Умри для меня - Эми Плам

— Кейт.

Извини, мне нужно кое с чем разобраться.

Я провожу тебя до метро.

Я ждала от него объяснений, но их не последовало.

— Да всё нормально, — сказала я, стараясь выглядеть, как-будто мне всё равно.

— Но не стоит беспокоиться и провожать меня до метро.

Я доберусь самостоятельно.

Прогуляюсь до рю де Розье, сделаю какие-нибудь покупки или что-нибудь вроде того.

Он казалось испытывал облегчение, как будто это был тот ответ, на который он надеялся.

— По крайней мере я спущусь с тобой.

— Нет правда, всё нормально, — сказала я, чувствуя, как закипаю внутри себя.

Что-то явно происходит, о чём я ничего не знаю.

А еще грубое требование Жюля, чтобы я ушла.

Не говоря уже о том, что Винсент трусливо сдался.

— Я настаиваю, — сказал он, открывая дверь и следом за мной вышел в коридор.

Жюль стоял скрестив руки на груди, сердито глядя на нас.

Винсент проводил меня вниз по лестнице во двор.

— Извини, — сказал он.

— Здесь кое-что происходит.

Нечто, с чем я должен разобраться.

— Ты имеешь в виду полицейские дела? — сказала я, не в силах скрыть сарказма.

— Ага, что-то вроде того, — сказал он уклончиво.

— И ты не можешь об этом говорить.

— Нет.

— Ладно.

Ну, думаю я еще увижу тебя в нашем районе.

сказала я с улыбкой, стараясь скрыть своё разочарование.

— Скоро увидимся, — сказал он и протянул свою руку за моей.

Хотя мне было с ним не очень весело, его прикосновение бросило меня в жар.

— Обещаю, — добавил он, выглядя так, как будто он хотел сказать больше.

Затем пожав мою руку, он повернулся, чтобы зайти обратно в здание.

Моё плохое настроение слегка улучшилось от его жеста и я побрала через ворота, чувствуя себя не совсем брошенной, но не очень довольной от того, как всё обернулось.

Я пошла на север, пытаясь решить посетить ли магазины на рю де Розье или прогуляться под тенистыми аркадами, которые окружают площадь семнадцатого века под названием площадь Вогезов.

Я еще даже не была на полпути квартала, когда решила, что моё сердце не причём.

Я хотела знать, что происходит с Винсентом.

Любопытство убивало меня, и если я не собираюсь получить хоть какие-нибудь ответы, то мне просто необходимо пойти домой.

Я остановилась у стойки с крепом (французский блинчик) снаружи кафе Домэ и ждала, пока продавец выкладывал тесто на горячий круговой гриль.

Я ничего не могла сделать, но как бы мне хотелось, чтобы Винсент был здесь со мной, стоял за крепом, пока я наблюдала, как люди спускаются и выходят из метро через дорогу.

Как будто вызванные моим желанием, я заметила Винсента, приближающегося ко входу вместе с Жюлем.

Они начала спускаться по лестнице.

Я подумала, что это мой шанс узнать, что происходит и что это за полицейский фарс.

Винсент говорил, что он кое о чём должен был позаботиться.

Основываясь на его поведении в Сент-Поль Виладж, было похоже, что он должен был о ком-то позаботиться.

Я хотела знать кто же это был.

Я рассудила так, что, если я продолжу видеться с Винсентом или как бы не называлось то чем мы занимаемся, я в любом случае должна быть в курсе о любой таинственной деятельности, в которую он был вовлечен.

— И вуаля, мадемуазель, — сказал продавец, протягивая мне завернутый в салфетку креп.

Я показала на мелочь, которую оставила на стойке и сказав — Мерси, — бросилась в сторону входа в метро.

После того, как я проскочила турникет, я заметила ребят, направляющихся в туннель к поезду.

Когда я добралась до подножья лестницы, то увидела, что они уже на пол пути.

Прежде, чем они смогли бы меня заметить, я проскользнула на одну из пластмассовых скамеек вдоль стены.

И тогда я увидела человека.

Всего в двух шагах от Винсента и Жюля, находился человек лет тридцати, подтянутый, в темном костюме, стоявший на краю платформы, и державший в одной руке портфель, а другую руку прижимая к опущенному лбу.

Выглядело так, как будто он плакал.

За все годы, что я ездила в парижском метро, я повидала странных вещей: бомжей мочишившихся в углах.

Безумцев кричавших о преследованиях правительством.

Шайки детей, предлагавших помочь туристам с багажом, а затем их обворовывающих.

Но я никогда не видела взрослого человека, плачущего на публике.

Из туннеля раздался свестящий порыв воздуха, который предшествует приходу поезда и мужчина поднял голову.

Спокойно, положив портфель на землю, он присел на корточки, и с помощью одной руки, чтобы удержаться на краю платформы, спрыгнул на рельсы.

— Боже мой! — я почувствовал, что слова вылетевшие из моих уст сорвались в крик, и судорожно оглянулся по сторонам, чтобы увидеть, заметил ли еще кто-нибудь.

Жуль и Винсент повернулись в мою сторону, даже не замечая человека на рельсах, хотя я неистово жестикулировала руками в его сторону.

Не говоря ни слова они кивнули друг другу, прежде, чем каждый начал быстро двигаться в противоположном направлении.

Винсент подошел ко мне и взяв меня за плечи, попытался оттащить меня от рельс.

Борясь с ним, я быстро повернула голову, чтобы увидеть, как Жюль спрыгнул с платформы на рельсы и выталкивал рыдающего человека с рельс.

Когда приближающийся поезд был в футе от него, он посмотрел на Винсента и слегка кивнув, прикоснувшись указательным пальцем ко лбу в небрежном салюте.

Звук был ужасным.

Раздался оглушительный визг тормозов, слишком поздно, чтобы избежать катастрофы, а потом громкий стук плоти и костей о металл.

Винсент фактически не позволил мне увидеть катастрофу, но момент предпоследней секунды, засел в моей голове: спокойное лицо Жюля, кивающее Винсенту, пока поезд мчался на него.

Я почувствовал как мои колени подогнулись и резко упала вперед и только руки Винсента удержали меня от падения.

Крики раздавались со всех сторон, со стороны рельс раздавался сильный мужской плач.

Я почувствовала, что меня кто-то поднял и побежал.

А потом стало тихо и темно, как в гробу.

Глава 8

Я очнулась от запаха крепкого кофе и подняла голову с колен.

Я была на улице, сидя на тротуаре, прислонившись спиной к стене здания.

Винсент присел передо мной, держа чашку эспрессо в нескольких дюймах от моего лица, размахивая им как нашатырём.

— Винсент, — сказала я не задумываясь.

Я произнесла его имя так естественно, как будто говорила его всю жизнь.

— Итак ты следила за мной, — сказал он мрачно.