Итоги № 2 (2014) - Итоги Итоги

Второй враг здорового питания — фастфуд. Даже на Западе он никуда не девался, хотя контрпропаганда идет давно. Не исчезнет он и у нас. «Давайте представим — пропали чипсы и кола. Но что появится взамен? — рассуждает президент Межрегиональной ассоциации кулинаров Виктор Беляев. — Нам нужно искать полезную замену вредным продуктам. Взять ту же сладкую газировку. Сейчас этот рынок наводнен продукцией, которая представляет собой чистую химию. Но ведь в Советском Союзе выпускали отличный лимонад на основе натуральных соков. И подобных аналогий можно найти множество». В самом деле, мы опять начинаем борьбу за здоровье не с того конца. Быть может, прежде чем обложить налогами вредные продукты, стоит стимулировать массовое производство полезных? «Нужна планомерная государственная поддержка здорового питания, — считает председатель Союза потребителей России Петр Шелищ. — В том числе необходимо стимулировать снижение цен на экологически чистую продукцию». Так, например, происходит в Германии, где правительство оказывает финансовую поддержку производителям так называемой органик фуд.

«Главное преимущество «органики» в том, что содержание пестицидов в рационе уменьшается на 70—80 процентов, если не вдвое, и это отражается положительно на самочувствии потребителя. К примеру, в обычном земледелии сейчас используется более 400 химических средств, убивающих сорняки, насекомых, болезни растений — словом, все, что мешает урожайности. Известно, что пестициды канцерогенны, они могут вызывать синдром хронической усталости у детей, болезнь Паркинсона в старшем возрасте. Кстати, как влияют на здоровье человека различные комбинации пестицидов из числа тех, что применяются в народном хозяйстве, очень слабо изучено. В то же время согласно кодексу органического земледелия фермерам разрешено использовать всего несколько химических соединений, да и то в крайнем случае», — объясняет «Итогам» представитель чешской компании Country Life Любомира Хлумска.

В нашей стране, увы, даже фермерские продукты далеко не всегда экологически чистые. «Бывает, фермеры сначала поставят экопродукцию, а потом все равно вынуждены применять химикаты, те же антибиотики, потому что иначе просто не могут нарастить обороты продаж, а спрос на дорогую качественную еду у нас в стране ничтожно мал», — говорит Ольга Звонарева. Да и система сертификации биопродукции в зачаточном состоянии.

Почему так происходит? Директор НИИ питания Виктор Тутельян считает, что россияне в принципе слишком мало заботятся о своем здоровье и почти не задумываются о последствиях вредного питания: «У нас очень слабая культура на этот счет, нужно больше внимания уделять вопросам образования. Например, врачи должны рассказывать будущим мамам о том, как правильно питаться, в чем опасность тех или иных продуктов. Культуру питания детям нужно прививать не только в школе, но и в семье. Одними запретами и налогами ничего не добьешься. Надо, чтобы люди осознанно сокращали потребление вредных продуктов». И все же, пока здоровым питанием население не озабочено, его собирается защищать от вреда государство. Что это значит на практике?

Бьем рублем

Задача нового налога — сделать производство вредных продуктов низкорентабельным бизнесом. «Примерно 10—20 процентов от отпускной цены может составить налог на производство продуктов с высоким содержанием пальмового масла, например, некоторых разновидностей мороженого. Акциз на производство молока с содержанием антибиотиков составит примерно 4 рубля за литр, а следовательно, и цена конечного продукта вырастет почти на 15 процентов, — подсчитывает Павел Шапкин. — Соответственно, будет падать потребительский спрос, а производителям станет невыгодно производить эту продукцию. Мы надеемся, что с помощью налогов удастся сократить производство вредных продуктов минимум вдвое».

Авторы идеи ссылаются на западный опыт. В большинстве штатов США действует специальный налог на прохладительные напитки и фастфуд, в Финляндии есть налог на мороженое, в Венгрии — на чипсы. Во Франции обсуждается вопрос о повышении налога на продукты с использованием пальмового масла аж на 300 процентов.

Впрочем, некоторые эксперты предупреждают, что после введения налога на вредную еду мы рискуем получить «датский эффект». В 2009 году в Дании ввели налог на чипсы, а в 2011-м — на продукцию с повышенным содержанием жира. Результат оказался неожиданным. Меньше жирного датчане есть не стали, зато пополнились кассы немецких магазинов: датчане повадились ездить за колбасой в соседнюю Германию. Такой же сценарий возможен и у нас. Из центральной части России «колбасные электрички» отправятся в соседнюю Украину или Белоруссию, а с Дальнего Востока — в Китай.

