Африканский след - Фридрих Незнанский

— А!.. Ну и как, много накопал?

В его голосе слышалась нескрываемая ирония. Но Петра Ильича это ничуть не смутило.

— Пока маловато. Можно сказать, сплошные воображения… умозрительные… Мне бы результаты экспертизы вашей и на вещдоки взглянуть.

— Ну, Петя, ты даешь. — Колокатов вздохнул и посмотрел на Шеткина с сожалением. — Ты меня ставишь в неловкое положение: знаешь же, что не имею права…

— У меня, Митя, допуск есть, Меркулов дал… Вот! — Он протянул Дмитрию Сергеевичу бумагу и посмотрел на него вопросительно.

— Вот как? — Колокатов пожал плечами. — Ну коли так — на здоровье… Заключение я тебе могу просто пересказать, пока что есть только по девчонке этой, террористке… На обрывках ее куртки обнаружены микрочастицы взрывного вещества: очень качественный военный пластит… Что касается биохимической экспертизы — следы мощного психостимулятора растительного происхождения в крови. Наши спецы считают, что принимала она его систематически, вместе с жидкостью…

— Наркоманка? — поинтересовался майор. Колокатов пожал плечами:

— Может, да, а может, ее кто-то таковой сделал… Почитаешь, у меня среди свидетельских показаний есть показания двух девчонок детдомовских, говорят, что вела она себя странно. Они с ней успели поболтать еще до взрыва…

— Ладно, почитаю, — кивнул Щеткин. — И экспертное заключение тоже прочту сам…

— Для этого тебе придется отловить моего коллегу Поремского, — поморщился Колокатов. — Все бумаги у него… Впрочем, он на месте, кажется.

— А что значит «психостимулятор растительного происхождения», не помнишь?

— Точно не помню, — сухо произнес Дмитрий Сергеевич, которого навязчивость бывшего однокурсника начала раздражать. — Кажется, что-то из арабского мира… Вроде бы где-то то ли в Йемене, то ли в Иордании он за наркотик не считается, обычное успокоительное, там его все жуют…

— Как это — жуют?..

— Легко! — Колокатов сердито поглядел на дотошного майора. — Растение это такое, а жуют они его там, особенно мужики, перед своими стрелками… Говорят, оно страх смерти заглушает!..

— А-а-а… — Щеткин удовлетворенно кивнул. — Знаю, слышал! Растение «ката» называется, а то я вначале насчет стрелок не понял. Ты имеешь в виду перед боем?

— Ну да… Они ж дикари, разборки между племенами и все такое. Слушай, Сэр Генри, ты действительно насчет этого лучше свяжись с Володькой Поремским! И вещдоки, коли у тебя допуск, гляди на здоровье, а то у меня со временем…

И, развернувшись к сейфу, в замке которого торчал ключ, Колокатов извлек наружу картонную коробку, а в руках Щеткина неведомо откуда моментально появилась лупа. Дмитрий Сергеевич усмехнулся и с трудом сдержал зевок.

Петра Ильича явное пренебрежение бывшего однокашника никак не задело: он уже успел сосредоточиться на содержимом коробки. И даже зацепиться взглядом за не совсем обычный предмет, лежавший в ней поверх остальных вещдоков.

— Слушай, Мить, а это что?

Щеткин аккуратно вытянул наружу заинтересовавшую его вещицу: маленькую фигурку из черного камня на длинном шнуре.

— Что за жуткая рожа?

Фигурка представляла собой нечто вроде языческого божка с действительно отвратительной физиономией.

— Это? — Колокатов равнодушно взглянул на нее. — А черт его знает! Сашку в госпиталь доставляли на вертолете, уже в воздухе обнаружили данный сувенир, говорят, за его куртку зацепился.

— Вряд ли это принадлежит ему… — с сомнением покачал головой майор. — Как думаешь?

— Честно говоря, никак, кому она принадлежит, по-моему, без разницы.

Он уже вполне откровенно зевнул и потянулся к телефону. Щеткин молча пронаблюдал за тем, как тот набирает номер, слушает гудки, наконец выражение лица Дмитрия Сергеевича резко переменилось.

— Привет, зайка… — Кол окатов расплылся в сладкой улыбке. — Как насчет сегодняшнего вечера?

«Зайка» что-то ответила, судя по тому, что ее собеседник начал убеждать даму относительно своих планов, разговор обещал затянуться. Петр Ильич едва заметно покачал головой и тихо опустил странный сувенир в карман… Все его успешные расследования, как полагал он сам, строились на повышенном внимании даже к самым мелким и вроде бы незначительным деталям. От своих принципов майор не собирался отступать и сейчас, сейчас особенно. И твердо решил выяснить непосредственно у самого Турецкого, кому принадлежит фигурка: Александру Борисовичу, погибшему Денису или девушке-смертнице.

