Скажите «чи-и-из!»: Как живут современные американцы - Ада Баскина

Плата за жилье составляет самую большую статью семейного бюджета – от трети до половины и даже до 75 % от месячной зарплаты. Величина ее зависит от срока выплаты банковской ссуды: чем он меньше, тем дороже. И от того, как давно вы погашаете долг. В первые годы значительно больше, чем к концу выплаты. Ссуда дается банком на 15, 20 или 30 лет.

Американцы легки на подъем – не только для путешествий, но и для перемены места работы, а с нею и жилья. Переезжая из штата в штат, они часто продают свой дом. Если при этом ссуда еще не выплачена (а так обычно и бывает), то операцию эту проделывает не хозяин дома, а банк. Он отдает бывшему владельцу полученную сумму, разумеется, за вычетом процентов, и получает эти деньги с нового покупателя. Такая ипотечная система очень широко и прочно вошла в жизнь американцев. Во всяком случае, мне еще ни разу не приходилось встречать собственника, который сразу же выложил за дом всю сумму. (Кстати, в последние годы ипотечная система в США переживает острейший кризис.)

Итак, основное жилье в США – частное. Но есть и небольшой государственный, а точнее, муниципальный сектор. Чаще всего это дома федеральной жилищной программы. Они предназначены для бедняков, то есть людей с достатком ниже прожиточного уровня. Кварталы этих домов легко заметить и отличить от частных. Обычно это скучные однообразные здания без намека не то чтобы на архитектурные излишества, но даже и на простенькие украшения. У них частенько обшарпанные стены, даже там, где дома построены недавно. Государственное – оно и есть государственное, то есть ничейное. Мы-то это хорошо знаем.

Тут я должна сделать важную оговорку. Еще раз о феномене культурного барьера: любой рассказ о чужой стране накладывается на персональный, личный опыт. А поскольку опыт этот – традиции, привычки, условия жизни – другой, то в воображении рисуется картина, иногда очень далекая от реальной.

Вот рассказываю я об унылых однообразных кварталах муниципальных домов для бедных. И российский читатель, возможно, представит себе нечто убогое, не очень пригодное для жилья. Между тем, по нашим отечественным меркам, дома эти очень даже комфортны. Помещения в них просторные. Каждая квартира оснащена электрической плитой, кондиционером и холодильником.

На каждом этаже (или в подвале дома) – прачечная, несколько стиральных машин с сушками. Кстати, все дома, что мне приходилось видеть, сделаны из кирпича. Или из какого-то другого, но тоже добротного материала. И они ничуть не однообразнее, чем любые Черемушки, хоть в Москве, хоть в провинции. Во всяком случае, наши эмигранты бывают счастливы получить такую квартиру, да еще бесплатно (или за символическую плату).

Но, конечно, все познается в сравнении. Одно дело, если твое новое жилье лучше или не хуже, чем у твоих друзей, таких же эмигрантов. Другое – если твои знакомые американцы живут в красивом доме, на чистой улице с зеленым двором, а часто и с бассейном во дворе. И уж хозяин обеспечит там и круглосуточную охрану с наблюдающими телекамерами, и вывоз мусора, и своевременный ремонт, и ухоженные детские площадки.

Но дело даже не только в качестве самого дома, дело в его местоположении. Твои соседи – бедные негры, индийцы, китайцы, мексиканцы – создают этому «бесплатному» кварталу определенную репутацию. Всем известно – это квартал для неудачников и эмигрантов. И если ты молод и амбициозен или, наоборот, завоевал уже престиж у себя на родине, положим, как уважаемый профессор, инженер, журналист, то уколы самолюбия ты будешь испытывать постоянно. И ты наверняка постесняешься пригласить в гости новых коллег. Кстати, американцы, при всем их разрекламированном демократизме, весьма чувствительны к месту расположения жилья. Одна молодая американка из Чикаго, рассматривающая варианты второго брака, говорила мне:

– Я ищу духовно близкого себе человека. Его материальное положение меня не интересует. Но, конечно, у него должен быть свой дом, пусть даже небольшой, и, конечно, не южнее 60-й стрит (дальше идут бедняцкие кварталы).

Принято считать, что кривая цен американских домов все время идет вверх. Это, однако, не совсем точно.

Да, здания, купленные 20 лет назад, стоят сейчас дороже, но в течение этих двух десятилетий цены то возрастали, то падали. Риэлторы, чей бизнес – покупка-продажа недвижимости, зарабатывают на этой разнице большие деньги.