«Даже если цены на вредные продукты повысятся у нас на 20—30 процентов, то спрос на них вряд ли упадет, — считает Виктор Тутельян. — Люди все равно будут есть привычную им еду и искать способы купить ее подешевле. Не так просто изменить вкусовые предпочтения. А производители в убытке не останутся. Налоги компенсируют повышением цены на вредную продукцию, а под шумок повысятся цены и на все остальное».

Директор Института проблем глобализации доктор экономических наук Михаил Делягин называет затею с введением налога непродуманной: «Если мы считаем те или иные продукты вредными, они должны быть запрещены. Если мы считаем их сомнительными, но вред от них не доказан (европейская позиция в отношении ГМО), мы должны обязать размещать на них хорошо заметную маркировку, как это делает Евросоюз и что оспаривают США при помощи механизмов ВТО. Конечно, на них можно ввести акциз — налог на пороки, однако надо понимать, что указанные товары отличаются более низкой себестоимостью, а значит, стоят дешевле. В России они выполняют важную социальную функцию. Введение подобного акциза может сделать их недоступными для беднейшей части общества и ухудшить его положение. С другой стороны, в условиях монополизации торговли повышение цен на товары с добавками может быть использовано торговыми сетями как предлог для повышения цен на «здоровые» продукты, чтобы поддерживать ценовую дистанцию, что вряд ли будет приветствовать кто бы то ни было, кроме самих торговых сетей».

Председатель Союза потребителей России Петр Шелищ отмечает и такую особенность: жители Западной Европы в среднем тратят на еду 5—10 процентов своего месячного дохода, тогда как мы — 30—40 процентов. То есть, пытаясь уберечь нас от вредных продуктов, законодатели по большому счету изменят это критическое соотношение — нам придется тратить на еду уже половину дохода. Последствия с точки зрения экономики неблагоприятные — потребитель станет меньше покупать газет, журналов, книг, турпутевок, одежды и прочих товаров неповседневного спроса. Еще один сценарий — станем питаться совсем уж бросовыми продуктами. Прецедент имеется: апофеозом знаменитой антиалкогольной кампании стало появление на прилавках спирта «Ройяль»...

При участии Елены Зигмунд

Постой-ка, брат мусью / Общество и наука / Телеграф

Постой-ка, брат мусью

/  Общество и наука /  Телеграф

Весельчаки из Тюменского театра, предложившие Жерару-Ксавье Марсельевичу Депардье должность премьера в труппе с завидным окладом в 16 тысяч рублей и возможностью добрать на доплатах, антрепризах и чесе по райцентрам аж до 25 тысяч, в своей шутке были недалеки от истины. И то ведь сказать — а чем еще заниматься в России новому ее гражданину? Виноград здесь растет плохо, виноделие никак не оправится от лигачевской антиалкогольной кампании… Кино — заработок нерегулярный: ну покончит с Распутиным, ну сыграет Пугачева в подлинных декорациях, имеющихся в тобольском музее... А театр хоть и скудно, а кормит. Да и 13 процентов — налог соблазнительный, двадцатка чистыми набежит…

Вскоре, конечно, минуя даже заслуженного, получит народного. Худрук вразрез со штатным расписанием, но учитывая высокие связи звезды, еще тысчонку-другую накинет… Короче, прожить можно. Все же не три четверти дохода государству отдавать, не так обидно.

Но перспективы все равно грустные. Много ли есть в российской истории персонажей, роли которых можно заполучить в исторических сериалах с такой-то внешностью? Петра Великого не сыграешь, тот был тощ и длинен, Пушкина — тем более, Ленина, не дай бог — коммунисты станут протестовать. И останется, как ни крути, только театр. И скоро с небольшим и приятным акцентом будет он декламировать в застольях известный актерский стишок: «Тяжела и неказиста жизнь российского (раньше говорилось «советского») артиста…» И со всех сторон будут тянуться с рюмками коллеги-доброхоты и поклонники: «Ну, Жерарушка, за искусство!» Учитывая природную склонность, развитие сюжет получит естественное — не он первый, не он последний в истории русского театра…