Нежный враг - Хизер Сноу

Ее губы дрогнули. Смеется?

Стратфорд прищурился. Вот нахалка! Возможно, он не может сказать с полной уверенностью, чего еще она хочет, но уж когда женщина хочет его, он чувствовал всегда. Видит Бог, Лилиан Клэрмонт той ночью его хотела.

– Да, – продолжила Лилиан, высвободив руку и отступив на шаг, – признаюсь честно: сегодня утром я немного покривила душой относительно своего недомогания, – но мною руководили совсем не те соображения, о которых вы подумали. – Она медленно пошла дальше, даже не удосужившись посмотреть, идет ли он за ней. – Я всего лишь хотела избежать неловкой ситуации. Неловкой для вас.

– Для меня? – фыркнул Джеффри и поморщился: а кому понравится, если твой голос, голос мужчины, влиятельного графа, вдруг срывается на визг. Чтобы услышать слова Лилиан, он шел за ней по пятам, словно щенок на поводке.

Она остановилась, обернулась к нему и слегка прищурилась – слишком яркое было солнце.

– Ну да. Чтобы вам не пришлось извиняться. Я знаю, как не любят мужчины признаваться в своей неправоте. Однако, поскольку вы проявили инициативу и сами стали искать встречи со мной, я посчитала, что было бы невежливо не выслушать кающегося грешника.

Джеффри задохнулся.

Лилиан слегка наклонила головку и одарила его очаровательной улыбкой, раздражающе снисходительной! У Джеффри голова пошла кругом. И все равно он не опустится до грубости. Пока.

Стиснув зубы, он глубоко вздохнул. Похоже, рассудок окончательно оставил его: дважды за два дня женщина с легкостью сумела одолеть его в словесном поединке, и главное – он ей это позволил!

Джеффри несколько мгновений молча смотрел на собеседницу. Отметив ее скованность, учащенное дыхание и лихорадочный блеск глаз, он сразу успокоился: пустая бравада, и ничего больше. Напускную храбрость он всегда узнавал безошибочно.

На самом деле она хотела бы оказаться от него как можно дальше: об этом говорили – нет, кричали – все его инстинкты. Неужели она не лгала, утверждая, что не имеет на него видов? Но ведь и впрямь не похоже, чтобы она стремилась привлечь его внимание. Не то что другие…

Джеффри огляделся по сторонам и увидел легион девиц и их мамаш, не сводивших с него алчных взоров. Они едва не пускали слюни, глядя на него! В этот момент он принял решение.

– Вы правы, мисс Клэрмонт. – Он снова осторожно положил ее руку на сгиб своего локтя, и они пошли дальше. – Я действительно должен принести вам свои глубочайшие извинения. Именно поэтому и пригласил вас на эту прогулку. Считайте ее своего рода оливковой ветвью. И еще я настаиваю, чтобы вы стали моей спутницей на сегодняшний вечер.

Побледнев, Лилиан покачала головой.

– Вашей спутницей? Благодарю вас, милорд, за честь, но в этом нет никакой необходимости: извинений вполне достаточно.

Джеффри постарался придать лицу самое чарующее выражение.

– О, но я настаиваю! Вы должны дать нам обоим шанс начать все сначала и подружиться. – Он коснулся пальцами тонкого запястья, лежащего на его руке, и получил достойную награду – Лилиан вздрогнула и на какой-то миг лишилась маски спокойного безразличия. – Пойдемте!

И он повел ее к открытой лужайке, где вот-вот должны были начаться вечерние развлечения.

Собственно говоря, это была вовсе не лужайка, а огромный луг с обозначенной столбами, украшенными разноцветными лентами, прямоугольной площадкой. Женевьева Уэнтуорт назвала вечерние развлечения «Возвращением к рыцарству». По ее задумке каждый участник турнира должен выбрать даму сердца, которая затем станет его спутницей на ужине и балу. Графиня уже довела до сведения сына, что ему предназначена леди Эмили Мортон или леди Джейн Нортумберленд, – иными словами, одна из двух самых подходящих дебютанток сезона. Ее слова привели Джеффри в ярость, и теперь он мысленно злорадствовал, представляя, как отреагирует графиня, увидев выбранную им спутницу.

Он скосил глаза на Лилиан. Девушка напряженно о чем-то думала, прикусив нижнюю губу, – вероятно, изыскивала способ избавиться от его общества.

Но почему? Вечер в его компании не принесет ей вреда! Кроме того, эта девица задела его гордость. Какой же мужчина оставит такое деяние безнаказанным?

Джеффри не сомневался, что не ударит лицом в грязь на предстоящих соревнованиях. Годы, проведенные на военной службе, дали ему существенное преимущество над сельскими джентльменами, с которыми предстояло сразиться. По опыту ему было известно, что выдающееся мастерство не может не привлечь женщину, да и в своем умении ухаживать он не сомневался.

