Газета Завтра 443 (21 2002) - Газета Завтра Газета

...Дугин познакомился со мной в 1992-м, стал вместе со мной отцом-основателем партии. Долгое время, однако, его деятельность в партии носила скорее совещательный характер, он наблюдал и советовал. Оживился он только тогда, когда увидел, что у партии есть кадры, и не в количестве нескольких учеников, но многие десятки способных пацанов только в московской организации. Вот тут я увидел, как у него — в переносном смысле — закапала слюна из пасти... Учить Дугин любил и любил иметь учеников. Справедливости ради следует сказать, что первые годы личный состав партии пополнялся за счет фанатов Лимонова, Летова и Дугина. То, что мы сделали в литературе, в музыке, в ... ну, назовем дугинские труды "философией", — привлекло к нам ребят. Позднее, в 1999-м, к нам пошли люди, привлеченные уже имиджем самой партии. В "Книге мертвых" я вспоминаю сцену у пивной палатки возле метро "Арбатская", когда длинногривый, в длинном пальто Дугин говорит мне: "Вам, Эдуард, воину и кшатрию, надлежит вести людей, я же — жрец, маг, Мерлин, моя роль женская — объяснять и утешать". По моим воспоминаниям, это была весна 1995 года. Я поверил в серьезность происходящего. Я всегда принимал себя всерьез, потому сподобился прожить нелегкую, но четкую, цельную и сильную жизнь. Александр Гельевич, возможно, выбрал вначале такую же жизнь, как и я, но не вытянул. Не по силам оказалось отвечать за свой базар. Но отцом-основателем партии он является.

И тут всякий ревизионизм неуместен. Глупо было бы выпихнуть Дугина из истории НБП. Идеологический вклад он внес: его контрибуция — правые идеи, которые он знал хорошо. И правые сказки: их он рассказывал в "Лимонке" до самой весны 1998 года. Как-то я сказал, что Дугин не был идеологом НБП, но был сказочником партии: действительно, он умел с популяризаторским блеском рассказывать сказки. Правые легенды подавались им незабываемо. Все мы навсегда запомнили опубликованную в "Элементах" его притчу о героях, называемых монголами "Люди длинной воли". О тех, кто достойно умел пройти весь путь жизни воином, а не только его краткую часть. Сам Александр Гельевич оказался человеком короткой воли.

В 1997 году я много ездил, отсутствовал большую часть года, и потому не наблюдал воочию, как складывается ритуал этих лекций. Возвращаясь в Москву, я приходил в штаб по понедельникам, строил народ, обсуждал практические дела, выход газеты, решал денежные проблемы. Партстроительство высасывало все мое время, потому я обычно появлялся в самом конце лекции Дугина. Он убегал на радио-101, и слово брал я. Однажды я пришел на 40 минут раньше обычного и присутствовал при последних сорока минутах лекции Мэрлина под названием "Философский русский". Я внимательно прослушал, что говорил Дугин, и то, что он говорил, мне очень и очень не понравилось. А он говорил, что мы не готовы к революции, что вначале, путем кропотливого совершенствования, следует создать новый тип человека, а именно "философского русского". Все мы обязаны стать таковыми, а уж потом, когда-то, в неопределенном будущем, мы, возможно, сможем приступить к революции. Закончил он совсем абсурдным призывом к нацболам — научиться делать деньги и убежал на радио. Я вынужден был мягко завуалировать перед нацболами призыв Дугина самосовершенствоваться. Я сказал, что партия — это не кружок совместного изучения литературы и искусства. Партия ставит перед собой задачи политические. Самосовершенствование не есть политическая задача. Никто не против вашего самосовершенствования, но занимайтесь им, что называется, в свободное от выполнения заданий партии время.

Пока я бороздил пески Центральной Азии, агитировал народ на границе с Чечней, Мэрлин, оказывается, увел души ребят. На следующий день ко мне явились Локотков, Охапкин, Хорс, очень взволнованные. "Эдуард Вениаминович, вы должны сказать ему, чтобы он извинился". — "Кому, за что?" — "Дугину. Он думает, что может нас безнаказанно унижать". — "В чем дело?" Они протянули мне "Лимонку", где в рубрике "Как надо понимать" — была отмечена короткая заметка "Как надо понимать бункерских нацболов, детей подземелья". Дугин излил свою желчь на попивающих пиво, играющих в шахматы, боксирующих обитателей Бункера, "бесполезных полудурков, которые еще к тому же и не прочь взять то, что плохо лежит". "Почему вы относите это на свой счет?" Они объяснили мне, что случились в жизни Бункера определенные события, которые знают все партийцы, что у Дугина из кассы пропали какие-то 248, что ли, рублей, и он по этому поводу окрысился на Локоткова, Охапкина, Хорса и Дементьева. Что они требуют извинения, что Дугин высокомерно презирает всех, что у него мания величия и что такие отношения не могут существовать дальше.

