Родить Минотавра - Сергей Шведов

Покои божественной коровы Огеды были расположены довольно далеко от покоев её божественного супруга. Так пожелала Элия, а Элем не рискнул ей возразить. Конечно, для молодых его ног расстояние в пятьсот шагов не в тягость, и кабы речь шла о городских мостовых, барабанщик готов был прошагать и вдесятеро больше. Но храм, это совсем иное дело. Элем всё время боялся заблудиться в его бесчисленных переходах. По Эбиру ходили слухи, что человек, попавший в храмовый лабиринт, не выберется оттуда никогда. Элем с опаской косился на бесчисленные ответвления, попадающиеся на его пути, и молил Огуса о том, чтобы не позволил ему сбиться с верного курса. Впрочем, этот сегмент храма был барабанщику знаком, и он был почти уверен, что доберется до Элии без приключений.

Свернув за угол, Элем едва не столкнулся нос к носу с кастратом Юдизом, который в сопровождении закутанного в тёмный плащ человека стремительно двигался ему навстречу. Барабанщик на всякий случай отступил в спасительную тень и, кажется, остался незамеченным. Испугался он не кастрата Юдиза, а его спутника, который, не будучи жрецом, тем не менее, расхаживал по храму, как по собственному дворцу. Хотя слово «расхаживал» в данном случае не совсем верно, поскольку эти двое бежали, словно спасались от погони. Элему показалось, что он опознал в спутника Юдиза знатного мужа Регула, и он очень удивился, что жрецы подпустили ближайшего сподвижника Фалена так близко к божественной корове.

На взгляд Элема, в покоях божественной коровы Огеды было неестественно тихо для этого ещё не позднего времени. Обычно на ее половине толпились по нескольку десятков рабынь, служанок и прочих шумливых особ женского пола. Увидев подле дверей опочивальни божественной коровы спящую Ледию, Элем удивился ещё больше. И не только удивился, но некоторое время с удовольствием разглядывал её вольно раскинувшееся на лежанке тело. Божественный бык при виде столь лакомого куска тоже распалился, и барабанщик с некоторым испугом, как это с ним бывало всегда, почувствовал его пробуждение. И в этот самый момент в спальне закричала Элия…

Увидев трёх мужчин, проникших в спальню Огеды, Элем обомлел от страха. Мужчины были вооружены мечами и явно пришли убивать. Объектом их внимания был не Элем, которого они даже не видели, а Элия, вскочившая с постели и в ужасе застывшая у противоположной стены. В руках у нее был кинжал, которым она беспорядочно размахивала, словно пыталась отпугнуть приближающихся убийц. У Элема был шанс скрыться незамеченным, и очень может быть, что он так и поступил, если бы не охватившая его вдруг нечеловеческая ярость, от которой тело затрясло крупной дрожью. Божественная корова подверглась нападению, и гнев быка Огуса был просто страшен. Ничего подобного до сих пор барабанщик Элем не переживал и не ощущал. Да и не было уже в этой комнате Элема, или, точнее, он был, но скукоженный до неприличия, и его уже можно было не принимать в расчёт. Божественный бык издал такой потрясающий рёв, что задрожали дворцовые стены. Элем не видел быка со стороны, но зато он отчётливо видел искажённые ужасом лица убийц и их выпученные глаза. Краешком сознания, чудом ещё сохраняющемся в океане ярости, Элем уловил, что происходит нечто совершенно невообразимое, неукладывающееся в человеческие понятия. Божественный бык рвал и ломал своих противников, которые только хрипели, парализованные чудовищной мощью. Кровь жертв распаляла быка, и Элем отключился, чтобы окончательно не сойти с ума от всего пережитого и увиденного. В эту минуту ему показалось, что он уходит навсегда, поскольку его разум был слишком ничтожен по сравнению с той животной силой, которая овладела его телом.

И всё-таки Элем вернулся в этот мир, когда бык, утолив и свою ярость, и свою страсть к божественной корове, утихомирился. На лице Огеды ещё оставались следы пережитого ужаса, но тело исходило в сладкой истоме завершающей фазы божественной любви. Элия была перепачкана кровью, что не помешало ей отдаться быку среди трупов с такой же страстью, как на священном ложе храма.

Элема затошнило от отвращения, во всяком случае, должно было затошнить, но в эту минуту Резанов проснулся. Похоже, он съел сегодня за ужином что-то несвежее, и оно напомнило ему о себе чудовищным сном. Ну и, конечно, на него подействовала история с тройным убийством. Подсознание откликнулось на газетную шумиху таким вот странным образом.

Всё-таки у Резанова есть все шансы однажды сойти с ума. Этот историко-эротический сериал затянулся и, похоже, собирается превратиться в кровавую трагедию с печальными для дурака Элема последствиями.

