Опричина в русской истории - воспоминание о будущем - Андрей Фурсов

Вполне возможен раскол верхушки и столкновение двух типов опричнины — «грозненского» и «питерского», и это будет новация в развитии опричного принципа. За первым будет стоять схема нации-корпорации и империи, за вторым — «регион-государства» («рынка-государства»), условно говоря, «Четвёртый Рим» против «Асгарда». При этом при прочих равных большие шансы на победу имеет та опричнина, которая успешнее сыграет на мировой арене, использовав противоречия возможных недругов и создав сеть международных союзов. Год назад, выступая в Гаване на конгрессе по глобальным проблемам, я сказал, что нациям-корпорациям (или государствам, избравшим этот путь, автоматически предполагающий левую диктатуру) в борьбе с неоимпериализмом, транснациональными корпорациями и корпорациями-государствами необходим союз — нечто вроде V Интернационала. Помимо прочего, это заставит буржуинов распылять силы.

Впрочем, не исключена ещё одна новация-выверт русской истории: синтез «грозненской» и «питерской» версий опричнины, хотя здесь сразу же возникает много проблем. Но нам не привыкать: Россия страна и проблемная, и экспериментальная, здесь часто работает принцип «не жалко никого: ни тебя, ни себя, ни его» (слова из песни в фильме «Бумер»).

Победа «левой опричнины» — это только начало тяжёлого пути, который можно охарактеризовать фразой ненавистника России, Черчилля: кровь, пот и слёзы. Новая опричнина будет разворачиваться в обществе намного более разложившемся и криминализованном, чем сталинская. И это несомненно наложит свой отпечаток на неоопричнину — здесь не надо питать иллюзий.

Далее. Нынешняя Россия — это обнажившиеся пласты-дефекты сразу нескольких эпох русской истории, концы и начала в бардаке последних десятилетий спутались между собой — «всё смешалось в диком танце» (Н.Заболоцкий). РФ — футуроархаическое общество: рядом с виртуальным миром XXI века существуют материальные реалии XVIII–XIX веков, не говоря уже о сосуществовании различных типов русского человека различных эпох. Тут тебе и пугачёвский «тулупчик заячий», и мундир генерала Скобелева, и будёновки и кожанки — чекистов и люберов, и малиновые пиджаки «новых русских». Как заметил уже цитировавшийся мной О.Маркеев, «бронепоезд очередной российской революции лбом таранит рубежи двадцать первого века, а хвостовые вагоны ещё болтаются на стыках века девятнадцатого». Социально-экономическая неоднородность страны, отражающая нерешённость проблем сразу нескольких стадиально различных экономических укладов — т.е. нерешённость в прошлом, «приехавшая» в будущее — всё это тоже проблемы, которые надо будет решать, причём быстро и одновременно, преодолевая при этом сопротивление бенефикторов предыдущей эпохи, криминала и пассивность населения. Ну и, естественно, сопротивления внешних сил.

На пороге нового мира:

русская неоопричнина против мировой «чрезвычайки»?

У проблемы опричнины, русской «чрезвычайки» и связанных с ними потрясений есть международный аспект, что неудивительно: русская история — часть европейской, евразийской и мировой. Есть некая эмпирическая регулярность, как сказал бы Н.Д.Кондатьев, в соотношении наших опричнин и смутореволюций, с одной стороны, и мировых смут и войн, с другой. Исторически опричнины в России становились либо преддверием мировых смут, либо их элементом.

Так, наши опричнина и Смута начала XVII века были элементом Большой Смуты, кризиса «длинного XVI века» (1453–1648). И вот что интересно: наша восточноевропейская смута, закончившаяся в 1618-1619 годах (поход Владислава на Москву, Деулинский мир, возвращение Филарета из польского плена и фактическое занятие им царского трона) оказалась прологом западноевропейской Тридцатилетней войны (1618–1648). Именно эта война не позволила Западу взять ослабленную смутой Россию голыми руками.

Аналогичным образом обстояли дела после петровской «смуты сверху». Несмотря на победу в Северной войне, Россия, укатанная внешней войной и внутренней погромовойной, была слаба в 1720–1730-е годы. Однако войны, которые вели европейцы за разные «наследства», не позволили использовать эту слабость. Ну а к середине 1750-х годов, к Семилетней войне Россия пришла в себя и сломала хребет Фридриху II. В ХХ веке русская революция и новая русская опричнина стали преддверием и элементом новой Тридцатилетней войны (1914–1945) —  теперь уже не европейской, а мировой.