Еще раз поглядев на продолжавшего упевать свою «зайку» Колокатова и убедившись, что тот не заметил его вопиющего поступка, Щеткин аккуратно закрыл коробку и пододвинул ее под нос Дмитрию Сергеевичу.

Тот поморщился, прикрыл трубку рукой и вопросительно уставился на назойливого майора.

— Погоди, дорогая… Что еще, Петр?

— Ничего, я пошел! — сообщил тот и действительно направился прочь из кабинета, решив, что с Поремским он познакомится в следующий раз. С его точки зрения, сейчас куда важнее было добраться до Сашки Турецкого, раз уж он так кстати пришел в себя…

Петр Ильич, разумеется, не забыл о том, что возле его друга дежурит, как он успел услышать, когда переговаривающиеся между собой подчиненные Меркулова покидали его кабинет, супруга Александра Борисовича. Он знал, что зовут ее Ирина Генриховна, а вот познакомиться лично как-то не довелось… Кто-то из подчиненных, проходя мимо Щеткина по коридору, бросил фразу насчет того, что «Иринка никого к Турецкому в ближайшее время за версту не подпустит»… Что ж, как говорил когда-то герой одного детского фильма для взрослых, весьма в свое время любимого майором, «нормальные герои всегда идут в обход»!..

Он понимал, что на данный момент «обводить» придется не только Сашину жену: сам когда-то, лет семь назад, лежал в том же госпитале и даже в том же отделении, с ранением, полученным при задержании парочки головорезов…

Именно поэтому Петр Ильич, добравшись до места, и не подумал идти к проходной. А понаблюдав несколько минут, куда именно двигаются граждане с битком набитыми сумками и пакетами, пришедшие сюда, как и он, в неурочный обеденный час, двинулся следом. Народная тропа, как и ожидалось, привела Щеткина к небольшой, но вполне подходящей дыре в заборе, и спустя три минуты он уже как ни в чем не бывало шагал к нужному ему корпусу травматологического отделения. Правда, не к центральному входу, а к черному, через который вывозились и кухонные отходы…

Дождавшись, когда очередная мусорка отъедет, Петр Ильич подошел к санитару, задержавшемуся снаружи с сигареткой.

— Слушай, мужик… — В данной ситуации никакого смущения Щеткин не испытывал. — Хочешь полтинник заработать?

Санитар — крупный детина в бывшем белом, а ныне испещренном подозрительными пятнами халате — поглядел на майора с сомнением:

— Ну?.. А че надо-то?..

— Халат одолжи минут на десять?..

Детина нахмурился, докурил сигарету, отшвырнул в сторону и молча протянул пятерню. После того как пятидесятирублевка перекочевала в его лапу, он так же молча начал стягивать свой халат.

Процесс переодевания прошел без лишних слов, и вскоре майор уже бодро шагал по коридору нужного третьего этажа, пытаясь сообразить, как вычислить нужную ему палату: он знал, что из реанимации Турецкого уже перевели. В конечном счете, поняв, что ничего другого не остается, Петр Ильич начал аккуратненько заглядывать во все двери, попадавшиеся по пути… Ему повезло на четвертой из них: заглянув в небольшую щелку, он увидел картину, способную растрогать даже каменного идола. Но главное — услышал пусть и слабый, но зато знакомый голос драгоценного друга Саньки…

Конечно, это был он, Саша Турецкий, правда весь перебинтованный и опутанный какими-то проводами, а худенькую, пышноволосую блондинку, с которой тот разговаривал, майор видел пока что только со спины.

— Иришка… — Даже отсюда, из-за дверей, Щеткин почувствовал, с каким трудом дается раненому каждое слово. — Прости меня, девочка, прости, я во всем виноват…

— Тебе нельзя много разговаривать, Шурик… — отозвалась жена.

— Ерунда… Иришка, я всегда буду с тобой… Если, конечно, ты этого захочешь…

— Помолчи, Шурик, тебе нельзя…

— Но ты должна знать… Я никогда не смогу быть другим… Даже если придется лежать мешком всю оставшуюся жизнь…

— Если ты скажешь еще хоть слово!.. — Голос Ирины Генриховны слегка зазвенел.

— Скажу… Ирка, как только я поправлюсь, знаешь, что мы сделаем в первую очередь? Поедем на море… Придем на пляж и будем гальку в воду бросать… Мы же с тобой так давно не были на море…

— Шурик… — Ирина вздрогнула, ее спина сделалась прямой и натянутой, словно струна. — Ты… Значит, ты все слышал?.. То, что я говорила, когда ты… И все-все слышал?

— Я всегда тебя слышу… И теперь мне жутко хочется оказаться на море, на пляже…