Год 1941 Священная война - Александр Борисович Михайловский

желающую драться группировку большевиков. Но это донесение, доставленное полоумным мотоциклистом, не было известием об очередной победе, одержанной германскими войсками - скорее, наоборот. Какой-то майор Карл Хазе (пузатая мелочь, с высоты поста командующего группы армий неразличимая без микроскопа) доносил, что восемнадцатая панцердивизия погибла, подвергшись удару множества большевистских боевых летательных аппаратов неизвестной конструкции. Заподозрив в этом сообщении еще одну злую шутку, генерал-фельдмаршал фон Бок распорядился арестовать курьера и приказал вызвать генерал-майора Вальтера Неринга по радио, чтобы уточнить обстановку. Но штаб восемнадцатой панцердивизии не отзывался, как ни старались немецкие радисты в Минске.

Тогда штаб группы армий «Центр» догадался напрямую связаться со штабом второго авиакорпуса, в том числе поддерживающего действия германских войск под Борисовом. Все подтвердилось, и даже более того. Оказалось, что и «мальчикам Геринга» тоже досталось по первое число, в то же время и в том же месте, и сейчас они оплакивали потери второй группы тяжелых истребителей из двести десятой эскадры скоростных бомбардировщиков, первой группы из семьдесят седьмой штурмовой эскадры, и жестокий разгром (семьдесят процентов потерь) пятьдесят первого ягдгешвадера. Как раз его пилоты, чудом удравшие от свирепых «Карателей», доложили, что на земле творится полный разгром: все горит, и вообще непонятно, остались ли там живые немецкие солдаты.

После этого сообщения в штабе фон Бока все забегали ошпаренными тараканами. В район Борисова на трех бронетранспортерах (один из них с мощной рацией) в сопровождении роты мотоциклистов выехала оперативная группа, составленная в основном из офицеров абвера (военной разведки) и ГФП (полевой полиции, иначе называемой «гестапо вермахта»). Первые должны были разобраться в том, что произошло, а вторые - нет ли в этом какой-нибудь измены. Первое сообщение о том, что первоначальная информация подтвердилась в полном объеме, и даже, с жутковатыми подробностями (раненых почти нет, но полно тех, кто от пережитого сошел с ума), поступила в Минск к шести часам вечера.

А уже в десять часов (рапорта и пленки доставили связным «Шторьхом») Федор фон Бок имел возможность «любоваться» на только что отпечатанные, еще влажные, фотографии сцен Борисовского погрома. На восточный берег реки, где опять окопались большевики, немецких фотографов не пустили (да они не очень-то и хотели, так как подходящей натуры им хватало и без того). Вот, к примеру, борт «тройки», изрешеченный из малокалиберной пушки так, будто он сделан не из крепкой германской брони, а из тонкой консервной жести, а вот это кровавое пятно - все, что осталось от неудачника-панцермана. А вон воронки - на том месте, где ожидали очереди на переправу грузовики со снарядами, а вон и бывший бетонный шоссейный мост, с разрушенными до основания двумя средними опорами.

Восемнадцатую дивизию, решил Федор фон Бок, теперь предстоит формировать заново, и форсирование реки тоже придется проводить с самого начала, да еще и в гораздо худших условиях, ибо мостов, которые можно захватить с помощью хитрости или нахрапа, теперь просто нет. При этом он просто боялся подумать о том, что будет с его группой армий «Центр» и всем Третьим Рейхом, если такие истории станут повторяться регулярно. Нет,-нет, только не это.

Ночью старику снились кошмары. С ясного неба, исчерченного огненными письменами, на него пикировали странные аппараты, похожие на гигантских поджавших лапы стальных пауков, воздух вокруг кричал стоном рвущихся басовых струн, и то тут, то там разверзалась земля, выбрасывая столбы огня. А он, Федор фон Бок, такой маленький, пытался втиснуться в какую-нибудь щелку, в тщетной надежде спасти свою жизнь, и молил небеса о спасении. Утром от всего пережитого, и так-то далеко не юный красавец, командующий группой армий «Центр» стал похож на живого мертвеца, в русском народном фольклоре фигурирующего под именем Кощея Бессмертного.

И вот в тот момент, когда в кабинет к Федору фон Боку вошел генерал Гудериан и щелкнул каблуками, вытягиваясь перед начальством (выскочка, как назло, оказался пунктуален), в здании штаба вдруг началась непонятная суета. Раздались крики на вполне понятном немецком языке: «Бросай оружие, руки вверх, не шевелиться!» и топот множества ног, прозвучало несколько отдельных выстрелов в здании, а у входа прогрохотала гулкая пулеметная очередь. В приемной командующего что-то невнятное пискнул испуганный адъютант, потом с треском выбитых шпингалетов толстая дубовая двухстворчатая дверь распахнулась настежь, и в кабинет ворвались четверо вооруженных до зубов громил. У одного в руках был единый пулемет с примкнутой патронной коробкой, у трех других - укороченное подобие перевернутой вверх ногами автоматической винтовки Мадсена. Лица всех четверых были раскрашены диагональными полосами черного цвета, что придавало им устрашающий и свирепый вид, а форма цветом, покроем и красной звездочкой на каске отдаленно напоминала советскую. Именно что отдаленно, ведь не бывает у солдат Советов жилетов с множеством карманов, надетых поверх противопульных кирас, касок, обтянутых тканью защитного цвета, толстых перчаток с обрезанными пальцами и, самое главное, погон! Типичные большевики обычно должны быть растеряны, туповаты и неумелы, а эти - как идеальные боевые машины с взведенной до отказа пружиной.

- Хенде хох, херрен генерален! - по-немецки рявкнул тот, что с пулеметом. - Стоять смирно перед нашим обожаемым военным вождем, ибо он есть тяжелый бич в деснице Господней!

И когда вошел тот, кого отрекомендовали с такой помпой - обмундированный так же, как его солдаты, среднего роста, с серыми глазами и жесткими чертами лица профессионального воина - руки у Федора фон Бока сами потянулись вверх, и Гудериан последовал его примеру. И произошло это не потому, что в правой руке тот человек держал сияющий бело-голубым светом меч архангела Михаила, а из-за пронзившего двух этих беспощадных убийц понимания, что теперь все хорошее закончилось навсегда - не только для них, но и вообще для Третьего Рейха. Они пытались гнать от себя это чувство, но тщетно.

- Ну вот и все, господа генералы, - сказал вошедший, вкладывая меч в ножны. - С этого момента вы мои личные пленники. А там посмотрим, кого отправить на плаху, а кого еще можно приспособить к доброму делу.

- Да кто вы, черт возьми, такой?! - воскликнул фон Бок, в то время как один из солдат вытаскивал у него из кобуры пистолет.

- Человек я не здешний, поэтому мое имя вам ничего не скажет, - саркастически усмехнулся незнакомец. - Могу лишь сообщить, что как Специальный Исполнительный Агент Творца Всего Сущего, Бич Божий, Адепт Порядка, младший архангел и заместитель Святого Михаила по земным делам, Бог священной оборонительной войны, а также Защитник русских, сербов и болгар, я имею приказ моего Патрона очистить