Размышления о войнах — не самое приятное занятие, но абсолютно необходимое. И не только в общем плане (si vis pacem para bellum — «хочешь мира, готовься к войне»), но и вполне конкретном. Мы живём в предвоенную эпоху; мир вползает в кризис, которому нет аналогов. Предвоенность эта, однако, формальная. По сути, мы уже живём в военную эпоху: глобализация, «кладезь бездны» для которой разверзлась с разрушением СССР, есть не что иное, как достижение военных целей мирными (финансово-экономическими, психоинформационными) средствами. Впрочем, всё это не исключает и обычных войн: натовская агрессия против Югославии, Ирака, Афганистана. И если поверить Киссинджеру, заявившему, что глобализация есть новое название американского империализма, то глобализация в сущностном плане есть империалистическая война нового типа. Или агрессивная война нового империализма.

Сегодня есть фактор, способный резко обострить ситуацию — американо-китайское соперничество. Китай, по мнению ряда экспертов, по ВВП, измеряемому по паритету покупательной способности (ППС), достиг 40 трлн долларов. Это столько же, сколько у США, Евросоюза и Японии вместе взятых; ещё 40 трлн приходится на «остальной» мир. Если учесть, что Китай начинает подтягивать свою военную массу к массе экономической, что позиции военных в руководстве КНР усиливаются, что всё это происходит на фоне мирового кризиса, ремиссия в развитии которого не должна вводить в заблуждение, то можно говорить об изменении мировой политико-экономической ситуации. Чтобы не допустить её развития в неблагоприятном для себя направлении, США как «тело», «клетка» закрытых наднациональных структур управления («мозг/дух», «ядро») должны подсечь Китай, как это было сделано в 1914–1918 годах с Германией или как в 1985–1991 годах — с СССР; попытка подсечь Россию в 1914 году провалилась — возник сталинский СССР; попытка в 1941–1945 годах, когда на СССР натравили Гитлера, тоже провалилась. В нынешней ситуации у США как ядра «совокупного Запада» теоретически не так много вариантов.

Вариант № 1. Попытаться решить китайскую проблему военным путём с помощью России: русский мужик в очередной раз становится пушечным мясом для англосаксов, русское пространство — главным театром военных действий, как восточный фронт в двух мировых войнах ХХ века. Под такую задачу Россию могут принять/втянуть в НАТО, присвоив таким образом наш ядерный потенциал и необходимое для войны пространство.  Итогом такой войны может стать распад Китая, полный демонтаж России и, как это ни парадоксально, ликвидация мировой верхушкой американской империи — по методу ликвидации Британской империи американцами и «наднационалами» после победы над Гитлером.

Этот вариант маловероятен в силу, мягко говоря, слабой боеспособности российской армии. К тому же, вряд ли русские солдаты и офицеры захотят всерьёз воевать с китайцами.

Вариант № 2. США создают с КНР кондоминиум, делят Россию, как это предлагает известный ненавистник России Зб.Бжезинский. В этом случае США, находящиеся не в лучшем состоянии (сегодня, конечно же, Америка переживает не 1960-е, 1920-е или 1870-е годы — худшие десятилетия в своей истории, но движется в их направлении) получат передышку. Но и Китай получит, причём не только передышку, но и колоссальные ресурсы, что резко и, возможно, окончательно изменит мировую ситуацию в его пользу, и даже война не поможет. Расчёт может быть на то, что во время «передышки» Китай взорвётся изнутри или подавится куском России, но — «гладко было на бумаге». И где уверенность, что Россия позволит себя съесть. Конечно, есть такая поговорка: «Если ты выглядишь как еда, тебя обязательно съедят», но попытка съесть Россию — ядерную (до сих пор) державу — чревата. Чужеземные оккупационные режимы здесь не держатся, и даже Золотая Орда (Алтын Ордон) эксплуатировала Русь на дистанции, взимая дань, как это сегодня делает Западная Орда (Баруун Ордон). Наконец, и это главное, на раздел России с США не пойдёт Китай, для которого США намного опаснее и которым он скорее постарается противопоставить китайско-русский союз, и это далеко не худший вариант для России.

Вариант № 3. Мне он не представляется невероятным, напротив. США будут систематически сбивать дыхание Китаю (и заодно России — чтобы не рыпалась; о том, что Россия не должна это делать, понимая, кто в доме хозяин, откровенно говорят сегодня и Киссинджер, и Олбрайт и многие другие) где только можно — на всей мировой доске игры в «го» (вэйци). При этом есть регионы, наиболее приспособленные для того, чтобы созданное там напряжение давило на Китай, Россию, Иран (правда, в случае последнего более вероятен военный удар), а если надо — Индию — это район Афганистана — Пакистана, который в США всё чаще объединяют в некое целое под названием «Афпак».