Больница на Змеиной Горе - Анна Сергеевна Платунова

запрягать телегу и везти сына в Высокие Соколки. А это полдня пути туда и полдня обратно, в то время как мы могли зашить и залечить рану за час.

– Ланс, никто не заподозрит в нас родственников лорда-канцлера, – уговаривала я его. – Целителями становятся выходцы из разных слоев населения. Что далеко ходить – я, например.

Обычно эти разговоры мы вели шепотом перед сном, устроившись в объятиях друг друга на жесткой кровати.

– Слишком опасно. Очень скоро во всех близлежащих городках узнают, что на Змеиной Горе поселились супруги-целители. Слухи дойдут и до столицы. Думаешь, трудно будет сложить два и два и вычислить, кто мы такие?

– Да когда они еще дойдут! – упрямилась я. – А эти людям… разумным… наша помощь нужна именно сейчас!

– Нет, Грейс! – резко ответил Ланс.

Муж сел на кровати, устремив взгляд в окно. Спина его сделалась слишком прямой, будто Ланс собирался противостоять оппонентам в Совете. Но их здесь не было, а была только я. И Ланс понял это через мгновение, опустил голову.

– Если нужно выбрать между помощью жителям и безопасностью нашей дочери, я выбираю Лори, – тихо сказал он.

Мой любимый. Я могла представить, какая буря сейчас бушевала в его сердце. Приподнялась на локте и провела ладонью по его спине между лопаток.

– Иди ко мне, – примирительно сказала я. – Я обещаю хранить нашу тайну.

А потом заболел Ник. Об этом мне сообщила Лори, когда прибежала на обед. Кто бы узнал в этой чумазой девчонке с выгоревшими на солнце волосами маленькую наследницу рода Даттон! Да я сама ее едва узнавала!

Глория взгромоздилась на слишком высокий для нее стул и, болтая ногами, принялась рассказывать, сколько всего интересного случилось с ней с утра. Котята уже открывают глазки, а у Тимерсов злой петух. Прямо пес, а не петух!

– Мам, а бывают охранные петухи? – спрашивала она. – А зубы бывают у петухов? А у курочек?

Я отвечала между делом, особо не вслушиваясь в веселое дочкино щебетание, помешивая похлебку, которая была почти готова.

– О, тетя Тави! А ты где была? Тоже гуляла?

Госпожа Нерина зашла за перегородку, отделяющую кухню от комнаты, и тяжело опустилась на табурет.

– Уф! Да, птичка, гуляла! Уж так нагулялась!

Я усмехнулась, вытащила миски – видели бы родители Ланса, из какой посуды ест их внучка! – налила похлебки телохранительнице и Лори. Мы с Лансом пообедаем позже. Муж отправился в трактир матушки Картер: сегодня обещали привезти свежий выпуск столичного издания.

– А Ник заболел! – между делом сообщила Лори с набитым ртом.

– Заболел? – переспросила я и тут же спохватилась: – Сначала прожуй!

– Мы, конечно, поругались, потому что он дурак…

– Глория! Чтобы я больше не слышала от тебя этого слова!

Думаю, моих свекров ждет немало прекрасных сюрпризов после нашего возвращения!

– Ладно, мам. Хоть мы и поругались, мне его все равно жалко.

Лори действительно разругалась с Ником, с которым была неразлучна с первого дня. Позавчера вечером она пришла домой и, захлебываясь слезами, поведала нам, что Ник ее обидел.

Ланс тут же оказался рядом с Глорией, присел на корточки.

– Как обидел? – спросил он, взяв ее маленькие ладошки в свои.

– Обозвал фи-ифой! – рыдала Лори. – Фифой!

– И что это значит, по-твоему? – улыбнулся муж: у него, я видела, от сердца отлегло.

– Что-то га-адкое! – не унималась дочь. – Все хихикали!

Мы продолжили расспрашивать Глорию и скоро не знали, плакать или смеяться. Наша дочь не желала ничего плохого, она вела себя так, как привыкла. Жители деревни, куда граф Даттон иногда привозил внучку, готовы были выполнять любое желание маленькой монны. Почему же теперь противные мальчишки отказываются доставать ей яблоки с высоких веток, играть в мяч столько, сколько она пожелает, и не обмахивают ее лопухом, если она устала. Причем Ник это исправно делал, хоть иногда и говорил: «Избаловали тебя, малявка!» – а тут вдруг ощетинился и процедил: «Ну ты и фифа! Выпороть бы тебя, да некому! Я-то думал, ты нормальная! А ты вот какая!» И сплюнул сквозь щербину в зубах в дорожную пыль. Почему – непонятно! Лори-то всего лишь хотела научить его читать. Даже удивилась, что Ник, такой большой парень, букв совсем не знает. Может быть, он головой ударялся, когда маленький был?

– Так и сказала? – Брови Ланса взлетели вверх, в глазах плясала смешинка. – Лори, малышка, думаю, ему было очень обидно это слышать.

Мы с мужем, конечно, поняли, что Глория, дочь целителей, выдала такое, наслушавшись наших профессиональных разговоров. Но Ник оскорбился и не пожелал больше общаться с фифой, которая слишком высоко задирает нос.

И вот теперь Лори принесла новость о том, что шустрый и в общем-то добрый мальчишка заболел. Я принялась тереть стол, кусая губы. Скорее всего, ничего страшного: перекупался или объелся ягод. Обычное детское недомогание.

– Знаешь, что случилось? – не удержалась я.

Лори пожала плечиками.

– Дедуля его приходил в лавку господина Рутцена, чтобы купить травяных леденцов от лихорадки, а мы с Вики зашли попить водички.

Знаю я эти леденцы – только и проку от них, что мятой пахнут, а жар не сбивают совсем.

– Он и рассказал господину Рутцену, что Нику совсем плохо. Царапина на шее, куда его лисичка укусила, покраснела и вос… васп…

– Воспалилась.

– Ага. Ник не ест, не пьет, кричит от света и совсем не разговаривает. Дедуля его очень грустный. Чуть не плачет. Доставал монетки из кошеля, и у него руки тряслись. Все монеты разлетелись по полу, так мы с Вики собрали, помогли. Я молодец?

– Молодец, – механически ответила я, застыв на месте, как статуя.

Я могла ошибаться и изо всех сил надеялась, что ошибаюсь, но все услышанное слишком походило на симптомы бешенства. К тому же Лори рассказывала, что Ника поцарапала дикая лиса, а они часто становятся переносчиками болезни.

Жаль, что старый Ник не послушал Ланса! Без вакцины бешенство превращается в смертельную болезнь! Есть только один способ спасти мальчика – целительская магия. Причем вливать ее в ослабленное тело нужно определенными дозами, днем и ночью. Ника придется забрать к нам домой. Но тогда жители городка очень скоро поймут, кто такие супруги Мон…

*** 14 ***

Дочка упорхнула на улицу, госпожа Нерина ушла следом. Я перемыла посуду, разложила было шитье, но так и застыла с иголкой в руках. Было невыносимо думать о том, что совсем рядом погибает маленький мальчик, а я, целитель, должна сидеть сложа руки и ждать, пока он умрет.

Так просто было пообещать Лансу не вмешиваться, пока не пришла беда, помочь которой могла только я.

«Я только взгляну, –