На черной лестнице (сборник) - Роман Сенчин

Девушки тут же зашептались. Что-то такое: «Я же тебе говорила!» – «Да ладно, потом…»

– Это обычное дело, – успокоил их Виталий. – Нынче людей такого круга, да чтоб с нормальной ориентацией – днем с огнем… Одни изначально такие, других жизнь заставила. А наркотов сколько! Кокаинщики, героинщики – это уже не люди.

Молодой человек ударил неважно, а бившая вслед за ним симпатичная и вовсе – наверное, из-за волнения – вынесла шар за бортик. Шар звонко ударился о ручку дивана, покатился по паркету.

– Аккуратнее, господа, – поднимая шар, произнес маркер.

Виталий посмотрел на парня раздраженно, но удержался, ничего не ответил.

Партия растянулась надолго. Игроки действительно были не мастера. И все же доиграли в конце концов. Молодой человек победил с преимуществом в два шара.

– Спасибо за компанию, девушки! – улыбаясь, сказал он. – Извините, я отойду, нужно сделать срочный звонок. – Он потрогал пиджак, нащупывая телефон, слегка поклонился и вышел из бильярдной.

Вместо того чтобы звонить, молодой человек направился в ресторан.

Там почти пусто. У посетителей «Пены» редко бывают финансы, чтоб в нем посидеть, но ресторан открыт – по слухам, здесь частенько отмечают удачи бандиты из этого района города. И сейчас, видно, ожидали кого-то важного – официанты торопливо накрывали на несколько придвинутых друг к другу столов в уютном уголке.

Молодой человек потребовал меню, долго его изучал, морщился, цокал языком.

– Мда-с, – сказал наконец, – это уж слишком…

Скрывая презрение, официант учтиво ответил:

– Как вам угодно.

Уже собираясь вернуть ему красивую папочку, молодой человек заметил что-то интересное.

– Погодите, а вот это… ад… жип… сандал, что такое?

Официант объяснил мгновенно потеплевшим голосом:

– Нечто вроде овощного рагу. Грузинское блюдо.

– Да? И вкусно?

– М-м, – обидчиво покривил губы официант, – вкусно, конечно.

– А почему так дешево? Двадцать пять рублей порция…

– Гм…

– Понятно, – молодой человек снова стал изучать меню. – Хорошо-о.

Девушки были во втором танцзале. Они сидели на диванчике и смотрели, как топчутся редкие парочки. Молодой человек подошел к ним.

– Позвонил, новости неважные – завтра в Ригу лететь. Во-от… – И предложил ненавязчиво: – Не хотите ли перекусить слегка? Чтоб, как говорится, голод не мешал отдыхать. Согласны?

Девушки не сразу, но согласились.

Усаживая их за столик, молодой человек говорил:

– Я, признаться, вегетарианец. И, извините, всем советую исключать мясо. Молоко, йогурты, сыр – это нормально. А мясо… От него грубеешь и физически, и морально.

В ответ девушки согласно, уважительно кивали. Они сидели напротив молодого человека, и он заметил, что им неловко здесь, они ерзают на стульях, нервно озираются.

– Так-с, значит, – обратился молодой человек к официанту, – нам, пожалуйста, три аджип… сандала, десяток сырных канапе, три салата-латук и… и триста граммов водки… «Смирнофф», да.

– Всё? – уточнил официант.

– Пока всё.

Когда официант удалился, молодой человек потер руки и затем быстро снял пиджак, повесил на спинку стула.

– Аджипсанда-ал, – протянул мечтательно, – замечательнейшая вещь. Не пробовали? Грузинская кухня! Эх, Сухуми, Гагры… Кстати, мы же до сих пор как следует и не познакомились! – вспомнил он. – Виталий. А вас?..

Симпатичная назвалась Леной, а та, что в сиреневом, – Анжелой.

– Отличные имена!

Официант принес салаты, канапе и запотевший графинчик.

– Аджипсандал придется подождать. Готовим.

– Хорошо, – кивнул Виталий и жестом велел официанту наполнить рюмки; тот наполнил.

– Что ж, за знакомство!

Чокнулись, выпили. Съели по одному канапе.

– Вы здесь всю ночь проведете? – спросил Виталий.

– Нет, скоро по домам, – цепляя на вилку зеленые листья, ответила симпатичная Лена. – Завтра к десяти на работу…

– И где работаете, коль не секрет?

Девушки посмотрели друг на друга, совещаясь взглядами – сказать или нет. Потом Анжела уныло призналась:

– В парикмахерской.

– Да? Отлично!

– Чего же здесь отличного?

– Как же. – Вадим понемножку подлил в рюмки, – буду посещать ваш салон, если он, конечно, на уровне. Ха-ха! По знакомству-то слишком топорно обкорнать не должны. Так? – И, сменив шутливый тон на серьезный, он спросил: – Адресок можно ли узнать?

– У нас не салон, – по-прежнему уныло сказала Анжела, – простая парикмахерская.

