Адреналинка - Александр Томин

любви. После таких слов мужчина обязан планировать дальнейшую жизнь с женщиной. Или он — фуфломёт! В чём я не прав?

— Ты знаешь, жизнь штука сложная и не укладывается в твои пацанские принципы.

— А ты не усложняй!

— Ты хороший парень, Костя, и мне с тобой кайфово. И с Галкой ты нашёл общий язык прямо отлично, что для меня, конечно, немаловажно.

— Так в чём же дело?

— Во-первых, мы с тобой знакомы несколько месяцев. Маловато для принятия важных решений. Мы ещё совсем не знаем друг друга.

— Но…

— Во-вторых, — не дала ему продолжить Дина, — меня не примет твоя семья. Я старше тебя на два года, если ты не забыл. И я разведёнка с ребёнком. Не самая удачная партия, как ты считаешь?

— Эту проблему я решу — уверенно сказал Костя, — возраст — это херня, выглядишь ты даже моложе меня. А Галка просто станет моим ребёнком. И хрен с ней, с биологией.

— Решит он. А жить мы где будем? И на какие средства?

— Заработаем!

— Да ну тебя, — девушка отмахнулась. Потом поднялась, отошла от Кости и присела напротив него на пенёк. — Нашёл бы ты лучше себе какую ни будь восторженную малолетку, которая будет смотреть на тебя, разинув рот…

— Бля! Вот ты дура — баба, — вспылил Костя, — тебе серьёзно говорят, а ты мелешь несуразицу. — Он схватил бутылку, с хрустом отвернул пробку, налил только себе и выпил залпом.

Дина отобрала у него флакон и назидательно сказала:

— Пить в одиночку — прямой путь к алкоголизму. Вообще, я заметила, что ты слишком обидчив. Вот и сейчас — я не сказала тебе ничего неприятного. Мы же рассуждаем! Относись к жизни проще, и люди к тебе потянутся.

— Я не обижаюсь, подруга, я только огорчаюсь, — нарочито растянуто, с блатными интонациями сказал Костя.

Дина фыркнула.

— А если серьёзно, то простое отношение к важным вещам — это инфантилизм. Ладно! — Костя хлопнул себя по колену, — не будем, как говориться, гнать лошадей галопом, поговорим о ближайших планах. На это воскресенье у меня есть билеты на прогулочный теплоход. На весь день. И если Вы, мадам, почтите сие мероприятие своим присутствием, я буду безмерно счастлив.

— В воскресенье я, пожалуй, смогу, — задумчиво промолвила Дина, — а в субботу мне надо проводить сестру, с которой ты познакомился недавно. Посадить на поезд. Мы могли бы встретиться на вокзале?

— Не вопрос. В субботу у меня, правда, встреча с сокурсниками, но, я думаю, мы сможем пересечься. Потом заночуем у меня, родители на даче. А с утра — теплоход.

— Хорошо.

— Я весьма польщён, что вы соизволили дать согласие…

— Ты не хочешь мне налить?

— Пожалуйста! — Костя плеснул, не обделив и себя. Взгляд его задержался на высоко открытых ногах девушки. Подол её платья задрался до пределов совершенно неприличных. Мысли Кости приняли определённое направление. Намерения и замыслы крепли с каждой секундой созерцания.

— И прекрати паясничать. Тебе это не идёт, — Дина скорчила смешную гримасу.

— Значит, надо быть проще, говорите, — пробормотал Костя. После чего схватил черноволосую ведьму в охапку, закрыл рот поцелуем. Преодолевая притворное сопротивление, мягко опустил на траву, навалился сверху…

Потом они долго отчищали когда-то бывшее белым Динино платье, искали в траве слетевшую босоножку.

Когда молодые люди брели неспешно на автобус, Дина сказала, смеясь:

— Не человек ты, а маньяк какой-то! Испортил платье! Ещё и замуж зовёт. Я не хочу потом писать письма, как Маша из анекдота.

— Какого анекдота? — заинтересовался Костя.

— Здравствуйте, дорогая редакция! Пишет вам Маша из города Зюкайска. У меня есть проблема. Мой муж — сексуальный маньяк. Он имеет меня постоянно, а не только в ночное время. Он имеет меня, когда я мою пол, стираю бельё и готовлю обед. Извините за неровный почерк…

— Забавно — хохотнул Костя. Раньше не слышал.

— Конечно, не слышал. Ты в нём участвовал!

— Да, ладно. Это всё ты виновата, так на меня действуешь.

— Конечно, у вас всегда женщины виноваты. Мужики, что с вас взять! Вон, смотри — подтверждение моих слов.

Костя повернул голову в указанную сторону. Пьянущий в дымину мужичок средних лет упорно боролся с несуществующим ветром. Его мотало из стороны в сторону, ноги заплетались, но он упрямо продвигался к некой цели. Ага! Вот, что его заинтересовало — клумба с цветами, обустроенная вокруг центрального здания Гознака. Добравшись до объекта своих устремлений, герой обнаружил новое препятствие — невысокий заборчик. Раз шесть он пытался перекинуть ногу через ограждение, и постоянно терпел неудачу. Постоял, держась за забор и пошатываясь. Потом решил сменить тактику. Резко наклонившись вперёд, буквально повис на ограде, как вывешенное для просушки бельё. Но цели достиг! Теперь его руки дотягивались до вожделенных цветов. Выдернув охапку декоративных роз, мужичок попробовал подняться обратно. Не тут-то было! Обессиленный алкоголем организм слушался плохо. Побуждаемый мужской солидарностью и любопытством, Костя подошёл к страдальцу и, взяв за шиворот, выдернул его наверх, как морковку с грядки. Сфокусировав на спасителе мутный взгляд, мужик пробормотал что-то вроде: «благодарю Вас, молодой человек!» и прежним манером двинулся в обратную сторону, крепко сжимая в руках добытый с такими усилиями улов. К этому моменту он уже стал объектом внимания всех, собравшихся на остановке, людей. Подошёл троллейбус. В числе прочих, со ступенек спустилась почтенная дама средних лет, в умильной соломенной шляпке. Герой приосанился и, стараясь двигаться прямо и держа на вытянутых руках помятый букет, направился к ней.

Наблюдая краем глаза за бурно проистекающей встречей, Костя сказал:

— А молодец мужик, целеустремлённый.

— Главное, чтоб он этим букетом сейчас по морде не получил, — улыбнулась Дина.

Заметив повышенное внимание окружающих, дама в шляпке взяла своего нетрезвого кавалера под руку и они удалились, продолжая на ходу вяло пререкаться.

Когда подошёл «семьдесят седьмой», Дина обняла Костю, прощаясь, и шепнула:

— Не торопи меня, хорошо?

— Хорошо, — покладисто кивнул Константин.

Ах, белый теплоход!

Народу на встречу сокурсников пришло немного, что было вполне ожидаемо. Во-первых, со времени окончания Универа прошло не так много времени, а во-вторых, и основных, их курс всегда был разбит на группировки. «Лицеисты», «пацаны», «ботаники» и так далее. Конечно, по прошествии времени, все различия сгладятся, а ностальгия усилится. Глядишь, лет через двадцать придет весь курс, все семьдесят студентов и студенток, и будут, роняя пьяную слезу, клясться в дружбе до гроба, чтоб забыть об этом наутро. А пока — десяток молодых людей и девчонок, и так периодически пересекавшихся, просто решили придать оттенок официальности очередной встрече.

Расположились в летнем кафе, неподалёку от «Альма матер».