другом районе пристрелят?

– Этот вариант мне нравится больше. Но лучше обойтись без трупов. Так что будь осторожен… И мой тебе совет: если ты со своими ребятами состоишь в банде Шурина, то лучше выйди из дела. Поверь, эта ваша вольница скоро закончится. Мы за вашими безобразиями долго наблюдать не будем…

Богдан понимал, что с организованной преступностью справиться практически невозможно. Но ее можно было вернуть в подполье. А то повылезали тараканы изо всех щелей, произвол на улицах творят… Возможно, придется пойти на экстренные меры, как это было после войны, когда преступность разрослась до чудовищных размеров. Возможно, бандитов и сейчас придется отстреливать без суда и следствия. Если так, то Богдан к этому готов. Главное, чтобы поступил приказ. И когда-нибудь он поступит. Должна же быть политическая воля у руководителей государства…

Глава 9

Врагов не бывает у тех оперов, которые ничего не делают. Так говорил Ревякин. Он же советовал Богдану не ходить по ночным улицам без оглядки.

Но сейчас только вечер, на улице светло. И все равно Богдан поглядывает по сторонам. И назад нет-нет да посмотрит. Незримый бой длится круглые сутки, даже дома нельзя расслабляться.

Он подходил к своему подъезду, когда из-за кустов прямо на него выскочил человек. Богдан уловил движение боковым зрением, сработали рефлексы. Блок, захват, бросок под звон падающего металла, успокаивающий удар.

А на землю упал самый настоящий нож. Финка.

Богдан скрутил нападавшего, свел руки за спину, сковал их. Только тогда уложил его на спину, заглянул в лицо. Совсем еще молодой парень, лет восемнадцать, не больше. Лицо искажала злобная гримаса, в глазах бешенство. Зрачки расширены, лоб в холодной испарине. Парень злился на Богдана, но на него не смотрел. Отсутствующий какой-то взгляд. И еще его тело сотрясала крупная дрожь.

Все это происходило при свидетелях. Стоящие в сторонке старухи оцепенело смотрели на Богдана. Пришлось их растормошить, показать удостоверение. Одна из женщин по его просьбе побежала звонить в милицию. Сам он с места события уходить не решился. Где-нибудь поблизости мог притаиться сообщник нападавшего – как бы он не прирезал своего дружка, чтобы тот лишнего не рассказал. Да и орудие преступления могло пропасть, а без этого могут пришить злоупотребление служебным положением. Прокуратура на выдумку хитра…

Посматривая по сторонам, Богдан склонился над задержанным, закатал правый рукав его рубашки. Как знал – сгиб локтя изуродован следами от инъекций.

– Уколоться хочешь? – без всякого ожесточения спросил Богдан.

Злобная гримаса с лица наркомана вдруг сошла, в глазах вспыхнул огонек надежды, губы растянулись в блаженной улыбке.

– А что, есть?

– А что тебе обещали?

– Морфин.

– И ты повелся?

– Он сказал, что у них много всего… Мне бы морцифальчику немного…

– Найдем. Сейчас в отделение поедем, там все будет.

– Правда?

– Ну, надо же тебя как-то наградить. За то, что ты такой бестолковый… Ты же не убийца, нет? И ножом бить не можешь, да?

– Не могу.

– А тебя наняли. За дозу.

– За сто доз.

– А чего не за тысячу?.. Кто нанял?

– Я не знаю. Подошел один, ширнуться, спрашивает, хочешь? А кто ж не хочет!.. Сказал, что морцифала мне отсыплют. На сто доз, сказали, хватит…

– И ты поверил?

– Ну…

– А если обманут?

– Нет. Он слово вора дал.

– Слово вора?

– Ну да…

– Да, слово вора – это сильно, – усмехнулся Богдан.

Он мысленно представил сцену на вокзале. Сидит женщина с чемоданами, надо в туалет, а ноша тяжелая. Рядом сидит мужчина в цивильном костюме, она просит его посмотреть за чемоданами. Тот соглашается и дает слово вора, что с вещами ничего не случится… Хотелось бы увидеть глаза этой женщины в реальности. Это было бы незабываемое зрелище.

– Как этого человека зовут, который тебя нанял?

– Не знаю.

– Как он выглядит?

– Высокий такой, в солнцезащитных очках… Усы, борода…

– Опознать сможешь?

– Ну, я не знаю… Кепка у него была, он ее на глаза натянул. Очки опять же… Может, и опознаю, если увижу…

– В чем он был, в рубашке?

– Да, в рубашке.

– С коротким рукавом?

– Нет, с длинным…

– Наколки на пальцах рук не видел?

– Нет.

– Что нет? Не было или не обратил внимания?

– Не помню. Может, что-то и было… Вы мне ширнуться дайте, а я вспомню… Ой, хреново мне! Ой-о-ой!..

Наркоман действительно чувствовал себя неважно: ломка у него, а это не сахар. Но ведь он же нашел в себе силы наброситься на Богдана, значит, и разговаривать сейчас мог. Просто парень решил включить дурака.