– Н-ну, бывают и салоны такие, что так обкорнают – хоть налысо после них брейся. – Виталий достал маленький органайзер и ручку. – Так, записываю. Может, я стану вашим постоянным клиентом. У, неплохо?

Девушки помялись, снова попереглядывались, и Лена сказала адрес.

Запахло ароматом специй, тушеных овощей; официант принес аджипсандал.

– У-у, – застонал Виталий, берясь за вилку, – налетай, девчата!

Посидели неплохо. Девушки были довольны. Молодой человек проверил поданный счет, расплатился. Когда вышли из ресторана, он сказал:

– Цены, конечно, неслабые. Я имею в виду, для обычных людей. Надо будет пустить в журнале матерьяльчик, ха-ха!

Девушки тоже хихикнули.

Потом танцевали. Молодому человеку приятнее было танцевать с простенькой Леной, но он не обижал и Анжелу – по песне с каждой.

Потом выпили по бутылке «Балтики», и в начале четвертого девушки засобирались домой.

– Как же вы доберетесь? – удивился Виталий. – Метро закрыто еще.

– Да нам тут рядом, полквартала…

– Что ж, понимаю, – вздохнул он, – работа есть работа. Я тоже скоро отправлюсь, надо выспаться перед самолетом. В Ригу лечу, насчет распространения журнала. Там у них какие-то препоны ставят, дескать, «ОМ» – слишком русский. Хм! Конечно, мы ориентируемся на Россию, во-первых. А как же иначе?.. Полечу вот теперь разбираться…

Анжела и Лена смотрели на него с уважением и завистью.

– Везет, – вздохнула Лена. – Я на самолете только в детстве летала. Уже почти и не помню…

Молодой человек отмахнулся:

– Ничего хорошего. Весь полет перед глазами эти кадры про катастрофы. А если в воздушную яму попадешь или тряхнет, всё, думаешь, приплыли. Н-ну, ладно, – он взглянул на часы, – не смею задерживать. До встречи, девушки!

Они ушли. Молодой человек побродил по клубу, покуривая «Парламент». Людей в «Пене» совсем мало, и все вялые, полусонные. Ожидают открытия метро. Подиум, где вечером устраивали конкурсы и танцевали клубные девочки, стоит пустой, темный. Музыка медленная, точно и она устала; уже никто не танцует. В укромных закутках дремлют, обнявшись, юноши и девушки.

…Кое-как дотерпел до шести утра. Теперь трясется в безлюдном вагоне. На полу, на сиденьях валяются сорванные со стен какими-то дебилами обрывки рекламных наклеек. Один обрывок прилип к подошве туфли, и он пытается другой туфлей отлепить его, раздражаясь и одновременно радуясь, что нашлось занятие.

Глаза слипаются, хочется спать, голова отяжелела от легкого, но ощутимого похмелья. Скулы ломит, раздирает зевота.

…От станции до его дома – минут десять дворами. Шагает быстро, дрожа от холода, подняв воротник пиджака. Курит последнюю сигарету из пачки «Парламента». По временам под ногами хрустит тонкий ледок на досыхающих апрельских лужах… Когда-то в детстве он любил крошить такой ледок каблуком. Льдинки разлетались, звенели, как стеклышки, а под ними чернела полоска грязной, незамерзшей воды…

Проходя по одному из дворов, он останавливается над кучкой мусора, который поленились донести до контейнера и вывалили просто под дерево.

– У, сволочи! – прошипел он со злой обидой, пнул красочную банку из-под консервированных сосисок. – С-суки!..

Зашагал дальше.

…Обшарпанная пятиэтажка в глубине тесных дворов и кривых узких переулков. Темная холодная лестница. Подошвы добротных туфель гулко стучат по истертым ступенькам.

Достает ключ, открывает дверь на третьем этаже.

– Лёша, ты? – спрашивает с кровати мама хриплым, свистящим голосом.

– Я. Всё нормально? – Он снял туфли, прошел в комнату.

– Ничего, – отвечает мама, – немного поспала. С вечера опять приступ был…

– У-у…

– Ты поешь, сынок, там на плите в сковородке гречка и печень. С томат-пастой вкусно.

Он кивает:

– Сейчас переоденусь, поем.

Загородившись дверцей шифоньера, снимает пиджак, рубашку, брюки. Вешает их на плечики. Поверх костюма натягивает целлофановый мешок. Теперь выходная одежда ему долго не понадобится…

– Тебе вечером с работы звонили, – говорит мама. – Ругались, что плохо убрался…

– Да? – отзывается он и зло, еле слышно бурчит: – Им, гадам, всегда не нравится…

– Ты уж, сынок, постарайся как-нибудь. Уволят еще, а как жить-то будем? Моя эта пенсия, сам понимаешь… а на рынке у тебя то есть деньги, то нет…

– Мда…

– И еще, – вспоминает мама, – Виталька звонил, напоминал о карте какой-то. Чтоб ты сегодня занес.