С большой неохотой я позвонил Дугину. Он сразу стал называть меня "Эдуардом Вениаминовичем", что уже ничего хорошего не предвещало. "Эти люди — неадекватный человеческий материал, — сухо заявил Дугин. — Вместо того, чтобы быть благодарными за то, что их допустили в Историю, они хамят. Они недурно пристроились, воруют у меня деньги..." — "Саша, я не уверен, что именно они взяли ваши деньги. Ключ от Бункера есть и у электриков, и у сантехников. Потом, вы ведь знаете, что я был против того, чтобы в Бункере продавали что-либо, кроме газеты. Деньги непременно развращают личный состав".

"Саша, — сказал я. — Вам ли ставить себя на одну доску с пацанами. Это же бытовая ссора. Вам ли, философу, одному из основателей партии, втягиваться в склоку из-за 248 рублей. Хотите, я возмещу убыток? Моя роль в партии всех crpебать вместе". — "Я требую, чтобы эти четверо были исключены из партии, — сказал Дугин. — Я не noтерплю... Выбирайте, Эдуард, или я, или эти подонки..."

Впоследствии кто-то из моих сподвижников высказал мысль, что Дугин вначале решил уйти от нас, а уж потом подыскал предлог. Весной 1998 года дела его обстояли как никогда хорошо: вышел том "Основ геополитики" с предисловием генерала Клокотова, замначальника Генерального штаба. "Основы" продавались прекрасно, Дугин с Сережей Мелентьевым готовил 2-е издание. В Германии приняли "Основы геополитики" за официальную доктрину Российского Генштаба на основании предисловия генерала. Некоторые немецкие журналы даже опубликовали рецензии на непереведенную на немецкий (редчайший случай!) русскую книгу. Дугин, должно быть, чувствовал себя на вершине блаженства. Вершителем судеб русского государства! НБП и его мальчики и девочки стали тесны Дугину — не знаю, собрался ли он заранее покинуть нас или решение это пришло к нему внезапно.

Впоследствии Дугин разогнал всех, ушедших с ним ребят, кроме Коровина и Бутрима. Макса Суркова он выгнал за то, что тот был обильно татуирован. Он выгнал "красно-коричневого" сиониста, раболепно глядевшего Дугину в рот. Последним Дугин выгнал Цветкова.

Что крылось за пустяковыми придирками к не самым плохим национал-большевикам? Думаю, Дугин понимал, что эпоха сменилась. Страна насытилась знаниями о фашизме. Магазин "Библио-Глобус" весь пестрел богато иллюстрированными альбомами о Гитлере, Геббельсе и третьем рейхе. Можно было пойти и купить то, что Дугин добывал с трудом и отпускал по каплям, необходимость в культуртрегерской деятельности отпала. Должность гуру была не нужна. "Кирилл и Мефодий фашизма" вскоре должен был остаться не у дел в партии. Одновременно Дугин уже успел переквалифицироваться в верховного жреца геополитики. Без всякой иронии считаю, что он — самый блестящий истолкователь геополитики, какой возможен в России. И геополитика ему подходит, поскольку это необязательная сказка о том, как должен вести себя мир. А Дугин ведь сказочник.

ВЕРТОЛЕТ

Александр Ефремов

20 мая 2002 0

21(444)

Date: 21-05-2002

ВЕРТОЛЕТ

Хочет оно того или нет, телевидение переживает глубокий кризис. Своей беспросветной пошлостью, тупостью, копированием худших западных образцов, прямым насыщением эфира американской киномакулатурой оно уже надоело. Все более отворачивается зритель и от всех этих "Времен", "Сегодня", "Вестей". В своей фальсификации реальности они перешли грань, отделяющую информационное варево, которое население могло хоть как-то усваивать, от того абсолютного суррогата, коим потчуют аудиторию все последние месяцы. Слащавое восхваление, поддакивание верховной власти превосходит даже былую "осанну" генсекам. Хвальба по адресу законопроектов (в первую очередь о продаже земли), мифического экономического роста и иных "достижений" ведется так топорно, что агитаторы все больше похожи на смешных, дешевых марионеток. Да и вправду, сколько же может дряхлеющий Познер рассказывать сказочки, прикрывая наготу нынешнего коллективно-олигархического "короля". А более молодая поросль — от Андреевой до Митковой, от Клейменова до Ревенко — все больше несут агрессивный цинизм, наглую энергию беспринципности.