Негатор. Враг стабильности - Алексей Переяславцев

– О, не сомневаюсь, что это будет сделано со всей возможной тщательностью.

Глаза особо почтенной чуть-чуть сузились. Присутствуй Сарат при данном разговоре, он бы это заметил – не в силу исключительной наблюдательности, а по причине семейного положения. Бывают и такие мужья.

– Вот, кстати: почему вы так уверены, что выборы вообще состоятся?

Удивление почтеннейшего было на грани возмущения и выглядело искренним:

– Помилуйте, Моана, да как же их можно отменить? Уже прошло объявление – вы сами его слышали. Нет, это решительно невозможно. Выборы академика должны пройти. В конце концов, устав Академии этого требует.

– Приношу извинения за неточность выражения. Я имела в виду другие выборы – кандидата в академики. Представьте себе: высокопочтенного Хассан-орта забаллотируют…

Ответ последовал без малейшей задержки:

– Представить могу. А вот поверить в такое – ни за что. Если у Первого – допустим на минуту – вдруг появится сомнение в результате выборов, он их просто перенесет, это разрешено. Но пустить дело на самотек… простите на неучтивом слове, но я лучше вас знаю Первого.

– В ваших знаниях я не сомневалась и не сомневаюсь. Но что, если сыграет… некая случайность, которую абсолютно невозможно предвидеть?

Академик в очередной раз подумал, что собеседница знает много больше, чем говорит. Но с ответом он не замедлился:

– Будь по-вашему. Согласен, что такая… такое событие может произойти. Но вы-то ничего при этом не теряете. ДОПУСТИМ, Хассан-орта провалят на выборах – и что? Назначат еще одни выборы, ибо вакантное место в Академии не может существовать долго. Устав говорит об этом недвусмысленно. Выберут кого-то другого, а после настанет черед кандидата. И вот тут…

– Хорошо, вы меня убедили.

Тон этой реплики не очень-то согласовывался с ее содержанием.

Все это было доведено до меня. Мгновенно возникли вопросы:

– Скажите, Моана, а зачем вам понадобилось пугать Тофара?

– Да пребудут с вами Пресветлые – какое там «пугать»? Я лишь чуть-чуть намекнула, что с этим Хассаном не все чисто, по нашему мнению. Если ничего не выявится, так этот намек в сундук не положишь. А вот если наши подозрения оправдаются и высокопочтенный впрямь замешан в афере с кристаллами – тогда наша позиция будет: «Мы же вас предупреждали». И никакого риска.

Я про себя решил, что этот намек можно посчитать предупреждающим лишь при разнузданном воображении, но противоречить не стал.

– Теперь по поводу этого кристалла. Есть по нему данные, которые Тофар не упомянул?

Почти не ощутимая заминка.

– Мой дополнительный источник не вполне надежен.

– И все же?

– Это вам навряд ли известно: в учебниках ни слова, а наши младшие маги… слишком младшие для такого. Предварительную оценку свойств этого кристалла, конечно, уже сделали. Достоверно установлено: кальцит, но для этого и студента-второкурсника хватило бы. А вот по энергоемкости… для особо крупных кристаллов необходимо, чтобы исследование проводил сильный маг. Доктор магии, причем опытный, и это самое меньшее. Еще счастье, что кристалл бесцветный: будь он хотя бы отчасти специализированным, то и специализация мага должна соответствовать. А в этой пещере никого выше магистра не было. Мало того что исследователь мог добросовестно ошибиться: он мог и сознательно допустить ошибку. По политическим соображениям.

– ???

В эту секунду Моана чуть запнулась. Она выглядела точь-в-точь как лектор, которому студент задал вопрос и который, хорошо зная ответ, подыскивает самый подходящий пример.

– Вот проверяет потоки этого кристалла, скажем, лиценциат, который не сам по себе, а имеет наставника. А тот, в свою очередь, креатура кого-то из Высших магов. По неким соображениям, не имеющим ничего общего с чистой магией, этот Высший желает, чтобы возможности исследуемого кристалла были преувеличены. Он высказывает такое пожелание (в завуалированной форме, конечно) наставнику, а тот – лиценциату. Результат: при оценке младший маг станет особо обращать внимание на некоторые достоинства кристалла, преуменьшая недостатки, или наоборот. А если спросят, почему он так сделал, то ответит, что этому учили в университете – и не соврет. Неверная оценка, причем без малейшей за то ответственности – представляете, какое пространство для… маневров?

Я представил.

– Мой источник (со всеми оговорками!) описал возможности этого кристалла так: хватит для практически полного уничтожения любого острова Повелителей на выбор, но только одного. Подобный магический удар станет последним.

– Взорвется?

