Сочинения. Том 3 - Евгений Тарле

Таким образом, географические рамки исследования поневоле оказались шире, чем я хотел их установить; но я повторяю, все материалы, которые я привлек к исследованию, имели главной, основной целью осветить экономические условия именно старой Франции, «старых департаментов», той страны, той территории, которая до 1792 г. и после 1814 г. называлась «французским королевством» и понималась под «Францией». Как уже было сказано, и Наполеон, и его министры, и французское общество тоже вполне отчетливо различали эту старую Францию, эти старые 83 департамента, среди Империи, раскинувшиеся от Гамбурга до Турции, от Ламанша до Рима. Все остальное имеет в этой работе лишь побочную роль и должно служить всестороннему выяснению главной проблемы. Льщу себя, впрочем, надеждой, что те факты, которые я привожу относительно экономической истории этих связанных с наполеоновской Францией стран, уже потому, что большинство приводимых сведений являются впервые, могут в свое время пригодиться и историкам, которые специально займутся экономическим состоянием указанных стран в эпоху Наполеона. Тяжелый труд, потребовавшийся при поисках и классификации всех этих разбросанных (часто в полном беспорядке) материалов, нисколько не облегчался слишком общими указаниями архивных каталогов. При обработке же этих материалов я стремился выяснить: 1) руководящие принципы экономической политики наполеоновского правительства; 2) состояние французской промышленности до континентальной блокады; 3) состояние французской промышленности в эпоху блокады; 4) размеры французской внешней торговли в эпоху Наполеона и общий характер экономических отношений между Францией и Европой в наполеоновский период.

Выше (в предисловии) я уже сказал, что исследование истории рабочего класса во Франции в эпоху Консульства и Империи составит тему особой работы. Точно так же, снова повторяю, дело будущего — специальные работы по экономической истории Англии, Италии, Испании и т. п. в период континентальной системы.

Что касается источников, то содержание этой работы в значительнейшей мере основано на неизданных документах, хранящихся как в парижском Национальном архиве, так и в некоторых провинциальных, а также (в гораздо меньшей мере, конечно) в голландском Государственном архиве в Гааге, в Record Office в Лондоне, в гамбургском Государственном архиве. Нужную же мне памфлетную и вообще брошюрную литературу я нашел в Национальной библиотеке в Париже, в Британском музее, в гаагской Королевской библиотеке, в старой гамбургской «Kommerz-Bibliothek», в берлинской Королевской библиотеке.

Характеристикой материалов, как рукописных, так и печатных, я и закончу этот вводный очерк.

Конечно, я нашел главную массу материалов в Национальном архиве, больше всего в сериях AF. IV и F12. Я работал и в Марселе, и в Лионской торговой палате, и в Амьене, но все, что я нашел вне Национального архива, было незначительно в сравнении с документами государственного хранилища. Наполеоновская централизация привела к тому, что вообще исследователи местной истории должны работать не меньше, а обыкновенно больше в Национальном архиве, чем на местах. Это — факт, не подлежащий сомнению.

Единственным исключением является история земледелия и земледельческих отношений, где местные архивы выступают на первый план; и то относительно эпохи Империи Национальный архив и в этой области нужнее, чем, например, относительно эпохи революции, когда исследователь аграрной истории может без него обойтись. Но относительно истории промышленности первенствующее значение Национального архива не подлежит никакому сомнению: мы там находим: а) донесения префектов, мэров, торговых и совещательных палат; b) ответы местных властей на все запросы и анкетные бланки центрального правительства; с) переписку общеделовую и секретную между центральной властью и местной; d) прошения, жалобы и т. д. отдельных промышленников и отдельных групп торгово-промышленного мира; е) докладные записки и справки, составлявшиеся на местах частными лицами для местных властей и местными властями для центрального правительства; f) общие сводки присылаемых с мест сведений, составлявшиеся по департаментам в центральном ведомстве. И в лучшем случае в местных архивах есть некоторые немногие копии этих местных бумаг. Я в этом удостоверился и на основании личных поисков, и на основании ответов чинов архивной администрации, к которым обращался. Правда, в большинстве местных архивов еще не начали и разбираться в материалах, касающихся Империи, а потому не допускают к этим материалам и исследователей; но, например, в Амьене и Руане, двух промышленных центрах, в Марселе и Бордо, двух торговых центрах, мне еще в 1910 г. пришлось лично удостовериться, что там нет и части того, что есть об этих же городах в Национальном архиве (и именно местных сведений и показаний). Особенно характерной оказалась пустота архива в Лионе, в промышленном центре, относительно которого, как читатель увидит, я нашел немало существенно, важных, драгоценных показаний в Национальном архиве.