Не исключено, впрочем, что дело не в Элеме, а в самом Резанове. Может это отравленное алкоголем Резановское сознание ухватило в ту ночь нечто, напомнившее о себе сутки спустя.

А ведь он не был пьян. Резанов вспомнил это совершенно отчётливо. Он не был пьян, когда они вышли из кабака. И это он первым обратил внимание на преследующую их машину. Ксения испугалась и стала что-то лихорадочно искать в сумочке. Кажется – газовый баллончик, чем чрезвычайно насмешила Резанова. Хотя ситуация складывалась вроде бы невесёлая, и обезумевшая Ксения что-то кричала, возможно проклинала «Москвичонка», творившего чудеса на тёмных пустынных улицах. Сплоховал он только в тупике, который тупиком не был. «Жигуленок» обогнал заглохший «Москвич» и подрезал ему путь. Вот тогда Резанов и вышел навстречу тем троим…

А что было потом, он не помнил, то есть помнил, но в основном по рассказам Ксении, которая поведала ему всю эту историю рано по утру. И тогда ему показалось, что он вспомнил, но теперь выходит, что вспомнил он не то, что было, а то, что хотела втиснуть в его мозги Ксения.

В чём он тогда был одет? Костюма на нём, кажется, не было. Духота ведь стояла невыносимая, и даже к вечеру жара не спала. К Чеботарёву он ходил в джинсах, но, не с исключено, что всё-таки переоделся, отправляясь к Ксении. Резанов включил свет, хотя в этом уже не было необходимости – утро вступило в свои права. Заглянув в шкаф, он сразу понял, что взялся за непосильную задачу: во-первых, одежды у него было гораздо больше, чем он предполагал, а во-вторых, если бы из гардероба что-нибудь пропало, то он этого никогда бы не заметил. Костюмов он насчитал целых пять, но их могло быть и шесть, а о рубашках и вовсе речи не было. Любимые джинсы были на месте, но пятен крови

на них не было, как и на остальной одежде, впрочем. Нет, джинсы, конечно, исключаются. Ксения, с её пристрастием к стилю, никогда бы не пошла с ним в ресторан, не будь он в костюме. Не исключено, что у него было всё-таки шесть костюмов, не исключено, что он просто сходит с ума.

Допустим, он не был пьян, когда выходил из ресторана, допустим, их даже преследовал автомобиль, но не мог же Резанов вот так с бухты-барахты, даже окончательно спятив, порвать на куски трёх здоровенных мужиков, к тому же до зубов вооружённых. Какая бы сила инстинкта в нём не просыпалась, она не могла быть большей, чем возможности его собственного организма, пусть и не хлипкого, но и не настолько мощного, чтобы потрясать Вселенную.

Нервы попросту разгулялись и больше ничего. Воспаление в мозгах, претензия на манию величия. Говорили же тебе разумные люди, Резанов, – сведут тебя бабы с ума.

Чеботарёва Резанов встретил чуть ли не в шаге от собственного гаража. Следователь был чем-то озабочен, во всяком случае, глубокомысленно разглядывал тёмные пятна на асфальте, по мнению Резанова, абсолютно непохожие на кровь. Его помощник, ражий детина в клетчатой рубахе, о чём-то оживлённо беседовал с владельцем соседнего бокса.

– Ты не ко мне случаем? – полюбопытствовал Резанов. – Нет, просто осматриваю местность, – Виктор вяло пожал протянутую руку.

– Ищите следы крови? – А почему крови? – удивился Чеботарёв. – Нет, это масло. Случайно не из твоего «Москвича»?

– Мой по ночам не писается, – усмехнулся Резанов.

Чеботарёв с интересом разглядывал «Москвича», словно видел его впервые в жизни.

– Твоей жестянке самое место на автомобильном кладбище. – Почтенная машина, – согласился Резанов. – Разрешаю вам обнюхать её на предмет утечки масла.

– Корытин, – позвал Виктор помощника. – Побеседуй с товарищем. – А почему не с господином? – удивился Резанов понижению своего статуса. – Господа на таких не ездят, – объяснил ему подошедший Корытин. – Ваше счастье, что мы не из ГИБДД. Вмятин-то, вмятин сколько.

– Ветеран, не первый десяток лет хорошим людям служит. – Пулевых ранений, к сожалению, не вижу, – вздохнул Корытин.

– Мы же не танки какие-нибудь, в боевых действиях нё участвовали. – Долг требует настучать на вас в ГИБДД, – сказал Корытин, вытирая руки тряпкой, – но, принимая во внимание ваше чистосердечное раскаяние и готовность к сотрудничеству с правоохранительными органами, замнём для ясности. – Стукачам, значит, скидка?

– Не стукачам, а добровольным помощникам, – поправил Чеботарёв. – Настоятельно советую тебе, Серёжа, сдать эту рухлядь в металлолом, пока шею не свернул.