Паутина вероятности - Алексей Колентьев

Убрав монокуляр, я осадил Колю, который уже судорожно менял короб в пулемёте. Глаза бойца были пустыми от страха, но руки автоматически безошибочно производили все необходимые манипуляции с оружием. Подойдя к наёмнику, уже не сторожась, во весь рост, я пинком вышиб готовый к стрельбе безотказный «MG-4», а вторым пинком под рёбра ошалевшего от страха Николая, привёл десантника в чувство.

— Боец, отставить! Коля, этим куклам без разницы, как плотно ты их набьёшь свинцом. Лучше обойдём это шоу уродов, может отстанут. Поднимайся и передай остальным, чтобы шли следом за мной, понял?

— П-ппонял. Есть — идти к группе — Голос его к окончанию фразы дрожать перестал и подхватив пулемёт, десантник на рысях двинулся к замершей в тридцати метрах в тылу основной части команды.

Дальнейшее было похоже на театр абсурда: неупокойники некоторое время плелись за нами, кто-то из них даже пытался говорить. Но выходило только неразборчивое хрипение и противный низкий свист. Но через пятьсот с небольшим метров, они отстали и больше нас не беспокоили. Сила тяжести снова возросла, я вынужден был вновь скомандовать привал уже через добрых тридцать километров, когда начало темнеть. Хотя на территории «кочующей земли», сумерки по неизвестной мне причине наступали гораздо позже, нежели это обычно бывает в Зоне. Но скоро причина предстала перед нами во всей красе: оставив группу отдыхать, я снова предпринял рывок с целью доразведки последнего отрезка маршрута. Около двухсот метров всё было нормально, пока я не обратил внимание на некий рассеянный свет и не ощутил лёгкий толчок почвы под ногами. Чёрт! Видимо наше время подходит к концу. Пройдя ещё чуть вперёд и забрав влево, к источнику света, я невольно замер: деревья расступились, открыв панораму на гигантских размеров «пузырь», объёмом ни как не менее сотни тонн и километра два в диаметре. В центре прозрачной сферы, едва касающейся земли, пульсировал ослепительно белый «мячик» по яркости могущий соперничать с солнцем. А вокруг… С любого перепоя такого зрелища не пожелаю увидеть ни одному человеку, знающему какая сила сосредоточена в свободно плавающих внутри сферы предметах. Внутри «пузыря», словно в киселе плавали ракетные снаряды от РСЗО «Град», простые разнокалиберные мины и снаряды ствольные, ракеты «земля-воздух» и даже один истребитель «МиГ-29», величаво вращающийся вокруг собственной оси… Я живо представил себе, что будет, если взорвётся хоть одна из этих приблуд. Силища сосредоточенная в «пузыре» была немереная, пришло время звать алхимика. Вернувшись в расположение и приказав всем оставаться на месте, я жестом попросил Сажу пойти со мной. Когда мы пришли на место. Алхимик аж попятился назад, затем резко рванувшись к границам «пузыря», но я остановил натуралиста подсечкой, прижав вырывающегося алхимика к земле.

— Спокойно!..

— Вы не понимаете — Полупридушенно зашептал Сажа — Это то, что мы предполагали теоретически. Но увидеть такое самому… О-о!

— Тихо, ты. Нам нужно убираться отсюда. Как я понимаю, скоро эта дрянь в центре начнёт переваривать гостинцы прикордонных вояк и нам лучше быть где-нибудь подальше отсюда. Так, или я ошибаюсь?

— Ну, не так примитивно… Но думаю, что вы правы. И нам действительно лучше уходить. Осталось совсем немного времени.

— Сколько?

— Часов пять-шесть. Видите, как сгусток плазмы в центре э… «пузыря» меняет цвет? Так вот: как только температура внутри достигнет определённого предела — мгновенное высвобождение энергии. А потом… Даже не знаю…

Подняв отряд, мы рысью, почти бегом направились к границе «блуждающей земли», сбивая ноги и с вывернутой наизнанку «дыхалкой», неимоверным усилием ускорились. Пятнадцать километров… Мусорная гора на горизонте была уже так близко и так далеко одновременно. Судороги земли становились всё сильней и сильней. Пару раз я падал, но поднимался, безудержно матерясь в микрофон и подгоняя и так всё понимающих бойцов. Семь километров… Мы почти вышли, но сильной помехой были частые, всё усиливающиеся толчки почвы, похожие на предсмертные судороги умирающего, да усиливающийся гул в ушах от огромной, адской нагрузки мешал чётко осмысливать всё величие и необычную исключительность наблюдаемого явления. Михай упал. Я вернулся к группе и вместе с Николаем мы подхватили упавшего молдаванина и потащили верёд… Нам нужно только вперёд!.. Триста метров… Тряска уже не прекращалась и всё пространство вокруг залило ослепительно белым светом, гул в ушах перерос в надсадный вой, замерший где-то на высокой ноте и не оставивший места другим звукам… Сто метров… Двадцать … Десять… Не стоять! Вперёд!..