В архиве департамента Роны (в Лионе), несмотря на все поиски, в которых мне помогал с обычной своей любезностью архивариус г. Гиг, не удалось найти ровно ничего, относящегося к занимающей меня эпохе, кроме четырех связок, которые также оказались обманчивыми по внешнему виду. Три из них: М. 1, М. 15 и М. 14 были озаглавлены так: a) Ateliers incommodes. Produits chimiques liquides, 1813–1847; b) Ateliers incommodes. Produits chimiques non liquides, 1811–1850; е) Ateliers incommodes. Fours à chaux, an 7–1822, a четвертая: d) Exposition des produits de l’industrie française à Paris, 1806. Во-первых, в связках a, b и с, за вычетом 3–4 документов, не оказалось ничего, что относилось бы к эпохе ранее Реставрации: во-вторых, все эти документы относились к действиям властей) протоколах, осмотрам разрешениям, запрещениям и т. д, касающимся устройства таких фабрик и мастерских, которые считаются не вполне безопасными в пожарном отношении, способными заразить воздух вредными испарениями, заразить воду, неудобными для соседей и т. д., и т. д. Конечно, абсолютно ничего интересного для себя я тут не нашел. Что касается четвертой связки, то она относилась к административной переписке, касавшейся участия Лиона в парижской выставке 1806 г., но и эта связка ничего не дала, что могло бы дать представление о состоянии лионской промышленности хотя бы в чисто техническом отношении. Г-н Гиг удостоверил меня, что, в частности, ничего даже отдаленно относящегося, например, к континентальной блокаде, к ее последствиям для Лиона в архиве департамента Роны нет и следа.

Таким образом, если я что и вывез из Лиона, то не из департаментского архива, а из Лионской торговой палаты (но и документы Лионской торговой палаты оказались частью — в копиях — в Национальном архиве: только в лионской палате они все находились переплетенными в одном реестре, а в Национальном архиве — разбросанными по разным картонам).

Что касается Национального архива, то здесь две указанные серии оказались наиболее интересными. Серия AF. IV заключает в себе картоны императорского секретариата; здесь я нашел массу материалов по истории блокады вообще и по истории французской промышленности в частности; обширные и интереснейшие доклады министров Наполеону, его резолюции, справки (notices), специально для императора наводившиеся, дипломатическую и междуведомственную переписку о блокаде и т. п. В серии F12 (в изучении которой мне помог Шарль Шмидт, архивариус Национального архива, указавший мне несколько десятков картонов, никак не обозначенных в «Etat sommaire») нашлось очень много документов, характеризующих состояние отдельных отраслей промышленности, общее положение внешней торговли и т. д. Кроме картонов этих двух основных серий, я пользовался и реестрами протоколов «Главного торгового совета», «Главного совета мануфактур», давших тоже немало любопытных сведений.

Все эти документы дали мне очень много. Они выяснили: 1) отношение Наполеона к блокаде и к французской промышленности; 2) влияние блокады на экономическую жизнь Франции, прежде всего на состояние промышленности и торговли; 3) основные черты промышленной организации Франции в эпоху Империи; 4) природу экономических отношений между «старыми департаментами», с одной стороны, и иными подвластными Наполеону землями, с другой стороны; 5) наконец, попутно они дали немало существенно важного и совершенно нового материала для суждения о том, как отразилась континентальная блокада на сопредельных с Францией странах.

Но я считаю нужным настойчиво предостеречь читателя от излишней веры в точность тех статистических данных, которыми любила манипулировать наполеоновская администрация. Сделать это тем более необходимо, что никто из историков, касавшихся этой статистики, не счел нужным углубиться в вопрос об ее достоверности. Правда, и касались ее очень мало, бегло и случайно. Но именно потому, что я привожу здесь и в тексте, и в приложениях очень много статистических показаний, впервые появляющихся на свет из архива, на мне лежит долг указать на то, что эти свидетельства не имеют права претендовать на абсолютное доверие. Наполеоновское правительство, как сейчас увидим, само очень хорошо это понимало, но, конечно, это составляло одну из «канцелярских тайн». Эти цифры имеют значение приблизительных подсчетов, а иногда и этого значения не имеют; во всяком случае пренебречь ими вовсе тоже историк не имеет права. Эта статистика являлась наибольшей и наиболее точной суммой познаний об Империи, какой только мог владеть в те времена всемогущий повелитель этой Империи. Что эта сумма познаний все-таки была и неполной и неточной, этого не нужно забывать, разумеется, но в данном случае выбирать не из чего: нужно знакомиться с цифровыми показаниями, памятуя, что других, более достоверных, ни тогда не было, ни позже (относящихся к этой эпохе) не появлялось, но отнюдь не нужно относиться к приводимым цифрам как к абсолютной истине. К счастью, у нас и помимо этих статистических свидетельств есть много документов, непререкаемо устанавливающих основные факты истории промышленности и торговли при Наполеоне. Статистика часто иллюстрирует эти факты, характеризует представление современников об этих фактах, иногда дополняет эти факты (ибо есть и кое-какие статистические показания, имеющие все признаки полноты и достоверности) и, главное, по существу своему никогда не противоречит этим фактам, установленным без ее помощи.