Тут я вернусь к любимой моей подруге Бриджит Мак-Дана. Напомню, что по профессии она театральный менеджер и что, прожив счастливо 10 лет с одним мужем, вынуждена была развестись. Несколько лет грустила, заводила романы и разочаровывалась, но однажды встретила Сэма и вышла за него замуж.

Сэм по образованию инженер и архитектор. Поработав и тем и другим он задумался: как бы найти такое дело, чтобы не зависеть от начальников, но при этом зарабатывать побольше денег. В это время как раз цены на дома падали. Отец дал ему в долг немного денег, другие он взял в кредит у банка и купил пару дешевых домов. На следующий год цены на недвижимость поползли вверх. Сэм продал оба дома и купил четыре новых. Впрочем, дома эти были отнюдь не новы, они требовали существенного ремонта, потому и стоили недорого. Обновлял их он сам и как инженер, и как прораб, привлекая дешевых строительных рабочих. А потом, когда здания уже выглядели как новенькие, он продавал их задорого. Постепенно бизнес стал приносить ему все больший доход, Сэм сделался вполне состоятельным человеком. Один большой, но порядком разрушенный дом в центре Чикаго он довел до такой кондиции, что стоимость его выросла до 1 миллиона 230 тысяч долларов. Он все раздумывал, кому бы лучше продать – претендентов было двое или трое. Но как раз в это время он решил жениться на Бриджит и… «приспособил» его (стоимость см. выше) в качестве свадебного презента.

Быт

Не спешите сочувствовать

Если американка говорит вам: «Ах, я так замучилась с этим хозяйством!» – не спешите ей сочувствовать. Вернее так: сочувствовать-то вы, конечно, можете, только не рисуйте себе мысленно картинку, знакомую вам по нашим российским реалиям. Быт у американцев несопоставимо легче, чем у нас. Во-первых, потому что в их жизнь плотно вошли новейшие приспособления, электрические и электронные приборы. Во-вторых, потому что сервис в США четко организован, предлагает самые разнообразные услуги на каждом шагу, а благодаря конкуренции вполне доступен по ценам. И, в-третьих, потому что отношение американских хозяек к быту – как бы это поточнее сказать – достаточно прохладное, без страсти. Готовят американки вообще нечасто и немного. Кроме праздников. А в будничной жизни на столе часто появляются полуфабрикаты в пластиковых коробочках из ближайшего магазина или ресторана.

Если хозяйка решила побаловать семью, она в этот вечер по дороге домой заедет в ближайший ресторан (обычно китайский) и прихватит там готовые блюда. Услуга эта в ресторанах давно налажена. Словом, приготовление еды, то, на что наши хозяйки ежедневно тратят часы, в Америке предмета особой заботы не составляет, времени отнимает немного. Но даже и это время кажется моим знакомым, особенно молодым хозяйкам, лишним. «Греть, раскладывать по тарелкам, потом мыть посуду – такая скука! – сказала мне моя новая приятельница. – Я предпочитаю кафе».

Почему в перечне трудностей у нее только мытье тарелок? А где же кастрюли или сковородки, в которых эта уже готовая, но еще холодная еда греется? А их нет. Потому что в тех же магазинных коробочках еда ставится в микроволновую печку, а потом – в той же упаковке – на стол. Меня это поначалу шокировало: еда в коробках на столе – не знак ли это неуважительного отношения к гостю? Но позднее поняла – так здесь принято. Все должно быть рационально, а какой смысл в перекладывании из одной емкости в другую? Ведь еда остается такой же.

Любопытно поведение американцев в своих ресторанах. Когда в Макдональдсе, Бёргере-Кинге или любом другом недорогом кафе клиенты уносят недоеденную (или изначально для этого купленную) еду домой – это кажется вполне естественным. Но когда в дорогущем ресторане «Гарвард-клаб» в Нью-Йорке, в центре Манхэттена я увидела подобную картину, меня передернуло. Компания за соседним с нами столиком заканчивала обед и аккуратно сгребала остатки салатов, закусок и горячего в принесенные с собой бумажные пакеты. Эта процедура не удивляла официантов, было видно, что к ней здесь привыкли. «Для собачки», – пояснил официант, проследив мой удивленный взгляд. Такой эвфемизм, как я поняла, здесь вполне принимали. Это было 15 лет назад. Недавно я побывала в том же «Гарвард-клаб» и увидела, что за всеми столиками посетители собирали остатки своей недоеденной еды. Однако сегодня этот процесс упрощен и легализован. Официант приносит вместе со счетом картонные коробочки: в них складываются остатки. А посетители в открытую сообщают: «Это нам на ужин (на завтрак)».