– Именно.

– Практически полного – что вы имеете в виду?

– Это значит: включая ущелья, низины и аналогичные особенности рельефа. Также попадут под удар все корабли на расстоянии от одной мили до пяти. Пещеры не в счет, их ничем не взять.

– Спасибо, я понял. Не сочтите за праздное любопытство: а вы сами могли бы выполнить такое исследование?

В голосе особо почтенной явственно прозвучали неуверенные нотки:

– Пожалуй, да. Силы у меня хватило бы. Но вы сами знаете, Темный таится в деталях…

Еще одна сцена, которую я видеть никак не мог

Хаоре понадобилось ехать в город за сырьем для производства алкоголя. Дело обычное и привычное, но по моему распоряжению даже на такие поездки выделялась охрана. Тарек посчитал, что одного солдата будет достаточно, и выделил рядового Гюрина. Поскольку ехали на новенькой и удобной бричке, то Гюрин был при винтовке. Сама же девушка имела при себе пистолет. Буквально накануне сударь лейтенант похвалил ее на тренировке, и это было очень лестно. Перед самым отъездом он же напомнил задействовать все щиты, что, возможно, было лишним, ибо молодые люди уже это сделали.

Пара лошадок рысила по дороге, погода была теплой, а не жаркой (солнце как раз скрылось за облачками). Гюрина смущали лишь два обстоятельства. Первое было необходимостью помогать в погрузке (приказ лейтенанта). Солдат опасался, что грязные мешки могут испачкать новенький кафтан. Вторым было почти полное отсутствие ответа на его авансы в отношении девушки. Гюрин полагал самого себя видным малым и уж точно куда более привлекательным, чем Сафар. Правда, он ничего не знал о заработках гранильщика, а вот Хаора, наоборот, имела на сей счет полные сведения.

Они уже въехали в город и направлялись к поставщику, когда некая неправильность резанула взгляд бывшему рядовому разведвзвода. Неправильность состояла в прохожем, который был одет в темный просторный плащ, то есть совершенно не по погоде. Еще более неправильным было поведение незнакомца: сначала он сидел на большом валуне возле стены склада, но при приближении брички вдруг встал и шагнул наперерез. Гюрин привычным движением взялся за шейку приклада винтовки. Позже он утверждал, что рука сама это сделала.

До неправильного человека оставалось шагов тридцать, он находился не прямо на пути у брички, а немного правее. Вдруг плащ распахнулся, и из-под него как будто сам по себе выскочил арбалет. Гюрин успел подумать, что оружие тоже неправильное.

Стрела попала солдату в грудь. Щит выдержал, но, как лейтенант и предупреждал, удар был тяжел. Гюрина откинуло назад, но он все же удержался на сиденье брички. Одновременно ему в голову ударил адреналин. Правая рука вырвала винтовку из крепления, левая обхватила цевье, а правая передернула затвор. Только в этот момент до рядового дошло, что именно было неправильно в арбалете: четыре рога, две тетивы, возможность стрелять двумя стрелами подряд. Двойной арбалет, так его называл старшина. Солдат не видел такие своими глазами, но описание помнил.

Хаора только-только расширила глаза, когда арбалетчик перенес прицел на нее. Девушка даже не успела удивиться тому, что стрелок и не подумал перезарядить оружие. Ей некогда было удивляться. Стрела вышибла легковесную девицу из брички, хотя и ее щит сработал штатно.

Гюрин числился неплохим стрелком, не более того. Но внимание к деталям в него было вбито на уровне костного мозга. Невнимательные разведчики долго не живут. По этой причине он отвлекся от стрелка, решив, что на перезарядку двойного арбалета уйдет не меньше минуты, и перенес взгляд на окрестности.

Была еще одна неправильность. Она состояла в дополнительном зрителе, одетом как небогатый горожанин, и в шапке, закрывающей уши. Он без малейшего удивления, даже с удовлетворением рассматривал сцену с расстояния ярдов сорок. Солдат вспомнил недавние события и подумал: «Наблюдатель!» Мысль повлекла за собой действия: мушка уставилась в грудь этого заинтересованного господина, а приклад взлетел к плечу.

Похоже, тот, в кого прицелился Гюрин, был человеком весьма нервным и пугливым. В частности, вид дула винтовки совершенно вывел из душевного равновесия этого параноика. Одним прыжком тот метнулся в проулок между складами. Рядовой, уже понимая, что не успевает, все же послал пулю в ускользающую фигуру и, по всей видимости, промазал. Мелькнула мысль, что бежать вслед за ним в этот проход нельзя: лейтенант назвал бы это «неправильным тактическим решением». И тут прозвучали один за одним четыре характерных металлических щелчка.