Порочная тайна - Кейт Хьюит

– Вы имеете в виду, что у моего отца должны быть такие сертификаты?

– На те картины, которые не были украдены, – да. Очевидно, что сертификаты на украденные картины остались в музеях, откуда их украли. Нет, все же нужно связаться с представителями закона. С Интерполом или с ФБР – с их отделом по преступлениям против искусства…

– Нет. – Он говорил все так же спокойно, но Грейс похолодела от его голоса.

Он напомнил ей суровый тон Лукаса, когда она попросила отпустить ее в Афины за покупками. Всего лишь одна жалкая поездка за покупками, купить кое-что для Катерины. Она ничего не сказала тогда и ничего не сказала сейчас. Возможно, она не изменилась так, как надеялась.

– Я не готов к тому, что они ворвутся сюда и начнут роиться здесь, проводя свои расследования.

– Вы что-то скрываете, – с трудом произнесла она.

– Мой отец скрывал и прятал многое, – поправил он. – И я собираюсь выяснить, что именно он прятал… выяснить прежде, чем я вызову представителей закона сюда.

– С тем чтобы решить, какие показать им, а какие продолжать прятать?

Его взгляд заледенел, он подался вперед, крепко взял ее за запястье. Он излучал невероятную, пугающую силу.

– Позвольте мне расставить все точки над «i». Я не преступник. Я не позволю предприятию Тэнносов и впредь ввязываться в какие-либо незаконные аферы. Но также я не позволю взять бразды правления кучке неуклюжих полицейских-бюрократов, которые могут попытаться наполнить карманы при первом удобном случае, как и мой отец. Понятно?

– Отпустите мою руку, – холодно приказала Грейс, и Хэлис глянул вниз, как будто и сам удивился, что держит ее.

– Простите. – Он отпустил ее, затем порывисто вздохнул и взлохматил рукой свои волосы. – Простите, если я напугал вас.

Грейс ничего не ответила. Хэлис задумчиво оглядел ее из-под ресниц, сжав губы:

– Вас когда-то обидел мужчина, да?

Она просто замерла от шока, ее пальцы практически онемели.

– Это, – сказала она, – не ваше дело.

– Вы правы. Еще раз прошу прощения. – Он отвел взгляд. От молчания в комнате повисло напряжение. – Итак, первичная экспертиза. Как она проводится?

– Мне нужно посмотреть, какое оборудование есть в подвале. С произведениями искусства, особенно со старыми, нужно обращаться очень аккуратно. Даже несколько минут на солнце могут необратимо повредить картину. Но мне бы хотелось проанализировать, какие краски использованы, а также применить инфракрасную фотографию, чтобы определить, какие наброски находятся под слоем краски. При наличии нужного оборудования я могла бы назвать возраст дерева, использованного для основы. Этот способ особенно хорош при определении возраста картин европейских мастеров, так как они почти всегда писали по дереву.

– Те две картины в задней комнате написаны по дереву.

– Да.

– Интересно. – Он медленно покачал головой. – Правда, очень захватывающе.

– Я абсолютно согласна.

Он улыбнулся Грейс, и она осознала, как это воодушевляет, когда мужчина искренне интересуется ее работой, тем, что она делает. Когда она была замужем, Лукас предпочитал, чтобы она никогда не говорила о работе, а еще меньше хотел, чтобы она занималась этой профессией. Она соглашалась ради их семейного благополучия, но это ужасно мучило ее. Слишком мучило.

– Ну, тогда я отпущу вас, – произнес Хэлис, и Грейс кивнула, отодвигая тарелку с недоеденным тостом – у нее почти не было аппетита. – Эрик проводит вас в подвал. Если вам что-нибудь понадобится – дайте знать.

Сказав это и улыбнувшись, Хэлис взял свой планшет и вышел из комнаты. Грейс посмотрела ему вслед, и ее укололо неожиданное чувство одиночества.

Остаток дня прошел в напряженной, но, в конечном счете, оправдавшей себя работе. Грейс сверила все картины по международному реестру утерянных произведений искусства. Результаты привели ее в уныние. Многие картины, как Грейс и подозревала, были украдены. Это облегчило ее работу по подтверждению подлинности и оцениванию произведений, однако ее очень удручало то, что столько произведений были потеряны для людей.

В полдень молодая женщина, которая подавала еду накануне, принесла Грейс тарелку с сэндвичами и кувшин с кофе.

– Мистер Тэннос сказал, что вам нужно поесть, – неуверенно шепнула она по-английски, и Грейс почувствовала благодарность за его предусмотрительность.

Погруженная в работу, она потеряла счет времени до тех пор, пока не услышала легкое постукивание в дверь лаборатории, которая находилась напротив подвала и в которой Грейс организовала свой временный офис. Она подняла голову и увидела Хэлиса, стоящего в дверном проеме.

– Вы здесь уже восемь часов.

Она удивленно моргнула, хотя мышцы шеи окончательно затекли и должны были подсказать ей о том, что прошло много времени.

– Правда?

– Да. Сейчас уже шесть вечера.

Она покачала головой, улыбаясь, не в силах сдержать удовольствие от того, что увидела Хэлиса.

– Я полностью погрузилась в работу.

Он улыбнулся в ответ:

– Да уж заметно. Не думал, что оценивание картин настолько захватывающе.

– Я сверила все картины по…

– Нет, хватит об искусстве, о кражах и о работе. Время расслабиться.

– Расслабиться? – осторожно переспросила она.

– Да, расслабиться, – подтвердил Хэлис. – Солнце зайдет уже через час, и я бы хотел успеть искупаться.

– Пожалуйста, не хочу вас задерживать.

Он расплылся еще в одной улыбке:

– Я хочу, чтобы вы пошли со мной.

Казалось, ее сердце приклеилось к ребрам лишь при мысли об этом.

– Я не…

– Не умеете плавать? Я могу научить. Сначала по-собачьи.

– Думаю, я могу оставаться на плаву, большое спасибо.

Удивительно, но ей стало так легко, она почувствовала себя такой счастливой.

Она покачала головой:

– Мне правда нужно закончить с этим.

Хэлис развел руками:

– Нельзя работать без перерыва, особенно учитывая то, какая головная боль была у вас вчера вечером. Я позволил вам работать без обеда, но нужно передохнуть.

– Обычно работодатели не настаивают на том, чтобы их работники отдыхали.

– А я не обычный работодатель. Более того, вы на самом деле не мой работник. Я – ваш клиент.

– Все равно…

– Каждому разумному человеку понятно, что люди трудятся более эффективно после того, как они отдохнут и расслабятся. По крайней мере, об этом знают в Калифорнии. – Он протянул к ней руку, его длинные красивые пальцы поманили ее. – Пойдемте.

Она не должна брать его руку. Дотрагиваться до него. И не должна идти плавать. И все же… И все же Грейс не шевельнулась, сомневаясь, подавляя в себе желание, потому что, как бы мозг ни предупреждал ее об опасности, ни напоминал о том, чтобы оставаться сильной и владеть собой, ее тело и, может, даже сердце были совсем иного мнения. Они сказали: «Да, пожалуйста».