Вариации на тему - Витауте Жилинскайте

2

ПРЕД ЛИКОМ ТЕХНИКИ

НОЖНИЦЫ

С минуты на минуту должно было состояться открытие нового, с иголочки, еще пахнущего краской Дворца культуры. На торжество собрались все жители городка во главе с районными властями. Прибыл также почетный гость — аж из самой столицы. Местное руководство удовлетворенно перемигивалось: все шло как по маслу — девушки в национальных костюмах дарили улыбки и цветы, самодеятельный оркестр лез вон из кожи, на льняном расшитом полотенце приплыл и вновь уплыл пышный каравай с солонкой на аппетитной коричневой корочке, промежутки между торжественными речами осмысленно заполняло журчание новенького фонтана… Не был забыт и основной атрибут праздника — от колонны к колонне, преграждая вход во Дворец, тянулась голубая атласная лента.

Речи кончились. Грянул туш. Барабанная дробь возвестила о наступлении самого торжественного мгновения — глава района взял столичного гостя под руку и повел его к поблескивающей на солнышке ленте.

— Просим оказать нам честь, — не без хозяйской гордости произнес он. — Разрежьте ленточку! — и сунул руку в карман. Пошарил, полез в другой, и улыбка застыла на лице. Быстро ощупал внутренние карманы, похлопал по заднему, глаза его тревожно забегали.

Высокий гость доверчиво протянул руку, чтобы принять ножницы. Довольно долго простояв с открытой ладонью, удивленно заморгал и с достоинством скрестил руки на груди.

Обшарив карманы, районное руководство обернулось к своему помощнику.

— Есть у тебя ножницы? — прошипело оно.

Помощник растерянно оглянулся на толпившуюся за спиной начальства свиту.

— У кого ножницы?

Ответственные работники для порядка тоже пошарили по карманам, менее ответственные лишь ощупали их, безответственные равнодушно пожали плечами.

— Может, у кого-нибудь есть ножницы? — громко обратился помощник к собравшимся горожанам.

Не дождавшись ответа, он ухватил за плечо стоявшего поблизости мальчишку:

— На́ рубль, дуй в соседний дом, попроси ножницы!

Мальчишка умчался; шла минута, вторая, третья… Наконец посланец воротился.

— Не дали, — еле переводя дыхание, выпалил он.

— Как — не дали?! — не поверил своим ушам помощник.

— А так… Начнут, говорят, пировать, отдать забудут и прости-прощай наши ножницы, а их в магазине который год нету.

Гость кисло усмехнулся и отошел в сторонку, всем своим видом показывая, что не имеет к этому переполох; ровно никакого отношения.

— Есть! — просиял вдруг один из топтавшихся в группе начальства безответственных. — Ножичек у меня есть. Во какой, острый! — И он гордо протянул гостю невзрачный перочинный ножик. Тот брезгливо посмотрел на ломаную ручку и засаленное лезвие, кинул взгляд на невинную голубую ленту, оглядел ехидно улыбающуюся толпу и строго сказал:

— Я приехал сюда перерезать ленту как положено, ножницами. В конце концов, это дело принципа.

Городские руководители почувствовали себя как на горячей сковородке. За ножницами было послано уже четверо мальчишек, мало того — один шофер помчался на машине в парикмахерскую, другой — в ателье индпошива.

Снова потянулись тягостные минуты ожидания. Столичному гостю надоело стоять столбом на глазах у перешептывающихся и хихикающих горожан. Он двинулся вдоль фасада Дворца культуры. Свита поплелась следом.

— Что это за крючья из стены торчат? — заинтересовался гость, указывая на ржавые огрызки железа.

— Это… э-э… арматура… Строители обрубить не успели, торопились, — забормотал один из сопровождающих. — Но, позвольте вас заверить… завтра-послезавтра…

— А что там наверху болтается? — вопрошающий с опаской отошел от стены.

— Желобок… э-э… водоотводный желобок оторвался… Мы его завтра-послезавтра… тоже…

Процессия завернула за угол.

— А это еще что такое? — шарахнулся в сторону гость.

— Панель это… немного из стены выпала… Мы ее… э-э… завтра-послезавтра…

Гость обошел бетонную плиту и продолжил осмотр. Но на пути возникло новое препятствие. Они шли уже по задам нового Дворца.

— Это зачем?

— Ну, это поправимо… Оконная рама. Петли слабоваты. Мы ее…

Остановившись у зияющего оконного проема, гость прислушался:

— ?

— Водичка того… сочится… Трубу, понимаете, плохо сварили, вот она и… того… Но…

В самом деле — по стене растекалось темное пятно.

