Грех и шоколад - К. Ф. Брин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, но… – Она ткнула вилкой в картофелину. – Мордекаю нужен и опекун, а тот парень преследовал тебя, Лекси.
– Он последовал за мной, – возразила я. – И для этого у него была веская причина.
– Сказать кому-то, чтобы он смотрел, куда идет, после того, как едва не сбил человека – веская причина бросить все и погнаться за пострадавшим? – скептически спросил Мордекай.
Мое дело разваливалось.
Дейзи покачала головой:
– Преследование – это не сексуально, Алексис, каким бы горячим ни казался тебе преследователь. Оно говорит о неуравновешенности, о властной личности, о деспоте, который будет манипулировать объектом желания, чтобы изолировать его и поставить в зависимость, подчинить себе. Объект теряет себя и, по сути, становится собственностью.
Это дала знать о себе пятидесятилетняя сторона Дейзи. Когда ей было нужно, она умела высказываться чрезвычайно хладнокровно – как врач. Кроме того, она видела подобное собственными глазами в одной из своих многочисленных приемных семей.
– Думаю, все мы понимаем, что я никогда не попаду в зависимость и не подчинюсь, – сказала я, глядя на детей. И оба они кивнули, пускай и неохотно. – Кроме того, ситуация совершенно другая. У меня нет ничего, чего бы он мог хотеть. Он даже не оставил записки, с помощью которой можно было бы манипулировать мной. Я могу изобразить неведение. Серьезно, чуваки, он просто подарил больному ребенку одеяло. В море богатого дерьма нашлась-таки жемчужина.
– Богатые парни смотрят на таких, как мы, свысока, – с беспокойством пробормотал Мордекай.
– Ей это известно, – Дейзи гоняла еду по тарелке. – Она явно толкает фуфло – посмотри только на ее бегающие глазки.
– Никакой ругани, пока тебе не стукнет восемнадцать! Или… пока… – я ухватилась за мысль, припомнив то, что всегда говорила мне моя мать. – Или пока ты под моей крышей!
В награду мне досталось очередное закатывание глаз.
– Ты же сама видишь, что вся эта история очень странная, Лекси, – сказал Мордекай. – Я никогда не слышал, чтобы кто-либо из магов так поступал. Ты вообще уверена? В смысле – в том, что он маг?
– Определенно. Ни один человек не способен двигаться так быстро.
– И ты считаешь, что он действительно важный тип, а не какой-то там прыщ на ровном месте с раздутым эго?
Я задумалась, перебирая факты.
– Не уверена, нет. Он говорил как человек, наделенный властью, и у него явно куча денег, потому что он ездит на «Феррари», но я действительно не знаю его положения в магическом сообществе. Да и есть ли у него это положение.
– Он мог угнать машину, – предположила Дейзи.
– Угонщики не катаются на очевидно украденных машинах по торговым центрам, – возразил Мордекай.
– Ты что, тупой? Это был торговый комплекс, идиот, – фыркнула Дейзи.
– Дейзи, не обзывай брата идиотом, – автоматически сделала я ей замечание.
– Он мне не брат.
– Значит, не обзывай идиотом соседа по комнате, – Я потерла виски. – Независимо от того, наделен он властью или нет, что ему может быть от меня нужно?
– Ну… Ты была права в разговоре с Фрэнком, – Дейзи пристально разглядывала меня. – Выглядишь ты так, словно только что вылезла из постели, так что объектом желания вряд ли являешься. Хотя – у многих людей сомнительный вкус. Он может пытаться умаслить тебя, чтобы ты подпустила его ближе, и тогда он покажет свою садистскую сторону – ту, которую не может показать тем, кто ему ровня, иначе они будут плохо о нем думать…
– Он уже показал ей свою садистскую сторону. Преследуя ее, – Мордекай бросил на меня тревожный взгляд. – Я действительно считаю, что мы не должны принимать подарки от садистов.
– Согласна, – Дейзи решительно кивнула. – Голосую против. Тебе нужно вернуть одеяло. В обычной ситуации я бы сказала, чтобы ты швырнула тряпку ему в лицо и назвала его психованным сукиным сыном, но в данном случае… может, просто следует положить одеяло к его ногам и тикать во все лопатки.
– Да. Конечно. Только вот я не знаю, кто он, где он живет или где тусуется, – я подняла руки и одарила детишек обаятельной улыбкой. – Так что – видите? Придется нам оставить одеяло.
– Оставь его в пакете – до тех пор, пока не встретишься с парнем снова, – Дейзи, жующая раздавленную картофелину (пюре у нас было без молока – люди обычно не раздают даром молочные продукты), говорила с набитым ртом: – А ты с ним еще встретишься, потому что он – маньяк-преследователь.
– А когда ты с ним встретишься, – добавил Мордекай, – скажи, что я благодарю…
– Вот уж чего не сделаю того не сделаю, – решительно отрезала я.
– Ха! – Дейзи ткнула в мою сторону вилкой. – Видишь? Ты не хочешь упоминать Мордекая, потому что пытаешься защитить его. Значит, ты понимаешь, что это незаконно, но все равно готова принять условия. – Она покачала головой. – Теперь однозначно – нет. Скажи этому ублюдку, чтобы засунул свой подарочек-приманку туда, где не светит солнце. Дураков нет.
– Моим постановлением в этом доме больше нет демократии. Только диктатура. – Я зачерпнула рагу. – Единственное право голоса – у меня.
– Поблагодари его, – внес поправку Мордекай, – но скажи, что не можешь принять такой дорогой подарок. Потом спроси, как нам вернуть ему одеяло. Или, еще лучше, просто запиши номер его машины, и мы найдем его так же, как он нашел тебя.
– Это нехорошо, что у него есть наш адрес, – пробормотала Дейзи.
– Согласен, – кивнул Мордекай.
Я тоже была согласна с ними обоими, но промолчала. Не сказала я также, что чувствую немалое облегчение от того, что мне не придется принимать одеяло. Не знаю, какую игру затеял этот незнакомец, но парни вроде него не бросают подачки, не имея на то каких-нибудь скрытых мотивов.
Интересно только, какое отношение эти скрытые мотивы имеют ко мне.
Глава 7
Киран
– Что там у вас для меня? – спросил Киран, выходя из машины – и сразу наступив в мутно-коричневую жижу, струящуюся по обочине переулка, тянущегося позади нескольких