Будь он проклят, если к ночи Лилиан Клэрмонт все еще будет изображать безразличие.

– Ньютоново яблоко, – пробормотала Лилиан. Слова слетели с ее губ так же легко, как падает на землю спелый плод. Она считала едва ли не богохульством использовать имя Ньютона как ругательство, но поминать имя Господа всуе, вероятно, было все-таки хуже. Хотя для нее сэр Исаак был первым после Бога.

Стратфорд привел ее к гостям и усадил на стул, ближайший к площадке для состязаний. У многих гостей брови изумленно взлетели на лоб, когда он поднес ее руку к губам, а у самой Лилиан, кажется, заалели даже кончики ушей. И если бы завистливые взгляды могли убивать, она бы уже лежала бездыханной на траве.

К тому же этот негодяй, касаясь губами ее руки, одновременно успел нежно провести подушечкой пальца по тыльной стороне запястья под перчаткой.

– Надеюсь, вам понравится то, что вы увидите. – Он сказал это таким чувственным голосом, что по телу Лилиан пробежала горячая волна дрожи и на мгновение она лишилась дара речи и только кивнула.

Стратфорд одарил ее всепонимающей улыбкой и отошел.

Чувствуя на себе великое множество взглядов, Лилиан поерзала, расправила юбки и положила руки на колени, не сразу заметив, что ладони сжаты в кулаки. Она ненавидела быть в центре внимания, но еще больше ненавидела, когда кто-то нарушал ее планы. В этот самый момент ей следовало разыскивать в доме письма отца, а не сидеть здесь, словно кукла, выставленная на всеобщее обозрение.

Вздохнув, Лилиан скрипнула зубами и взглянула из-под опущенных век на Стратфорда. Что ему надо? Она сделала все возможное, чтобы избавиться от него, но он, похоже, заупрямился и не собирался уступать.

В животе что-то затрепетало. Лилиан подняла руку и прижала два пальца к виску. Еще никогда ей не приходилось испытывать такого смятения чувств. Еще никогда она не была так близка к панике.

Когда Стратфорд спросил о причинах ее отсутствия на завтраке, она не сомневалась, что все тайное стало явным. Лилиан сморщила нос. Пожалуй, оскорбить его не лучшая ее идея, но она не смогла придумать другого способа отвлечь его от вопросов. А теперь она не знает, продолжает он подозревать ее или…

– Ваши ленты, мисс.

Лилиан удивленно воззрилась на горничную, остановившуюся справа от нее. Девушка держала серебряный поднос, на блестящей поверхности которого лежали шелковые ленты цвета лаванды.

– Мои ленты?

– Да. Я знаю, они не такого же цвета, как ваше платье, но у нас не оказалось лент такого оттенка голубого. – Девушка шмыгнула носом и пожала плечами. – Его милость выбрал их специально для вас: сказал, что они напоминают ему ваши глаза.

Горничная протянула поднос, и Лилиан машинально взяла ленты, хотя понятия не имела, что с ними делать. Но раньше, чем она успела спросить об этом, служанка исчезла.

– Стратфорд определенно заходит слишком далеко с этими рыцарскими делами, – визгливым голосом проговорила очаровательная блондинка в бледно-розовом платье, в руках у которой было три розовых ленты.

Интересно, что она имеет в виду, говоря о рыцарских делах? Лилиан не участвовала в утренних мероприятиях и теперь ощущала явный дефицит информации.

– Да, ответила брюнетка в желтом платье, сжимавшая в руке ленты такого же цвета. – Выбрать самую неподходящую даму из всех присутствующих – это уже слишком.

Лилиан вдруг почувствовала тошноту и, нахмурившись, наконец обратила пристальное внимание на то, что происходит вокруг. Она сидела на стуле, крайнем в ряду. Всего стульев было двенадцать, и все они были заняты молодыми леди с лентами в руках. Иными словами, на стульях сидели двенадцать девиц, и одиннадцать из них сверлили ее глазами: одни – любопытными, другие – презрительными, третьи – злобными.

Она взглянула на площадку. На поставленных вокруг столбах были закреплены красные, синие и зеленые флаги, развевающиеся на ветру. Под развесистым дубом была поставлена большая палатка, в которой скрылся Стратфорд и другие джентльмены.

Лилиан оглянулась. За спинами двенадцати девушек собралась толпа. Впереди стояло еще несколько юных леди, Пенелопа в их числе, но у них в руках не было лент. Пожилые матроны тоже глазели на нее: одни – молча, другие перешептывались, прикрываясь веерами.

Ситуация стала более или менее ясной.