Когда огибали третью стену, дорогу преградила куча березовых веток. Пытаясь пробиться через них, гость внезапно ухнул вниз и провалился по пояс. Его подхватили под мышки, кое-как выволокли. С брюк стекал известковый раствор.

— Уборщица, будь она неладна, замаскировала. Ямка тут, с раствором. В честь вашего посещения мы ее завтра же ликвидируем! Не уборщицу, конечно, ямку, — бормотали бледные провожатые.

В ярости кусая губы, гость направился к фонтану, чтобы отмыть туфли от извести, однако иссякающая струйка доживала последние секунды своей недолгой праздничной жизни.

Не задавая больше никаких вопросов, столичный представитель энергично повернул к машине, и вскоре о его пребывании свидетельствовало лишь облако пыли над дорогой…

Как раз в это время начали поступать ножницы: набралось их не меньше дюжины — от крохотных маникюрных до огромных садовых.

А ветер как ни в чем не бывало покачивал и трепал ленту, отливающую на солнышке невинным голубым цветом.

ВО ИМЯ ЦВЕТОЧКА

Ничто другое так не любят и так не холят в нашем учреждении, как простенький комнатный цветочек в глиняном горшке, плотно набитом черноземом. Может, это звучит смешно, но именно вокруг этого горшка и стал сплачиваться наш коллектив — да так плотно сплотился, что не осталось в нем ни малейшей трещинки, то бишь никаких разногласий, споров, взаимных подсиживаний и тому подобного…

А началось все со ставшего нам известным скромного научного сообщения: опыт доказал, что там, где ругань, споры, где нет согласия, — там цветы сохнут и вянут на глазах, и наоборот — там, где царят мир и единодушие, они цветут и нацвестись не могут.

Эти любопытные данные как бы между прочим довел до нашего сведения новый руководитель учреждения. Сообщил, огляделся по сторонам, и его глаза, опять как бы между прочим, зацепились за вазон с цветком. Это всеми забытое чахлое растеньице влачило жалкое существование на подоконнике. Начальник молча перенес цветок с подоконника на стол, за которым мы заседали, и взгляд его словно говорил:

«Посмотрим, что из этого получится!»

«Зеленый друг» пожелтел, листики поникли, единственный бутон преждевременно увял, и его беспомощно висящая головка была нам живым укором: «Полюбуйтесь, до чего вы меня довели, крикуны и спорщики».

А когда вскоре расположились мы вокруг стола, чтобы провести первое совещание, слово взял новый начальник. Говорил он спокойно, уверенно, внушительно, но одновременно давал нам понять, что такие интонации не нанесут ни малейшего ущерба цветку. Время от времени оратор отрывался от бумаг и внимательно поглядывал на растеньице: вдруг бутону уже возвращается румянец здоровья? Закончив, он отпил воды из стакана, а остаток выплеснул в вазон. Однако этого было достаточно, чтобы убедиться, какого чуткого, какого теоретически-практического руководителя нам удалось заполучить!

Наступила наша очередь сказать свое слово. При старом начальнике вскочили бы сразу несколько сотрудников и, перебивая друг друга, стали бы выдвигать возражения, контрпредложения, спорить и даже ругаться. А теперь? Поднялся лишь один Мицкус (не он ли больше всех и навредил цветку при прежнем руководстве?) и по обыкновению выложил: дескать, планы нового директора оторваны от реальных возможностей учреждения, звону в них — как от пустого горшка, но принесут они больше вреда, чем пользы.

— Неужели? — нисколько не рассердился директор и, глядя на цветок, своим спокойным и внушительным голосом добавил: — Не забывайтесь, товарищ Мицкус! Придется вам привыкать к новым порядкам или… — И он многозначительно повел глазами на дверь.

Мицкус растерялся, взгляд его забегал по нашим лицам в поисках поддержки. Однако мы, все как один, сидели, уставившись на вазон: а что, если выходка Мицкуса повредила бедному цветку, свела на нет старания нового начальника?.. В гнетущей тишине послышалось неразборчивое бормотание выскочки, и он плюхнулся на стул, зло поглядывая на цветок: вот-вот, казалось, схватит и вышвырнет за окно! Однако поступить подобным образом не решился: видать, почувствовал силу сплотившегося коллектива!

В это время на телефонном столике зазвонил один из аппаратов — тот самый, который связывал нашего директора с самыми высокими сферами. Директор осторожно снял трубку и, сосредоточенно слушая, изредка вставлял: «Обсудили… согласовали… единогласно… будем… будем… будем…» При этом он отеческим взглядом ласкал наше хрупкое подопечное, а мы все непроизвольно кивали в такт его словам и шестым чувством воспринимали, как постепенно увеличивается процент хлорофилла в желтых листочках растения.