Сайберия - Владимир Сергеевич Василенко

безвозвратно. Значит, кто-то забрал эдру с его тела, как и с тела князя. И это беспокоило Грача, пожалуй, даже больше, чем сам провал задания.

Неужели кто-то из своих? Но кто осмелился бы пойти против Стаи? Убийство своего — самый тяжкий грех, прощения ему нет. Да и не выживет одиночка без помощи остальных. Может, какой-то молодняк, неучтённый обращённый? Или вовсе первородок, получивший Дар Зверя, как в старину, где-нибудь на востоке?

Слишком много вопросов. К тому же, с мёртвых эдру умеют собирать не только волки…

Эх, Арсен, Арсен… А ты ведь был весьма перспективным. Как же ты так оплошал?

Сама миссия у Лазарева была хоть и деликатной, но не очень-то сложной. Князь Василевский — давно разорившийся и выживающий из ума старикан. Однако за какие-то старые заслуги он до сих пор находился под протекцией государя. Молодой князь Орлов поручил устранить его. О причинах он перед исполнителями, понятное дело, не распространялся. Единственное, на чём настаивал — что выглядеть всё должно максимально естественно, чтобы не привлекать внимание полиции.

По поручению Грача Лазарев заранее, ещё в начале лета приехал в Демидов и поселился по соседству с Василевским под видом врача частной практики. Прикрытие было идеальным, поскольку он и правда был практикующим врачом. Затем он нашёл подход к управляющему имением князя. Поработал и кнутом, и пряником, но убедил того в уговоренное время подмешать старику снотворное и разыграть небольшую сценку перед остальной прислугой.

Расчёт был прост — управляющий посылал за доктором, являлся Лазарев и с помощью Дара ослаблял князя настолько, чтобы тот помер своей смертью через пару дней, не приходя в сознание.

Но что-то пошло не так. Управляющий рассказал о странном пациенте, появившемся в доме князя пару дней назад. На первый взгляд, ничего подозрительного. Василевский был сильным целителем, хотя и с несколько специфичным Даром, больше подходящим для лечения ран, нежели обычных болезней. К нему порой обращались за помощью и, собственно, на это он и жил в последние годы.

В этот раз он притащил в дом одну из жертв недавнего теракта на железной дороге. Анархисты взорвали бомбу в поезде, приехавшем из Тобольска. Князь довольно быстро поставил парня на ноги и оставил жить у себя, пока тот окончательно не поправится. И вот тут-то начались кое-какие странности.

На допросе управляющий показал, что старый князь накануне заперся с гостем в кабинете, и они о чём-то долго разговаривали. А когда Лазарев пришёл, чтобы выполнить последнюю часть плана, именно гость помешал ему. Управляющий видел, как тот вошёл в спальню князя, завязалась драка, раздались выстрелы…

Вот тут-то этот слизняк и запаниковал. Лазарева он боялся до чёртиков, и правильно делал. Решил, что тот разозлится из-за этого нападения и выместит злость на нём. Кретин! Лазарев и так бы убрал его после смерти князя, как ненужного свидетеля. Впрочем, не меньше этого управляющий боялся и второго исхода — если князь отобьёт нападение и раскроет его предательство. Так что он решил попросту спалить дом со всеми его обитателями и сбежать. Даже баб из прислуги не пожалел.

Грач брезгливо поморщился, вспомнив, как этот червяк заикался и обливался потом, спутанно и торопливо отвечая на его вопросы. Страх, как, впрочем, и иные эмоции делают людишек ещё более жалкими. И от этих ничтожных тварей детям Стаи приходится всю жизнь прятаться? Это не просто несправедливо — это глупо и смешно. Если бы не другие нефилимы, Стая давно бы правила всем этим сбродом.

Позади раздалось деликатное покашливание. Грач давно почуял приближение незнакомца — тот пыхтел и кашлял на ходу так, что его было слышно за сотню шагов.

Впрочем, это был не незнакомец. Грач узнал его запах, хоть и изрядно заглушённый вонью обгорелых тел. Околоточный надзиратель. Кажется, Ковтунов его фамилия.

Чуть помедлив, полицейский подошёл ближе и встал рядом, брезгливо прикрывая рот и нос клетчатым платком. Грузный, усатый, похожий на моржа мужик в расстёгнутой шерстяной шинели поверх полицейского мундира. Несмотря на морозец, он обильно вспотел — пряди взмокших волос выбились из-под фуражки и прилипли ко лбу.

— Посторонним сюда нельзя, ваше благородие, — окинув Грача насторожённо-неприязненным взглядом, предупредил он.

— Я не посторонний, — хрипло каркнул Грач, почти не размыкая губ.

Околоточный, откашлявшись, подошёл ещё чуть ближе, морщась от запаха.

— Кажется, я вас где-то видел, но, простите… С кем имею честь?

— Уральское Охранное отделение.

— Ах, да, охранка… Но меня не предупреждали, что вы прибудете.

— А должны были?

Полицейский, раздражённо хмыкнув, искоса окинул Грача ещё более неприязненным взглядом.

— И всё-таки, вы не представились. Кто вы?

— Это неважно. В полдень здесь будет мой начальник. Статский советник Орлов. Все ваши вопросы можете обратить к нему.

— А, ну как же, слыхал, слыхал. Молодое дарование, так сказать. Но… — он вытянул из жилета часы на цепочке и, щёлкнув крышкой, взглянул на время. — Похоже, запаздывает Феликс Аристархович. Уже двенадцать, а…

Странный шелестящий звук над их головами заставил околоточного встрепенуться, запрокидывая лицо к небу. Фуражка едва не свалилась с его головы, и он придержал её рукой. Ахнул, испуганно присев, когда с неба в десятке метров от них вдруг рухнула огромная птица с размахом крыльев метра в два.

Впрочем, быстро стало понятно, что это не птица, а человек в длинном кожаном плаще хитрого покроя, который в полёте раскрывался треугольным крылом. Сходство с птицей придавал диковинный лётный шлем с заострённым носом, похожий на маску чумного доктора. Нефилим снял его, небрежным жестом поправил светлые растрёпанные волосы и широким шагом направился к Грачу.

Молодое дарование… Что ж, Феликс Орлов и правда один из самых молодых статских советников в Демидове. А уж получить пост Начальника Уральского охранного отделения в столь юном возрасте и вовсе дело нетривиальное. Сколько ему? Двадцать пять, а то и меньше? Впрочем, внешность нефилимов обманчива…

Наследник легендарного рода Орловых был хорош собой, особенно в мундире — строен, ладен, с безупречным, пожалуй, даже слишком красивым для мужчины лицом. Правда, несколько портило его жёсткое, злое выражение и слишком резкие движения головой, от которых он походил на птицу.

— Ваше сиятельство… — начал было Ковтунов, вытянувшись по стойке смирно, но блондин прервал его, небрежно махнув рукой в белоснежной перчатке.

— Оставьте нас!

Околоточный сконфуженно покраснел, но всё же послушался и пошёл прочь. Впрочем, он, кажется, и рад был убраться подальше от обгоревших трупов.

Сам Орлов брезгливо поморщился, окидывая взглядом тела.

— Фу,