Замок Пятнистой Розы - Андрей Легостаев

В отличие от черных горцев, нижние люди не поклонялись чудовищам, а сами стремились их уничтожать, для чего продумывали целую сеть ловушек, попадая в которые, монстр неизбежно погибал… В боковой ход одной из таких ловушек, кстати, и свалился Трэггану.

Нижние люди не хотели отпускать Трэггану, уговаривали, чтобы он взял в жены дочь их племени и жил с ними. Они посвятили его в онугки; шаман, совершавший обряд, подарил ему дар видеть в полной темноте — дар, которым владели все онугки, без которого во чреве гор не выжить.

Но когда Трэггану все же решил уходить, стосковавшись по родным краям, яркому солнцу и вольному ветру, двое лучших проводников всего за несколько дней вывели его в долину у подножия Оклумша…

А отряд Холкма после той встречи сразу с двумя чудовищами домой так и не вернулся…

Трэггану тряхнул головой и снова звякнул палочками друг о друга — надо начинать день, который обещал быть трудным. Сегодня он, Трэггану, будет нужен всем. Как владельный элл Итсевд-ди-Реухала, правящий итсевдским кварталом в Городе Городов. Сегодня открываются аддаканы после восемьжды восьми дней спячки.

Наконец дверь скрипнула и натужно растворилась. Вошел старый Гирну. В его ведении был этот кабинет и словохранилище, он прекрасно знал весь квартал, которым управлял хозяин, и взаимоотношения всех обитателей. Среди домочадцев он пользовался непререкаемым уважением, и хотя он никогда в жизни не повышал голоса, его побаивались все слуги, вплоть до однолетней дочки кухарки. Когда-то он был доверенным слугой элла Ланэррагу и его знания очень выручали Трэггану. Не только когда он вступил во владение нежданным наследством, но и сейчас.

— Доброе утро, хозяин.

— А где Кейону? — строго спросил Трэггану.

Первое время ему трудно давалась эта строгость — он привык командовать воинами, а не слугами. Но жизнь всему научит.

— Он, наверное, у вашей спальни ждет, — защитил товарища старик. — Я услышал зов и пришел.

— У спальни, — недовольно проворчал Трэггану, хотя особого раздражения не чувствовал. — Ласкался, небось, всю ночь с девицами…

Трэггану хотел было отправить старика досыпать, но неожиданно у него появилось к нему несколько вопросов и он даже порадовался, что так получилось.

— Скажи, Гирну, отчего умер твой старый хозяин?

— Вы спрашиваете об элле Ланэррагу или об элле Вэмбреггану? — уточнил слуга.

— О моем дяде, элле Ланэррагу.

— Он умер прямо здесь, в этом кабинете. В этом вот кресле, — кивнул старик на кресло, в котором еще хранилось тепло Трэггану. — Это произошло за два года до предыдущего Праздника Димоэта. Он засиделся здесь тогда точно так же, как вы сегодня, только он три свечи себе всегда ставил. Я узнал, что он не ночевал в спальне, пришел сюда — дверь изнутри на щеколду закрыта. Я стучал-стучал, потом позвал Сарну… Вы его не знаете, Сарну повздорил с новым хозяином… то есть, с эллом Вэмбреггану и ушел, подался в воины, он всегда хотел чужие страны посмотреть… Так вот, Сарну взломал дверь и мы увидели хозяина, откинувшимся на спинку кресла — словно спал. Но лицо было суровым и злым почему-то. Я еще подумал тогда, что ему снится какой-то недруг. Он держал в руке перо и перед ним был его секретный свиток, один из тех, что написаны его шифром — я показывал вам, их никто не может прочесть. Ну, я подошел, потряс хозяина за плечо… Когда я прикоснулся к нему, почувствовал, что он мертв.

— Так от чего он умер? — снова спросил Трэггану.

— Как от чего? — удивился Гирну. — От старости, конечно.

— Он был старше тебя?

— Нет, — вздохнул слуга. — Почти на полтора периода Димоэта младше. Но ведь его заботы было не сравнить с моими, элл Трэггану. Я что — мое дело пыль стирать, да свитки перебирать.

— А что сказали маги?

— Маг из октаэдра эскулапов осмотрел и сказал, что сердце остановилось. Так бывает.

— А маг из элираната?

— А мы его не вызывали, зачем? — удивился старик. — Дверь была заперта изнутри, хозяин умер сам…

— Значит, насчет чужой магии не проверяли? — зловещим тоном спросил Трэггану.

— Ну ведь маг-эскулап осматривал покойника! — воскликнул Гирну. — Он бы почувствовал…

— Да, наверное, ты прав, — медленно произнес Трэггану, вспоминая рассказы о том, что следы темной магии не всегда могут разглядеть даже маги седьмой грани. — Что ж, хорошо. Отправляйся, разбуди Кейону. Пусть придет побреет меня и принесет парадное платье. Прямо сюда. И распорядись о завтраке, тоже сюда. Мне надо еще поработать.

Старик кивнул в знак того, что все будет сделано как можно быстрее, и вышел.

Трэггану посмотрел на закрывшуюся дверь. Интересно, что думает о нем старый Гирну, сменивший уже двух хозяев? Впрочем, какая разница? И не это главное. Ему самому о многом надо подумать и… А надо ли? Прошло столько времени и ничего не ясно. Но сон… Вещий сон… И старый элл Ланэррагу умер в этом кабинете… Трэггану — наследник его сына, и он должен принять на себя месть. А вдруг Вэмбреггану во всем разобрался до него и уже отомстил?

Трэггану отогнал от себя эту гаденькую мысль. Он должен сам все выяснить. Но не сегодня. Сегодня у него слишком много других проблем — завтра начинается Праздник Димоэта. Праздник Димоэта… Кому праздник, а кому каторжная работа. Он участвовал в празднествах отроком, перед самой отправкой в монастырь и жил воспоминаниями о тех чудесных днях долгие годы. Но сейчас он — владельный элл Итсевд-ди-Реухала. И как много на нем обязанностей и ответственности!..

Эх, кончатся праздники, возьмет лучшего коня, через аддакан в Итсевд, и через семь часов бешеной скачки он в Кремане — в родном замке, пойдет к отцу и спросит как… Ох, ведь отец же еще не знает!

Их род не закончится на нем, Трэггану, какие бы удары не наносила судьба. Через три дня после закрытия аддаканов у него родился сын! Он не сообщал отцу о тяжести жены, боясь неизвестно чего. Но теперь отец должен узнать как можно скорее — и именно от него, Трэггану.

Сердце бьется часто от одной мысли о крохотном существе, которое, когда из спальни в самый счастливый день жизни вынесли бабки, он поднял высоко над головой, признавая своим законным сыном и наследником…

Трэггану пересек просторный кабинет и открыл дверь во внутренний сад. На него повеяло прохладой и свежестью. Мысли с сына мгновенно перекинулись к той, что за последние годы растопила его сердце воина кротостью, добротой и красотой. Млейн… Ее солнечные волосы, играющие днем всеми оттенками янтаря, ночью при свече превращались в колдовской малиновый поток, струящийся на плечи…

Трэггану сбросил мягкий халат, к которому уже привык — к хорошему привыкаешь быстро и не понимаешь, как мог по несколько восьмидневий ходить в грубых одеждах, не снимая. Подошел к колодцу, на краю которого стояло полное ведро, и с наслаждением вылил воду на себя. Потом сбросил ведро вниз — оно ухнуло в глубину — и принялся яростно крутить рукоять, вытравливая цепь.