Свет стал нестерпимо ярким, гул и вой заполнили всё вокруг и… ТИШИНА. Звонкая тишина и свист ветра. Очнулся я уже стоя на коленях, а Норд вливал мне в глотку коньяк из фляжки.

— Командир — Голос друга срывался от напряжения и радости — Мы вышли. Всё.

— По… Потери? — Голос был сорван, я мог только хрипеть, но Юрис понял.

— Все живы, земля эта исчезла. Мы почти на Свалке. Сам не знаю, как выбрались.

— Я знаю — Голос снова сорвался на сип — Ножками, брат, ножками. Полчаса привал, я и ты в первую смену. Потом по обстановке…

Хриплый смех, больше похожий на кашель бы мне ответом. В конце концов, я тоже рассмеялся. Хорошо быть живым. А уже через два часа быстрого марша, наш потрёпанный отряд вышел к опорному пункту «Долга», откуда до внешних постов базы группировки уже рукой подать. Поле боя осталось за нами.

1.2

На внешнем блокпосте было очень оживлённо для четырёх часов утра. Возле шлагбаума скопилась длинная очередь из пеших групп сталкеров, довольно громко выражавших своё неудовольствие тем обстоятельством, что теперь каждый прибывающий подвергался формальному досмотру и регистрировался у усталого сержанта, который сидел в переоборудованном для этих целей бытовом вагончике. Общался он с желающими пройти на базу группировки сквозь узенькое окно, прорубленное специально для этих целей в задней стене вагончика и забранного частой решёткой из сварной арматурной сетки. Над окошком было красными трафаретными буквами оттиснуто: «БЮРО ПРОПУСКОВ», а ниже значилось: «Круглосуточный режим работы. Просьба: не направлять оружие в стону сотрудников. За невыполнение — расстрел на месте». Пока наша потрёпанная команда заняла места в длинной веренице желающих пройти, со стороны свалки подтянулся обоз из пяти подвод сопровождаемый бойцами с нашивками взвода охраны «Долга». Эти ребята занимались буквально всем: конвоировали и охраняли задержанных, а также сопровождали караваны грузов предназначенных для нужд клана. Я, улучив момент, подошёл к старшему с лейтенантскими знаками различия на почти незаметных, еле видных, выточках обозначавших погоны. Такие меры предосторожности лишними не были — будь звёздочки чуть более заметны, то караванщики быстро лишатся командира.

Это был парень примерно моих лет. Лицо его, осунувшееся и вытянутое, было покрыто недельной щетиной, черты заострились, а под воспалёнными карими глазами залегли тёмные синие круги. Раньше мы не сталкивались, поэтому он ни как не прореагировал на моё приветствие и оживился только в тот момент, когда я назвал фамилию Василя и попросил передать особисту, что нахожусь у внешней границы периметра. Бросив нечто вроде «Ладно, передам», лейтенант дал отмашку замедлившему было движение обозу, для которого охрана блока уже расчистила дорогу и подняла шлагбаум. Теперь оставалось только подождать, пока «водила»[11] шепнёт заветное слово Василю или кому-нибудь из особистов. Ничего особенного сообщить у меня не было, просто ребята вымотались сверх всяких пределов. Да и сам я чувствовал, что силы на исходе. Сказывалось большое напряжение, рейд получился не простым. Спать не хотелось — благодаря методике «волчьего» сна, я достаточно хорошо высыпался во время нечастых остановок, но вот напряжение последних десяти суток давило с тяжестью десятитонной чугунной плиты. Мысли не путались, но в голове стояла звенящая, напряжённая тишина, от чего иногда хотелось просто лечь на землю и ни о чём не думать часов сто — сто пятьдесят.

В ожидании прошло около сорока минут, очередь медленно, но верно двигалась. За нами образовался «хвост» из всё прибывающих и прибывающих групп сталкеров и отдельных бродяг, которые с изумлением и явным недовольством комментировали нововведения «долговцев». Мои артельщики держались хорошо. Только Михая приходилось передвигать с места на место. Андрон и Сажа соорудили сапёру нечто вроде табуретки из найденного неподалёку дырявого оцинкованного ведра и походного коврика. Парень терпел, хотя видно было, что держался он из последних сил. Рана не зажила окончательно. Да и где бы ей затянуться, коли последние десять суток прошли в сумасшедших «рывках» и беспокойных, коротких привалах.